– И вновь ко мне: – Иван! Уймись. Такими вещами не шутят. У человека горе большое, карьера кверх тормашками летит, неизвестно, как жизнь устраивать, а ты – скоморошничать.
– Да почему же скоморошничать? Генералу нужна помощь маршала Красовского. Я позвоню ему, попрошу об этой помощи.
Михаил всплеснул руками и вернулся на своё место. Смотрел на меня как на сумасшедшего. А я повернулся к генералу:
– Пойдёмте на кухню, я позвоню оттуда маршалу Красовскому.
Генерал встал, и с нами поднялись вес мужчины, и вслед за нами пошла Клава, жена Михаила, и с ней Надежда. А я позвонил Красовскому. Ответил мне майор, референт маршала. Я с ним поздоровался и попросил соединить со Степаном Акимовичем. Он тут же это и сделал.
Все присутствующие на кухне, и прежде всего Михаил, замерли в напряжённом ожидании. А я спокойно говорил:
– Степан Акимович, я вас приветствую. Что вы там поделываете, я вам не очень мешаю?
– Мешаешь, конечно! Ну, так мне и все мешают. Ты же знаешь, как меня терзают мои любезные подчинённые. Убежал бы я от них, скрылся бы куда глаза глядят, – но нет, висят на ногах точно гири. Вот сейчас строителей собрал. Все графики посрывали. Всех на гауптвахту пересажаю.
Пока это всё говорил маршал, я смотрел на Михаила и его друзей, и мне было за них страшно. Шеи вытянулись, глаза округлились, а у Михаила и кулаки сжались, точно перед схваткой с каким-то злейшим противником. А маршал, выговорившись, спросил:
– Чего у тебя? Чтой-то давно тебя не было. Недавно хотел заехать к тебе домой, да не получилось. В главном штабе задержали. Ну, так чего у тебя?
– Судьба генерала Трофимова меня занимает. Знаете вы такого – Трофимова Павла Петровича?
– Шапочно – да, знаю. А что такое?
– Попал под демобилизацию.
– И что? Сейчас многие попадают под демобилизацию. И ты вот оказался на дворе. Кстати, Родион Яковлевич о тебе спрашивал. Я сдуру-то дал тебе хорошую аттестацию, а он говорит: мне такой человек нужен. А мне ты не нужен, что ли? Подавай рапорт, но только к нему иди. Не буду же я с ним из-за тебя ссориться!
– Хорошо, Степан Акимович, я ещё не решил, что буду делать. Может, и в гражданке останусь.
– Да ты что – ума лишился? Да если тебя сам министр приглашает, чего же тут рассуждать? Будешь майором, а там скоро и вторую звезду получишь. А место он тебе найдёт; у него контора что твой муравейник. Иди и не валяй дурака.
– Степан Акимович, а как же с Трофимовым? Я очень вас прошу.
– Пусть он завтра утром ко мне зайдёт. Придумаем что-нибудь.
– Вот за это спасибо. А если ко мне приехать вздумаете, я дома после пяти вечера бываю. Посидим, чайку попьём, а я вам кое-что расскажу из нетелефонной тематики. Кстати, вы полковника Панова Михаила Николаевича не знаете?
– Знаю такого и не люблю. Выскочка он, этот самый Панов! На хребте Ворошилова карьеру делал. Не люблю таких. Ты же знаешь, как я по служебной лестнице карабкался. Ну, да ладно: при встрече поговорим, а то строители тут у меня сидят. Присылай своего Трофимова.
– Ещё раз спасибо, Степан Акимович. До встречи.
Положил трубку и посмотрел на стоявших и слушавших наш разговор. Тут были все: и Мишины друзья, и их жёны. Впереди всех стоял Михаил. Не могу я тут передать выражение его лица. Почему-то мне казалось, он вот-вот расплачется.
– Ты это что – комедию разыграл? Дурачишь нас всех?
– Почему?
– Он ещё спрашивает! Кто же так с маршалом разговаривает? Он тебе что – мальчишка уличный?.. Ещё и меня приплёл!
Затряс головой, передразнил:
– «…Панова Михаила Николаевича не знаете?» Но если ты и в самом деле говорил с маршалом, что же он ответил на твой дурацкий вопрос?
– Сказал, что знает тебя и высоко ценит твои организаторские способности.
Рты у всех приоткрылись. И жена Мишина Клава инстинктивно шагнула ко мне:
– Правда, Иван? Он так и сказал? А кто он, этот маршал Красовский?
– Да замолчи ты, глупая женщина. Идите вы все в комнату, а мы тут… поговорим.
Женщины пошли, а Надежда, проходя мимо Михаила, погрозила ему пальцем:
– Ты на моего Ивана не нападай. Если он и пошутил, так и в этом нет ничего худого. Надо же вам нервы пощекотать. Вон как вы все насупились, точно мыши на кусок морковки.
И вышла Надежда. Я улыбнулся: значит, и она допускает мысль, что подшутил над мужиками. Она хотя и сама знала маршала Красовского, но не думала, что у нас с ним сложились такие короткие дружеские отношения. А Михаил сел рядом, спросил:
– Так что ты скажешь Павлу Петровичу? – кивнул он на генерала. – Я от тебя всего ожидаю, но не такой же глупой выходки. Откуда знаешь ты маршала Красовского?
