Если я чего-то и добивалась, то тяжким трудом. Так сказать, потом и кровью.
Чек оттягивал руки. Пришлось его снова положить.
Голова кружилась - трудно сказать, от долгоиграющих последствий травмы, нервного потрясения или близкого присутствия Уолтера. Стеснение в горле все длилось, на губах играла бессмысленная улыбка идиота. Очередная тупость мозга.
Уолтер, деликатно смотревший в окно, должно быть, ощутил мой завороженный взгляд. С минуту мы молча улыбались друг другу, потом меня пронзила мысль, что надо бы, наверное, что-то сказать. Обшарив отупевшие мозги, я не нашла ничего лучшего, чем брякнуть:
- Мне очень жаль, что так вышло с твоей женой! Он сразу перестал улыбаться и отвел взгляд. На щеках заиграли желваки.
- Я предпочитаю не говорить на эту тему.
- Ради Бога, извини! - перепугалась я. - Я только хотела…
- Это дело давнее.
Уолтер выглядел так, что я благоразумно подавила порыв положить руку ему на плечо. Как всегда, из ниоткуда возникла моя несуществующая музыка - отличный фон для затруднительной сцены. Я прикрыла глаза.
- Что с тобой?
Голос был едва слышен за нарастающим валом звуков. Крещендо приближалось. Ближе… ближе… Тишина.
- Ванда!
Что-то коснулось моей руки. Я подняла отяжелевшие веки.
- Ничего особенного, все та же призрачная музыка. Знаешь, что самое неприятное? Я никак не могу вспомнить название. Кажется, вот-вот ухватишь, но все смолкает за один миг до этого.
- Ты только слышишь или еще и видишь?
Ну вот, и он тоже ставит под сомнение мою психическую нормальность. Очень мило с его стороны! Ему до лампочки, что я собой представляю в постели, зато живо интересует, насколько я спятила.
- Я не псих!
- А я ничего такого и не говорил.
Я только отмахнулась. Какая разница?
- Сколько из этого причитается тебе? - спросила я, помахав чеком.
- Да ничего мне не причитается, - ответил Уолтер (к этому моменту он уже заметно оттаял). - Я ничего не сделал, даже не сказал ничего, чтобы добиться для тебя этих денег. Говорю же, в данном случае я просто курьер.
Он выпрямился, словно готовясь совершить рывок к двери. Серый деловой костюм сидел на нем безупречно, и я невольно нарисовала себе все, что он облекал. Вот уж некстати!
- Но должна же я тебя как-то отблагодарить! - Я снова помахала чеком - ну прямо как заведенная. - Ведь я-то отлично знаю, что собой представляет Эдгар Дауд. Не человек, а тайфун. Так что ты заслужил некоторую компенсацию.
Его улыбка. Учащенный стук моего сердца.
- Я пришел не затем, чтобы оттяпать какую-то долю. Хотелось лично тебя порадовать, вот и все. - Уолтер взял меня за плечи и сжал их совершенно бесполым, чисто дружеским пожатием, каким тренер ободряет игрока, оставленного запасным. - Ну, мне пора. Думаю, деньги тебе пригодятся. Всегда полезно иметь что-то про запас, на черный день. Пока еще найдется работа…
Ну и ну. Оказывается, и Уолтер Бриггс может сделать промах. Ему не следовало упоминать о работе, а вернее, об отсутствии таковой. Также как мне не следовало упоминать о его жене. Если бы существовала премия «За самое большое чисто ляпсусов в одном разговоре», мы были бы в первой тройке. Я растянула губы в фальшивой улыбке.
- Спасибо за все, Уолтер.
Он ушел, а я осталась стоять возле кухонного стола с чеком на десять тысяч долларов, тупо глядя на дверь, любезно оставленную распахнутой, и понятия не имея, с чего начать новую жизнь. Когда вдруг зазвонил телефон, я схватила трубку в надежде, что жизнь сама предоставит мне какую-то возможность.
- Я насчет объявления.
Голос был мужской, бархатистый и вкрадчивый, очень похожий на голоса киношных шпионов, на которых так и вешаются женщины.
- Да? - только и сказала я.
Это никак не могла быть Лаура, поскольку Лаура уже звонила, во всем призналась, вроде как попросила извинения и была мною великодушно прощена. Так что дело было закрыто.
- Да, - подтвердил голос. - Насчет объявления в «Хейстингс дейли репортер». Вы ведь Ванда?
- Да, я Ванда, но…
Что происходит? Кто из них ошибся, Лаура или этот тип? Но кто-то из двоих точно звонил не по тому объявлению. У кого-то мозги были набекрень. А может, этим страдает в Хейстингсе каждый. В таком случае глупо было раскошеливаться на две недели. Я прокашлялась и попробовала сделать свой голос задушевным.
- Я в самом деле Ванда. А вы кто? Тот самый?., мм…
Тут я самым позорным образом потеряла нить разговора, отвлекшись на человека, идущего через улицу (вдруг это Уолтер решил вернуться?). К сожалению, это оказался всего лишь Мэнни, почтальон.
