Вот здорово, Мак не имеет права выбирать секс с кем бы то ни было. Прощайте, свидания, флирт и особенные романтические моменты. Здравствуй, бесчувствие, в которое я благополучно провалилась так глубоко, как только могла, а потом снова вернулась в мир чувств и ощущений, хотя я бы и за миллион лет не призналась в этом мужчине, который, несомненно, был на сто процентов уверен в том, что одной силой своей сексуальности выведет меня из беспамятства, в которое втянули меня, лягающуюся и орущую, смертельно сексуальные Невидимые эльфы.
Зная Иерихона Бэрронса, смело могу сказать: он жил с уверенностью в том, что его член - самое огромное, великолепное, идеальное и важное творение на всем белом свете.
О чем - меня передернуло - я, похоже, говорила ему раз или два.
Ну... может, несколько раз.
С рычанием я натянула простынь на грудь. Животное, которым я была все это время, никуда не делось. Оно все еще было во мне и будет всегда. И я была рада этому. Я приветствовала его дикую сущность. Розовая Мак нуждалась в изрядной дозе жестокости, потому что снаружи был жестокий мир.
Я спокойно радовалась тому, что жива, радовалась, что прожила еще один день, независимо от того, каким образом это оказалось возможным. А еще во мне кипела злость на каждого, кого я встречала, и на все, что случилось со мной, с того момента, как я покинула Эшфорд, штат Джоржия.
Все шло наперекосяк. Абсолютно все. Убийца моей сестры должен был быть чудовищем-человеком, которого я собиралась призвать к правосудию или с помощью ирландской гарды, или своими собственными методами. Я не должна была застрять в смертельной войне между расой людей и расой сверхъестественной, сверхсексуальной, бессмертной и, самое главное, невидимой, в войне, в которой меня будет использовать в качестве оружия тот, кто вычислит, как манипулировать мной наиболее эффективно. И это было только началом целой кучи того, что пошло не так, как надо.
Кстати, об ублюдках, умеющих манипулировать...
Какой был смысл в татуировке, которую Бэрронс сделал на моем затылке, если он был не в состоянии найти меня, когда я нуждалась в помощи больше всего? Какой смысл в имени В'лейна на моем языке, если в критический момент оно не сработало? Разве Бэрронс или В'лейн не должны были быть самыми могущественными, опасными и блестящими игроками среди всех остальных? Именно поэтому я объединилась с ними!
Но они оба подвели меня, когда я больше всего нуждалась в них. Я рассчитывала на них. Я верила в то, что Бэрронс сможет найти меня. Верила в то, что В'лейн незамедлительно появится, как только я его позову. Верила в то, что инспектор Джейни сможет помочь мне в некоторых делах. На этих троих я возлагала свои надежды.
И кто спас меня?
Дэни. Тринадцатилетний ребенок. Девочка.
Она ворвалась, вырвала меня прямо из лап Гроссмейстера и притащила в безопасное место.
Ну, не в безопасное, нет.
Она привела меня к Ровене, которая заперла меня в клетке и оставила в одиночестве, в адском одиночестве.
Чтобы я умерла?
У меня не было воспоминаний с того момента, как меня схватил ГМ, до заточения в аббатстве. Они были во мне. Я чувствовала, что они спрятаны где-то в темных глубинах моего воспринимающего, но не понимающего разума. Это не были собственно воспоминания, потому что памятью управляет нормально функционирующий мозг, а мой мозг в те трагические часы работать отказывался. Скорее, это были отдельные кадры. Как фотографии, которые я могу просмотреть, но не могу понять. Что-то услышанное. Что-то увиденное. Придется попотеть, чтобы откопать все это из кучи навоза в моей душе.
Но я справлюсь.
Гроссмейстер не ожидал, что я смогу сбежать.
Ровена не ожидала, что я выживу.
- Сюрприз, - промурлыкала я. - Я смогла.
Я откинула простыню и поднялась с постели. Мое тело чувствовало себя хорошо. Оно было стройнее и сильнее, чем мне помнилось. Я вытянулась и скользнула взглядом по нему, затем закрыла глаза, восхищаясь собой.
Исчезла вся мягкость, грудь и зад выглядели просто шикарно. Икры, бедра, руки, живот - все было подтянутым, с упругими мышцами. Я напрягла бицепс. Он у меня есть. Длинные ногти впились в ладонь. Я рассматривала их. На Самайн они были коротко подстрижены.
