Мартинес обратил внимание, что по некоторым признакам меньший из двух заключенных, видимо, женщина. Сложения она была скорее хрупкого, и тащить на себе лестницу было для нее мукой мученической. Конвоировали эту группу шесть алебардщиков. Они, очевидно, отвечали за то, чтобы осужденные не сбежали. Мартинес презрительно кашлянул. Оба несчастных совсем выбились из сил, куда им бежать – догонят через несколько шагов!
Тем временем группа приблизилась к обоим кострам. Толпа затаила дыхание. Осужденным дали знать, чтобы они положили лестницы на землю, друг параллельно другу. Те подчинились.
– Палач, приступай к делу! – воскликнул священник. Голос у него был высокий, чистый, что никак не вязалось с его тучной фигурой.
– Ложитесь на лестницы, вдоль них! – хрипло прорычал палач. – Только не у самого конца. На пять футов пониже! – он прошелся между лежавшими лестницами и указал точное место, где лечь. – Ноги чтобы были вот тут!
Несчастные не сопротивлялись, но вдруг тот, что поменьше, с рыданием бросился на грудь того, что повыше. Высокий успокаивающе гладил его по спине и что-то шептал ему на ухо, но было заметно, что и он в отчаянии.
Палач оторвал одного от другого.
– Все, будет! Ложитесь, да поживее!
Те подчинились – а что им было делать?
– Привяжите их!
Четверо подручных палача выступили вперед и, привязав бедолаг к лестнице, стянули узлы у них на груди.
– Большого свяжите покрепче! Видите, какой он тяжелый? Сорвется еще, чего доброго! Вы головой отвечаете за то, чтобы такого не случилось! – Палач пожелал лично убедиться, достаточно ли крепко привязан осужденный.
– Так, а теперь поставьте их!
Подручные потащили лестницы и поставили их, прислонив к столбам. Оба осужденных висели теперь на одинаковой высоте над разложенными кострами.
Палач доложил священнику:
– Все готово, святой отец.
Священник кивнул и повернулся к писцу:
– Запишите, пожалуйста, что процедура была соблюдена.
– Слушаюсь, – секретарь сидел за маленьким столом и что-то писал в документе о производстве казни.
Священник посмотрел направо, потом налево.
– По-моему, все готово. Позвольте зачитать приговор? – обратился он к инквизитору.
– Прошу, – коротко ответил тот.
– Начинайте, – махнул рукой представитель дворянства.
– Приступаю к объявлению приговора! – провозгласил священник. Развернул пергаментный свиток и начал громко зачитывать:
Именем великой и всемогущей матери-церкви, представленной здесь его преосвященством Игнасио, который был посвящен орденом доминиканцев и поставлен инквизитором его святейшеством папой Григорием XIII в Риме, а также мною, отцом Диего, священником Досвальдеса, равно как и отцом Диего (Алегрио), секретарем протокола, а также представляющим его всекатолическое величество короля Филиппа III графом Альваро де Лунетасом и доном Хайме де Варгасом, алькальдом Досвальдеса, объявляем перед Богом и людьми приговор суда инквизиции: признать Пабло Категун, называющего себя Амандом, виновным в сатанинской ереси, фальшивой магии и явлениях в виде призраков и привидений. Особо вменяется ему в вину то, что он не покаялся, как того от него ожидали, по собственной воле, а согласился признать свою ересь только после продолжительных пыток. Пабло Категун опаснейшая личность, преисполненная колдовской спеси, он заключил с дьяволом и демонами союз, в соглашении о котором сказано Буквально следующее: «Все колдовские дела обретают силу и воздействие в результате негласного, но обязательного для исполнения соглашения с самим дьяволом о том, что, если колдун когда вы то ни было возжелает совершить какое-нибудь деяние, он непременно должен снестись, с дьяволом, тайно или явно, и получит на то его сатанинское соизволение, а также всемерную поддержку».
Ибо, как сказано в Пятой книге Моисеевой, в главе 9, о предсказателях и пророках: «Не должно быть подле тебя ни предсказателя, ни толкователя знаков, ни заклинателя змей, ни колдуна, ибо противны для Господа нашего дела их...»
Это вселившийся в Пабло Категун сатана сделал его способным делать так, чтобы предметы пропадали, давы потом, странствуя неизвестным для нас образом, обнаружиться в другом месте. Для зрения нашего это неуловимо и для понимания недоступно. Подобно тому, как он делает невидимым для нас материю и предметы, он в состоянии извлекать с помощью колдовства из душ людей добро и любовь, а вместо них наполнять души ненавистью и вожделением, так что Бессмертная душа исчезает навек. Тому есть немало свидетелей и свидетельств...