- Это зависит, детка, это зависит… - сказали в трубку. - А ты «та самая»?
Кто бы это ни был, он зря старался показаться матерым обольстителем, потому что параллельно с аппетитом жевал. А звонил, должно быть, из пропахшей табаком забегаловки. Я содрогнулась и с возгласом «Фу!» прекратила бессмысленный эпизод, а чуть позже слушала длинные гудки, с нетерпением ожидая, когда трубку снимет печально знакомая мне особа.
- Алло, это Дженнифер из отдела объявлений газеты «Хейстингс дейли репортер». В данный момент я не могу с вами побеседовать, но если вас не затруднит оставить сообщение, я перезвоню при первой же возможности.
Я посмотрела на часы. 12.47. От трубки, в которую я только что говорила, пахло перегаром. Я отложила телефон и пошла в ванную, привести наконец в порядок и себя.
Глава 4
- Мне очень неловко, отец мой, но я не католичка.
Я трубно высморкалась в пригоршню бумажных платков, уже и без того изрядно промоченных (мой фонтан слез работал почти без перебоев). Если жизнь идет вкривь и вкось, мы особенно остро сознаем это в ванне или в душевой кабинке - обнаженные, мокрые и беззащитные. Невольно приходит в голову: вот потому многие и стараются заглядывать туда как можно реже.
Как ни глупо это звучит, но все началось с куска мыла «Айвори». Я не покупала это мыло три года по той простой причине, что Джордж только таким и пользовался и роскошный запах неизменно вызывал у меня тошноту. Тогда почему я купила его на этот раз? Хороший вопрос. Разумеется, из принципа. Стоя в отделе гигиенических средств, я вдруг исполнилась решимости доказать себе и всему миру, что ни одна сволочь (даже такая законченная, как бывший муж) не смеет влиять на мои вкусы.
И я купила целый блок «Айвори», видя в этом огромную победу над собой.
Сказать по правде, я не сразу решилась его вскрыть и какое-то время пыталась намылиться обмылком «Дав». Однако скоро стало ясно, что обмылку не совладать с последствиями целой недели, проведенной в обществе Альберта (не считая сегодняшней генеральной уборки). Я взяла «Айвори», вдохнула знакомый аромат… и следующие полчаса рыдала в ванной навзрыд, подкошенная лавиной воспоминаний о самом страшном периоде своей жизни.
То был долгий период.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Чек оттягивал руки. Пришлось его снова положить.
Голова кружилась - трудно сказать, от долгоиграющих последствий травмы, нервного потрясения или близкого присутствия Уолтера. Стеснение в горле все длилось, на губах играла бессмысленная улыбка идиота. Очередная тупость мозга.
Уолтер, деликатно смотревший в окно, должно быть, ощутил мой завороженный взгляд. С минуту мы молча улыбались друг другу, потом меня пронзила мысль, что надо бы, наверное, что-то сказать. Обшарив отупевшие мозги, я не нашла ничего лучшего, чем брякнуть:
- Мне очень жаль, что так вышло с твоей женой! Он сразу перестал улыбаться и отвел взгляд. На щеках заиграли желваки.
- Я предпочитаю не говорить на эту тему.
- Ради Бога, извини! - перепугалась я. - Я только хотела…
- Это дело давнее.
Уолтер выглядел так, что я благоразумно подавила порыв положить руку ему на плечо. Как всегда, из ниоткуда возникла моя несуществующая музыка - отличный фон для затруднительной сцены. Я прикрыла глаза.
- Что с тобой?
Голос был едва слышен за нарастающим валом звуков. Крещендо приближалось. Ближе… ближе… Тишина.
- Ванда!
Что-то коснулось моей руки. Я подняла отяжелевшие веки.
- Ничего особенного, все та же призрачная музыка. Знаешь, что самое неприятное? Я никак не могу вспомнить название. Кажется, вот-вот ухватишь, но все смолкает за один миг до этого.
- Ты только слышишь или еще и видишь?
Ну вот, и он тоже ставит под сомнение мою психическую нормальность. Очень мило с его стороны! Ему до лампочки, что я собой представляю в постели, зато живо интересует, насколько я спятила.
- Я не псих!
- А я ничего такого и не говорил.
Я только отмахнулась. Какая разница?
- Сколько из этого причитается тебе? - спросила я, помахав чеком.
- Да ничего мне не причитается, - ответил Уолтер (к этому моменту он уже заметно оттаял). - Я ничего не сделал, даже не сказал ничего, чтобы добиться для тебя этих денег. Говорю же, в данном случае я просто курьер.
Он выпрямился, словно готовясь совершить рывок к двери. Серый деловой костюм сидел на нем безупречно, и я невольно нарисовала себе все, что он облекал. Вот уж некстати!