И сколько же я занималась сексом с Иерихоном Бэрронсом? Сколько заняло времени, чтобы вылепить такое тело, которое, как была рада отметить Дикая Мак, было намного полезнее того, что было раньше? Чем мы занимались? Постоянной сексуальной гимнастикой?
Я отбросила эту мысль. У меня достаточно много воспоминаний, которые были не настолько туманны и порождали чрезвычайно противоречивые эмоции.
Например: спасибо, что спас меня, Бэрронс, - жаль, что мне придется убить тебя за то, что ты вытворял со мной, и за то, что видел меня в таком виде.
У меня был секс с Иерихоном Бэрронсом.
Не просто секс. А невероятно дикий, в высшей степени интимный, безудержный секс.
Я делала все, что могла сделать женщина с мужчиной. Я буквально боготворила каждый дюйм его тела. И он позволял мне.
Ох, нет, намного больше, чем просто позволял, - он с энтузиазмом участвовал в процессе. Это он подстрекал меня. Погружался прямо в мое животное безумие, входя раз за разом в эту темную, сводящую с ума от вожделения пещеру, в которой я жила.
Я повернулась и уставилась на покрытую шелком большую кровать. Это была именно такая постель, какую и ожидала увидеть в качестве ложа Бэрронса. Богато декорированная в стиле Короля Солнца, с четырьмя столбами, отделанная шелком и бархатом - сладострастное мужское логово.
На столбиках кровати висели подбитые мехом наручники. Это воспоминание засосало меня на целую минуту, прежде чем мне удалось из него выкарабкаться.
Дыхание участилось, и руки сжались в кулаки.
- О да, я убью тебя, Бэрронс, - холодно проговорила я.
Отчасти потому, что вид этих наручников на мгновение заставил меня подумать о том, чтобы вернуться в эту постель и притвориться, что я все еще не в себе.
А раньше я думала, что воздействовать на Бэрронса сложно. С момента нашей встречи, между нами была непреодолимая стена отчужденности, которая в редких случаях исчезала. Я была мисс Лейн. А он - Бэрронс. Та стена превратилась в пыль, и мне было нечего сказать по этому поводу. Мы быстро перешли от часто раздражающих формальностей к тому, чтобы увидеть обнаженные тело и душу Мак, - совершили скачок от начала к концу без средней части, которая есть во всех нормальных отношениях. Он видел самое худшее во мне, самое уязвимое, в то время как сам полностью себя контролировал, и я по-прежнему ни черта о нем не знаю.
Мы были так близки, как только могли быть близки два человеческих существа - ну, если отбросить тот факт, что он не был таким существом. А теперь, в дополнение ко всему, меня мучили вопросы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Зная Иерихона Бэрронса, смело могу сказать: он жил с уверенностью в том, что его член - самое огромное, великолепное, идеальное и важное творение на всем белом свете.
О чем - меня передернуло - я, похоже, говорила ему раз или два.
Ну... может, несколько раз.
С рычанием я натянула простынь на грудь. Животное, которым я была все это время, никуда не делось. Оно все еще было во мне и будет всегда. И я была рада этому. Я приветствовала его дикую сущность. Розовая Мак нуждалась в изрядной дозе жестокости, потому что снаружи был жестокий мир.
Я спокойно радовалась тому, что жива, радовалась, что прожила еще один день, независимо от того, каким образом это оказалось возможным. А еще во мне кипела злость на каждого, кого я встречала, и на все, что случилось со мной, с того момента, как я покинула Эшфорд, штат Джоржия.
Все шло наперекосяк. Абсолютно все. Убийца моей сестры должен был быть чудовищем-человеком, которого я собиралась призвать к правосудию или с помощью ирландской гарды, или своими собственными методами. Я не должна была застрять в смертельной войне между расой людей и расой сверхъестественной, сверхсексуальной, бессмертной и, самое главное, невидимой, в войне, в которой меня будет использовать в качестве оружия тот, кто вычислит, как манипулировать мной наиболее эффективно. И это было только началом целой кучи того, что пошло не так, как надо.
Кстати, об ублюдках, умеющих манипулировать...
Какой был смысл в татуировке, которую Бэрронс сделал на моем затылке, если он был не в состоянии найти меня, когда я нуждалась в помощи больше всего? Какой смысл в имени В'лейна на моем языке, если в критический момент оно не сработало? Разве Бэрронс или В'лейн не должны были быть самыми могущественными, опасными и блестящими игроками среди всех остальных? Именно поэтому я объединилась с ними!