– Не-е-е-ет! – возопил Аманд. – Я невиновен! Да поверьте же вы мне, во имя Матери Господа нашего!
Он отчаянно дергался, крепко связанный веревкой:
– Я могу доказать! Это всего-навсего ловкость рук! Эй, люди добрые, позвольте мне показать вам!..
Удар фитильным запалом успокоил его. Бормоча непонятные слова, он, дергаясь, повис на лестнице.
– Продолжаю зачитывать приговор, – невозмутимо произнес отец Диего.
Лонсо Арвос, именующий себя Феликсом, как показывали многочисленные свидетели, брал чистейший воск и деготь, смешивал их, взывая к Люциферу и повторяя при этом «Отче наш!», превращал их во втирание, которое в продолжение трех ночей наносил на тело Пабло Категун, что привело к тому, что Пабло Категун полностью подчинился его воле и изъявил готовность сожительствовать с ним повсеместно и в любое время. Он предавался распутству и разврату худшему, нежели тот, что описывает святой апостол Павел в своем послании «К римлянам»...
Собравшиеся на площади начали проявлять некоторое нетерпение. Они собрались здесь не для того, чтобы выслушивать долгие речи и нравоучения. Они желали видеть смерть и слезы. Им хотелось поглазеть на что-то особенное, они хотели испытать щекочущий нервы страх, возникающий всякий раз при виде людей, в муках испускающих дух.
– Ну, давайте, чего медлить-то! – выкрикнул кто-то.
– Поджигайте, наконец, колдуна! – заорал другой.
– Да пустите же красного петуха под дровишки! – заулюлюкал третий.
И еще чей-то особенно пронзительный голос:
– Да сгинут все содомиты и колдуны в аду! – это кричал не кто иной, как шут.
– Тихо, люди, тише! – урезонивал толпу палач. – Всему свое время. Вот дочитают приговор до конца...
Отец Диего передал свиток дону Хайме, как представителю светской власти, чтобы тот огласил меру наказания. Алькальд принял у него из рук пергамент и зычно начал:
После долгого обсуждения и обращения ко всемилостивейшему Господу нашему суд, состоящий из пяти вышеозначенных особ, единогласно пришел к следующему решению: Пабло Категун и Лонсо Арвос приговариваются к смерти через сожжение. Приговор должен быть приведен в исполнение вез промедления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
Тем временем группа приблизилась к обоим кострам. Толпа затаила дыхание. Осужденным дали знать, чтобы они положили лестницы на землю, друг параллельно другу. Те подчинились.
– Палач, приступай к делу! – воскликнул священник. Голос у него был высокий, чистый, что никак не вязалось с его тучной фигурой.
– Ложитесь на лестницы, вдоль них! – хрипло прорычал палач. – Только не у самого конца. На пять футов пониже! – он прошелся между лежавшими лестницами и указал точное место, где лечь. – Ноги чтобы были вот тут!
Несчастные не сопротивлялись, но вдруг тот, что поменьше, с рыданием бросился на грудь того, что повыше. Высокий успокаивающе гладил его по спине и что-то шептал ему на ухо, но было заметно, что и он в отчаянии.
Палач оторвал одного от другого.
– Все, будет! Ложитесь, да поживее!
Те подчинились – а что им было делать?
– Привяжите их!
Четверо подручных палача выступили вперед и, привязав бедолаг к лестнице, стянули узлы у них на груди.
– Большого свяжите покрепче! Видите, какой он тяжелый? Сорвется еще, чего доброго! Вы головой отвечаете за то, чтобы такого не случилось! – Палач пожелал лично убедиться, достаточно ли крепко привязан осужденный.
– Так, а теперь поставьте их!
Подручные потащили лестницы и поставили их, прислонив к столбам. Оба осужденных висели теперь на одинаковой высоте над разложенными кострами.
Палач доложил священнику:
– Все готово, святой отец.
Священник кивнул и повернулся к писцу:
– Запишите, пожалуйста, что процедура была соблюдена.
– Слушаюсь, – секретарь сидел за маленьким столом и что-то писал в документе о производстве казни.
Священник посмотрел направо, потом налево.
– По-моему, все готово. Позвольте зачитать приговор? – обратился он к инквизитору.
– Прошу, – коротко ответил тот.
– Начинайте, – махнул рукой представитель дворянства.