Я сделал вид, что вопроса этого не услышал. Обратился к генералу:
– Вас, Павел Петрович, маршал просил зайти к нему завтра утром. Обещал что-нибудь для вас придумать.
Генерал поднялся, принял строевую стойку, с чувством проговорил:
– Благодарю вас, товарищ капитан! Надеюсь и мне когда-нибудь удастся сослужить для вас службу.
– Ну, ладно. Служебные дела в сторону. Пойдёмте к женщинам, праздник продолжается.
Заняли свои места за столом, пили, ели, но прежнего веселья уже не было. Михаил был явно обескуражен; он, верно, и не знал, что подумать. Ему теперь и предложение министра вернуться мне в армию не казалось уж фантастическим. Однако откуда это такое внимание ко мне высших лиц государства и армии – этого он ни уразуметь, ни вообразить не мог.
Вечером следующего дня, – опять же я спал на диване, – ко мне на двух машинах приехали генерал Трофимов с Михаилом и с ними два незнакомых полковника. Офицеры расположились за столом, а Михаил присел ко мне на диван и тихо этак, как бывало в детстве, меня будил:
– Вань, а Вань! Вставай же, наконец! Что ты дрыхнешь днём, как младенец?
Я открыл глаза и увидел гостей. Как раз в это время два их шофёра тащили в комнату кульки, свёртки, бутылки. Я свесил с дивана ноги, пятернёй поправил волосы, извинился. Михаил подал мне брюки, рубашку:
– На, одевайся, Спиноза!
– А почему Спиноза?
– А вон, на столе книг-то сколько! Скоро умным станешь, учить нас будешь.
– Я и сейчас мог тебя многому научить.
– Во! Видите? Он и всегда был такой: молчит, молчит, а потом скажет. Не забывай русскую пословицу: яйца курицу не учат. Мы тут все старше тебя и в армии подольше служим.
– Да уж, служишь ты много дольше меня, месяцев на восемь.
– Ну, ладно – ставь чай, неси тарелки, да рюмки не забудь, а мы тут снедь раскладывать будем.
Скоро мы сидели за столом, и я вопросительно, с некоторым недоумением разглядывал своих гостей. Михаил представил мне двух полковников; они оказались командирами полков из его дивизии. Один из них, пожимая мне руку, сказал:
– Помните показательный полёт Воронцова в Кубинке? Вы приезжали к нам с генералом Сталиным?
– Да, конечно, помню. Вы тогда тоже летали, и вас хвалил Воронцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
– Да почему же скоморошничать? Генералу нужна помощь маршала Красовского. Я позвоню ему, попрошу об этой помощи.
Михаил всплеснул руками и вернулся на своё место. Смотрел на меня как на сумасшедшего. А я повернулся к генералу:
– Пойдёмте на кухню, я позвоню оттуда маршалу Красовскому.
Генерал встал, и с нами поднялись вес мужчины, и вслед за нами пошла Клава, жена Михаила, и с ней Надежда. А я позвонил Красовскому. Ответил мне майор, референт маршала. Я с ним поздоровался и попросил соединить со Степаном Акимовичем. Он тут же это и сделал.
Все присутствующие на кухне, и прежде всего Михаил, замерли в напряжённом ожидании. А я спокойно говорил:
– Степан Акимович, я вас приветствую. Что вы там поделываете, я вам не очень мешаю?
– Мешаешь, конечно! Ну, так мне и все мешают. Ты же знаешь, как меня терзают мои любезные подчинённые. Убежал бы я от них, скрылся бы куда глаза глядят, – но нет, висят на ногах точно гири. Вот сейчас строителей собрал. Все графики посрывали. Всех на гауптвахту пересажаю.
Пока это всё говорил маршал, я смотрел на Михаила и его друзей, и мне было за них страшно. Шеи вытянулись, глаза округлились, а у Михаила и кулаки сжались, точно перед схваткой с каким-то злейшим противником. А маршал, выговорившись, спросил:
– Чего у тебя? Чтой-то давно тебя не было. Недавно хотел заехать к тебе домой, да не получилось. В главном штабе задержали. Ну, так чего у тебя?
– Судьба генерала Трофимова меня занимает. Знаете вы такого – Трофимова Павла Петровича?
– Шапочно – да, знаю. А что такое?
– Попал под демобилизацию.
– И что? Сейчас многие попадают под демобилизацию. И ты вот оказался на дворе. Кстати, Родион Яковлевич о тебе спрашивал. Я сдуру-то дал тебе хорошую аттестацию, а он говорит: мне такой человек нужен. А мне ты не нужен, что ли? Подавай рапорт, но только к нему иди. Не буду же я с ним из-за тебя ссориться!
– Хорошо, Степан Акимович, я ещё не решил, что буду делать. Может, и в гражданке останусь.
– Да ты что – ума лишился? Да если тебя сам министр приглашает, чего же тут рассуждать? Будешь майором, а там скоро и вторую звезду получишь. А место он тебе найдёт; у него контора что твой муравейник. Иди и не валяй дурака.