Но они оба подвели меня, когда я больше всего нуждалась в них. Я рассчитывала на них. Я верила в то, что Бэрронс сможет найти меня. Верила в то, что В'лейн незамедлительно появится, как только я его позову. Верила в то, что инспектор Джейни сможет помочь мне в некоторых делах. На этих троих я возлагала свои надежды.
И кто спас меня?
Дэни. Тринадцатилетний ребенок. Девочка.
Она ворвалась, вырвала меня прямо из лап Гроссмейстера и притащила в безопасное место.
Ну, не в безопасное, нет.
Она привела меня к Ровене, которая заперла меня в клетке и оставила в одиночестве, в адском одиночестве.
Чтобы я умерла?
У меня не было воспоминаний с того момента, как меня схватил ГМ, до заточения в аббатстве. Они были во мне. Я чувствовала, что они спрятаны где-то в темных глубинах моего воспринимающего, но не понимающего разума. Это не были собственно воспоминания, потому что памятью управляет нормально функционирующий мозг, а мой мозг в те трагические часы работать отказывался. Скорее, это были отдельные кадры. Как фотографии, которые я могу просмотреть, но не могу понять. Что-то услышанное. Что-то увиденное. Придется попотеть, чтобы откопать все это из кучи навоза в моей душе.
Но я справлюсь.
Гроссмейстер не ожидал, что я смогу сбежать.
Ровена не ожидала, что я выживу.
- Сюрприз, - промурлыкала я. - Я смогла.
Я откинула простыню и поднялась с постели. Мое тело чувствовало себя хорошо. Оно было стройнее и сильнее, чем мне помнилось. Я вытянулась и скользнула взглядом по нему, затем закрыла глаза, восхищаясь собой.
Исчезла вся мягкость, грудь и зад выглядели просто шикарно. Икры, бедра, руки, живот - все было подтянутым, с упругими мышцами. Я напрягла бицепс. Он у меня есть. Длинные ногти впились в ладонь. Я рассматривала их. На Самайн они были коротко подстрижены.
И сколько же я занималась сексом с Иерихоном Бэрронсом? Сколько заняло времени, чтобы вылепить такое тело, которое, как была рада отметить Дикая Мак, было намного полезнее того, что было раньше? Чем мы занимались? Постоянной сексуальной гимнастикой?
Я отбросила эту мысль. У меня достаточно много воспоминаний, которые были не настолько туманны и порождали чрезвычайно противоречивые эмоции.
Например: спасибо, что спас меня, Бэрронс, - жаль, что мне придется убить тебя за то, что ты вытворял со мной, и за то, что видел меня в таком виде.
У меня был секс с Иерихоном Бэрронсом.
Не просто секс. А невероятно дикий, в высшей степени интимный, безудержный секс.
Я делала все, что могла сделать женщина с мужчиной. Я буквально боготворила каждый дюйм его тела. И он позволял мне.
Ох, нет, намного больше, чем просто позволял, - он с энтузиазмом участвовал в процессе. Это он подстрекал меня. Погружался прямо в мое животное безумие, входя раз за разом в эту темную, сводящую с ума от вожделения пещеру, в которой я жила.
Я повернулась и уставилась на покрытую шелком большую кровать. Это была именно такая постель, какую и ожидала увидеть в качестве ложа Бэрронса. Богато декорированная в стиле Короля Солнца, с четырьмя столбами, отделанная шелком и бархатом - сладострастное мужское логово.
На столбиках кровати висели подбитые мехом наручники. Это воспоминание засосало меня на целую минуту, прежде чем мне удалось из него выкарабкаться.
Дыхание участилось, и руки сжались в кулаки.
- О да, я убью тебя, Бэрронс, - холодно проговорила я.
Отчасти потому, что вид этих наручников на мгновение заставил меня подумать о том, чтобы вернуться в эту постель и притвориться, что я все еще не в себе.
А раньше я думала, что воздействовать на Бэрронса сложно. С момента нашей встречи, между нами была непреодолимая стена отчужденности, которая в редких случаях исчезала. Я была мисс Лейн. А он - Бэрронс. Та стена превратилась в пыль, и мне было нечего сказать по этому поводу. Мы быстро перешли от часто раздражающих формальностей к тому, чтобы увидеть обнаженные тело и душу Мак, - совершили скачок от начала к концу без средней части, которая есть во всех нормальных отношениях. Он видел самое худшее во мне, самое уязвимое, в то время как сам полностью себя контролировал, и я по-прежнему ни черта о нем не знаю.
Мы были так близки, как только могли быть близки два человеческих существа - ну, если отбросить тот факт, что он не был таким существом. А теперь, в дополнение ко всему, меня мучили вопросы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104