– Приступаю к объявлению приговора! – провозгласил священник. Развернул пергаментный свиток и начал громко зачитывать:
Именем великой и всемогущей матери-церкви, представленной здесь его преосвященством Игнасио, который был посвящен орденом доминиканцев и поставлен инквизитором его святейшеством папой Григорием XIII в Риме, а также мною, отцом Диего, священником Досвальдеса, равно как и отцом Диего (Алегрио), секретарем протокола, а также представляющим его всекатолическое величество короля Филиппа III графом Альваро де Лунетасом и доном Хайме де Варгасом, алькальдом Досвальдеса, объявляем перед Богом и людьми приговор суда инквизиции: признать Пабло Категун, называющего себя Амандом, виновным в сатанинской ереси, фальшивой магии и явлениях в виде призраков и привидений. Особо вменяется ему в вину то, что он не покаялся, как того от него ожидали, по собственной воле, а согласился признать свою ересь только после продолжительных пыток. Пабло Категун опаснейшая личность, преисполненная колдовской спеси, он заключил с дьяволом и демонами союз, в соглашении о котором сказано Буквально следующее: «Все колдовские дела обретают силу и воздействие в результате негласного, но обязательного для исполнения соглашения с самим дьяволом о том, что, если колдун когда вы то ни было возжелает совершить какое-нибудь деяние, он непременно должен снестись, с дьяволом, тайно или явно, и получит на то его сатанинское соизволение, а также всемерную поддержку».
Ибо, как сказано в Пятой книге Моисеевой, в главе 9, о предсказателях и пророках: «Не должно быть подле тебя ни предсказателя, ни толкователя знаков, ни заклинателя змей, ни колдуна, ибо противны для Господа нашего дела их...»
Это вселившийся в Пабло Категун сатана сделал его способным делать так, чтобы предметы пропадали, давы потом, странствуя неизвестным для нас образом, обнаружиться в другом месте. Для зрения нашего это неуловимо и для понимания недоступно. Подобно тому, как он делает невидимым для нас материю и предметы, он в состоянии извлекать с помощью колдовства из душ людей добро и любовь, а вместо них наполнять души ненавистью и вожделением, так что Бессмертная душа исчезает навек. Тому есть немало свидетелей и свидетельств...
– Не-е-е-ет! – возопил Аманд. – Я невиновен! Да поверьте же вы мне, во имя Матери Господа нашего!
Он отчаянно дергался, крепко связанный веревкой:
– Я могу доказать! Это всего-навсего ловкость рук! Эй, люди добрые, позвольте мне показать вам!..
Удар фитильным запалом успокоил его. Бормоча непонятные слова, он, дергаясь, повис на лестнице.
– Продолжаю зачитывать приговор, – невозмутимо произнес отец Диего.
Лонсо Арвос, именующий себя Феликсом, как показывали многочисленные свидетели, брал чистейший воск и деготь, смешивал их, взывая к Люциферу и повторяя при этом «Отче наш!», превращал их во втирание, которое в продолжение трех ночей наносил на тело Пабло Категун, что привело к тому, что Пабло Категун полностью подчинился его воле и изъявил готовность сожительствовать с ним повсеместно и в любое время. Он предавался распутству и разврату худшему, нежели тот, что описывает святой апостол Павел в своем послании «К римлянам»...
Собравшиеся на площади начали проявлять некоторое нетерпение. Они собрались здесь не для того, чтобы выслушивать долгие речи и нравоучения. Они желали видеть смерть и слезы. Им хотелось поглазеть на что-то особенное, они хотели испытать щекочущий нервы страх, возникающий всякий раз при виде людей, в муках испускающих дух.
– Ну, давайте, чего медлить-то! – выкрикнул кто-то.
– Поджигайте, наконец, колдуна! – заорал другой.
– Да пустите же красного петуха под дровишки! – заулюлюкал третий.
И еще чей-то особенно пронзительный голос:
– Да сгинут все содомиты и колдуны в аду! – это кричал не кто иной, как шут.
– Тихо, люди, тише! – урезонивал толпу палач. – Всему свое время. Вот дочитают приговор до конца...
Отец Диего передал свиток дону Хайме, как представителю светской власти, чтобы тот огласил меру наказания. Алькальд принял у него из рук пергамент и зычно начал:
После долгого обсуждения и обращения ко всемилостивейшему Господу нашему суд, состоящий из пяти вышеозначенных особ, единогласно пришел к следующему решению: Пабло Категун и Лонсо Арвос приговариваются к смерти через сожжение. Приговор должен быть приведен в исполнение вез промедления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171