– Степан Акимович, а как же с Трофимовым? Я очень вас прошу.
– Пусть он завтра утром ко мне зайдёт. Придумаем что-нибудь.
– Вот за это спасибо. А если ко мне приехать вздумаете, я дома после пяти вечера бываю. Посидим, чайку попьём, а я вам кое-что расскажу из нетелефонной тематики. Кстати, вы полковника Панова Михаила Николаевича не знаете?
– Знаю такого и не люблю. Выскочка он, этот самый Панов! На хребте Ворошилова карьеру делал. Не люблю таких. Ты же знаешь, как я по служебной лестнице карабкался. Ну, да ладно: при встрече поговорим, а то строители тут у меня сидят. Присылай своего Трофимова.
– Ещё раз спасибо, Степан Акимович. До встречи.
Положил трубку и посмотрел на стоявших и слушавших наш разговор. Тут были все: и Мишины друзья, и их жёны. Впереди всех стоял Михаил. Не могу я тут передать выражение его лица. Почему-то мне казалось, он вот-вот расплачется.
– Ты это что – комедию разыграл? Дурачишь нас всех?
– Почему?
– Он ещё спрашивает! Кто же так с маршалом разговаривает? Он тебе что – мальчишка уличный?.. Ещё и меня приплёл!
Затряс головой, передразнил:
– «…Панова Михаила Николаевича не знаете?» Но если ты и в самом деле говорил с маршалом, что же он ответил на твой дурацкий вопрос?
– Сказал, что знает тебя и высоко ценит твои организаторские способности.
Рты у всех приоткрылись. И жена Мишина Клава инстинктивно шагнула ко мне:
– Правда, Иван? Он так и сказал? А кто он, этот маршал Красовский?
– Да замолчи ты, глупая женщина. Идите вы все в комнату, а мы тут… поговорим.
Женщины пошли, а Надежда, проходя мимо Михаила, погрозила ему пальцем:
– Ты на моего Ивана не нападай. Если он и пошутил, так и в этом нет ничего худого. Надо же вам нервы пощекотать. Вон как вы все насупились, точно мыши на кусок морковки.
И вышла Надежда. Я улыбнулся: значит, и она допускает мысль, что подшутил над мужиками. Она хотя и сама знала маршала Красовского, но не думала, что у нас с ним сложились такие короткие дружеские отношения. А Михаил сел рядом, спросил:
– Так что ты скажешь Павлу Петровичу? – кивнул он на генерала. – Я от тебя всего ожидаю, но не такой же глупой выходки. Откуда знаешь ты маршала Красовского?
Я сделал вид, что вопроса этого не услышал. Обратился к генералу:
– Вас, Павел Петрович, маршал просил зайти к нему завтра утром. Обещал что-нибудь для вас придумать.
Генерал поднялся, принял строевую стойку, с чувством проговорил:
– Благодарю вас, товарищ капитан! Надеюсь и мне когда-нибудь удастся сослужить для вас службу.
– Ну, ладно. Служебные дела в сторону. Пойдёмте к женщинам, праздник продолжается.
Заняли свои места за столом, пили, ели, но прежнего веселья уже не было. Михаил был явно обескуражен; он, верно, и не знал, что подумать. Ему теперь и предложение министра вернуться мне в армию не казалось уж фантастическим. Однако откуда это такое внимание ко мне высших лиц государства и армии – этого он ни уразуметь, ни вообразить не мог.
Вечером следующего дня, – опять же я спал на диване, – ко мне на двух машинах приехали генерал Трофимов с Михаилом и с ними два незнакомых полковника. Офицеры расположились за столом, а Михаил присел ко мне на диван и тихо этак, как бывало в детстве, меня будил:
– Вань, а Вань! Вставай же, наконец! Что ты дрыхнешь днём, как младенец?
Я открыл глаза и увидел гостей. Как раз в это время два их шофёра тащили в комнату кульки, свёртки, бутылки. Я свесил с дивана ноги, пятернёй поправил волосы, извинился. Михаил подал мне брюки, рубашку:
– На, одевайся, Спиноза!
– А почему Спиноза?
– А вон, на столе книг-то сколько! Скоро умным станешь, учить нас будешь.
– Я и сейчас мог тебя многому научить.
– Во! Видите? Он и всегда был такой: молчит, молчит, а потом скажет. Не забывай русскую пословицу: яйца курицу не учат. Мы тут все старше тебя и в армии подольше служим.
– Да уж, служишь ты много дольше меня, месяцев на восемь.
– Ну, ладно – ставь чай, неси тарелки, да рюмки не забудь, а мы тут снедь раскладывать будем.
Скоро мы сидели за столом, и я вопросительно, с некоторым недоумением разглядывал своих гостей. Михаил представил мне двух полковников; они оказались командирами полков из его дивизии. Один из них, пожимая мне руку, сказал:
– Помните показательный полёт Воронцова в Кубинке? Вы приезжали к нам с генералом Сталиным?
– Да, конечно, помню. Вы тогда тоже летали, и вас хвалил Воронцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142