- Но должна же я тебя как-то отблагодарить! - Я снова помахала чеком - ну прямо как заведенная. - Ведь я-то отлично знаю, что собой представляет Эдгар Дауд. Не человек, а тайфун. Так что ты заслужил некоторую компенсацию.
Его улыбка. Учащенный стук моего сердца.
- Я пришел не затем, чтобы оттяпать какую-то долю. Хотелось лично тебя порадовать, вот и все. - Уолтер взял меня за плечи и сжал их совершенно бесполым, чисто дружеским пожатием, каким тренер ободряет игрока, оставленного запасным. - Ну, мне пора. Думаю, деньги тебе пригодятся. Всегда полезно иметь что-то про запас, на черный день. Пока еще найдется работа…
Ну и ну. Оказывается, и Уолтер Бриггс может сделать промах. Ему не следовало упоминать о работе, а вернее, об отсутствии таковой. Также как мне не следовало упоминать о его жене. Если бы существовала премия «За самое большое чисто ляпсусов в одном разговоре», мы были бы в первой тройке. Я растянула губы в фальшивой улыбке.
- Спасибо за все, Уолтер.
Он ушел, а я осталась стоять возле кухонного стола с чеком на десять тысяч долларов, тупо глядя на дверь, любезно оставленную распахнутой, и понятия не имея, с чего начать новую жизнь. Когда вдруг зазвонил телефон, я схватила трубку в надежде, что жизнь сама предоставит мне какую-то возможность.
- Я насчет объявления.
Голос был мужской, бархатистый и вкрадчивый, очень похожий на голоса киношных шпионов, на которых так и вешаются женщины.
- Да? - только и сказала я.
Это никак не могла быть Лаура, поскольку Лаура уже звонила, во всем призналась, вроде как попросила извинения и была мною великодушно прощена. Так что дело было закрыто.
- Да, - подтвердил голос. - Насчет объявления в «Хейстингс дейли репортер». Вы ведь Ванда?
- Да, я Ванда, но…
Что происходит? Кто из них ошибся, Лаура или этот тип? Но кто-то из двоих точно звонил не по тому объявлению. У кого-то мозги были набекрень. А может, этим страдает в Хейстингсе каждый. В таком случае глупо было раскошеливаться на две недели. Я прокашлялась и попробовала сделать свой голос задушевным.
- Я в самом деле Ванда. А вы кто? Тот самый?., мм…
Тут я самым позорным образом потеряла нить разговора, отвлекшись на человека, идущего через улицу (вдруг это Уолтер решил вернуться?). К сожалению, это оказался всего лишь Мэнни, почтальон.
- Это зависит, детка, это зависит… - сказали в трубку. - А ты «та самая»?
Кто бы это ни был, он зря старался показаться матерым обольстителем, потому что параллельно с аппетитом жевал. А звонил, должно быть, из пропахшей табаком забегаловки. Я содрогнулась и с возгласом «Фу!» прекратила бессмысленный эпизод, а чуть позже слушала длинные гудки, с нетерпением ожидая, когда трубку снимет печально знакомая мне особа.
- Алло, это Дженнифер из отдела объявлений газеты «Хейстингс дейли репортер». В данный момент я не могу с вами побеседовать, но если вас не затруднит оставить сообщение, я перезвоню при первой же возможности.
Я посмотрела на часы. 12.47. От трубки, в которую я только что говорила, пахло перегаром. Я отложила телефон и пошла в ванную, привести наконец в порядок и себя.
Глава 4
- Мне очень неловко, отец мой, но я не католичка.
Я трубно высморкалась в пригоршню бумажных платков, уже и без того изрядно промоченных (мой фонтан слез работал почти без перебоев). Если жизнь идет вкривь и вкось, мы особенно остро сознаем это в ванне или в душевой кабинке - обнаженные, мокрые и беззащитные. Невольно приходит в голову: вот потому многие и стараются заглядывать туда как можно реже.
Как ни глупо это звучит, но все началось с куска мыла «Айвори». Я не покупала это мыло три года по той простой причине, что Джордж только таким и пользовался и роскошный запах неизменно вызывал у меня тошноту. Тогда почему я купила его на этот раз? Хороший вопрос. Разумеется, из принципа. Стоя в отделе гигиенических средств, я вдруг исполнилась решимости доказать себе и всему миру, что ни одна сволочь (даже такая законченная, как бывший муж) не смеет влиять на мои вкусы.
И я купила целый блок «Айвори», видя в этом огромную победу над собой.
Сказать по правде, я не сразу решилась его вскрыть и какое-то время пыталась намылиться обмылком «Дав». Однако скоро стало ясно, что обмылку не совладать с последствиями целой недели, проведенной в обществе Альберта (не считая сегодняшней генеральной уборки). Я взяла «Айвори», вдохнула знакомый аромат… и следующие полчаса рыдала в ванной навзрыд, подкошенная лавиной воспоминаний о самом страшном периоде своей жизни.
То был долгий период.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62