Тодд, выкуривший меньше Томми, сохранил еще остатки разума. Он настойчиво подтолкнул Томми:
- Пошли отсюда быстро. Это не наш район. - Но осмелевший от кокаина Томми уходить не собирался.
- Ах ты дерьмо, - прорычал он, - мексиканское дерьмо.
- Ты это мне, чувак? Мне? - Высокий парень выступил вперед, размахивая бейсбольной битой, которую подсунул ему один из приятелей. - Шел бы ты с моего участка, чувак. Убирайся отсюда к такой-то матери, чувак, иначе тебе не сдобровать, слышишь?
Томми сделал еще шаг вперед.
- Как же, как же! Ну и что ты можешь, ублюдок поганый? Что вообще может такой урод-мексиканец вроде тебя, а?
Тодд в ужасе смотрел на Томми. Оскорблять банду мексиканцев на их собственной территории было равносильно самоубийству.
- Я сматываюсь, мужик, - прошипел он. - В один момент. Тебе бы лучше тоже это сделать, потому что здесь нам никто не поможет.
- Катись колбаской, трус гребаный. - Томми не отводил взгляда от мексиканца. - Я и один справлюсь.
Тодд не был трусом, но он не был и идиотом. Схватив приятеля за руку, он сделал еще одну попытку увести его. Но Томми вырвался.
- Отвали, Тодд, - заорал он. - Пошел прочь. Тодд повернулся и побежал. Когда заводил машину, он услышал треск ломающейся под бейсбольной битой кости и крик. Он содрогнулся; мальчишки из гетто напали на свою жертву. За те секунды, что понадобились Тодду, чтобы свернуть за угол и выехать на главную улицу, он успел услышать хриплый смех и затихающий топот кроссовок по асфальту. Он мельком увидел лежащего на земле Томми.
- Милостивый Боже, - прошептал Тодд, нажав на тормоза.
Как раз была в разгаре любовная сцена, когда Бренда вытащила Катерин со съемочной площадки.
- Томми избили. - Бренда старалась говорить спокойно. - Он в больнице, - добавила она, разразившись слезами.
Катерин почувствовала, как задрожали колени.
- Мы должны поехать к нему. - Катерин вся застыла от ужаса. - Найди машину, мне плевать, что скажет Гейб или кто другой, я еду к сыну.
Пока они на огромной скорости двигались к больнице, Бренда рассказала Катерин то, что узнала от полицейских.
- Он сильно пострадал? Говори правду, Бренда.
- Я сама мало знаю. Они лишь сказали, что его здорово избили и что он в реанимации.
- Реанимации, - прохрипела Катерин. - Милостивый Боже.
Их встретил мрачный доктор Линдсли.
- Держитесь, Катерин. Боюсь, у меня плохие новости.
- Как Томми? Он будет жить?
- Он сильно пострадал. Множественные ушибы мозга, сломанная ключица, разбиты обе коленные чашечки и…
Доктор Линдсли обменялся взглядами с Брендой.
- И? И что?
- И он находится в коме.
Катерин побелела еще больше, а Бренда так сжала ее руку, что ее ногти впились в ладонь Катерин.
- Коме? Что это значит, доктор?
- Это значит, что его мозг получил такую травму, что отключился.
- И сколько это продлится? - Единственный опыт Катерин с комой был ее собственный, в сериале. Она лежала в больнице с забинтованной головой, в полном макияже, с ярко-красными ногтями. Кома длилась примерно неделю.
- Трудно сказать, - объяснил он. - В каждом случае по-разному, но все зависит от ближайших суток. Если Томми придет в сознание за этот период, тогда у него есть шансы.
- На что шансы? - Страх раздирал ее.
- Шансы выжить.
- А как вы их оцениваете сейчас, доктор? - тихо спросила Бренда, у которой слезы ручьями текли по щекам.
- Фифти-фифти. Все зависит от ближайших суток. Но вы должны пойти и взглянуть на него, Китти. Самое лучшее, что вы можете для него сделать, это сидеть и говорить с ним.
Абсолютно белую, находящуюся в шоке Китти провели в реанимационную палату, и она не смогла сдержаться, чтобы не вскрикнуть. Со всех сторон к Томми тянулись трубочки, кругом стояли капельницы. Голову ему выбрили, а закрытые глаза опухли и почернели. Ноги в бинтах приподняты.
- Оба колена разбиты, к сожалению, - пояснил доктор Линдсли. - Они били его по ногам бейсбольной битой.
- Ублюдки! - По щекам Бренды продолжали катиться слезы.
Но Катерин не могла плакать, она не отводила сухих глаз от переломанного тела своего сына.
- О Господи! О Господи, Томми, что же они с тобой сделали?
Все ночь Катерин сидела рядом с сыном, держала его за руку и говорила с ним, умоляя услышать ее молитвы. Она не ела, не спала, не сменила даже костюма, в котором снималась. Пресса прослышала новости, и репортеры собрались у больницы, требуя разрешить им сфотографировать ее у постели Томми. Кингсли и Раквел, пресс-агенты ее и студии, приехали, чтобы разобраться с прессой, но они не смогли дозвониться до Джонни. Никто также не смог связаться с Жан-Клодом, уехавшим в Неваду, чтобы осмотреть площадку под новую гостиницу. Он рассчитывал пробыть там всего два дня, так что не оставил номера телефона, а новости он никогда не слушал, поэтому никак не мог узнать о случившемся.
На следующее утро Катерин сказала Бренде, что ей показалось, будто ресницы Томми вздрогнули.
- Ты права, Китти, точно, смотри, его веки подрагивают, вот еще раз. Взгляни.
Женщины не отрывали от Томми глаз, надеясь увидеть, как веки снова вздрогнут, но остаток дня он пролежал в каменной неподвижности.
Ближе к вечеру его пришел осмотреть доктор Линдсли и покачал головой.
- Уже двадцать часов, как его привезли, и пока никаких изменений, так что придется еще раз сделать сканирование мозга. У подростков при черепно-мозговой травме в течение первых суток обычно наблюдаются явные улучшения. Если нет, то это может означать… - Он замолчал.
- Что? - резко спросила Катерин. - О чем вы говорите? Что травма слишком серьезна? Что он навсегда останется в коме?
- Боюсь, что что-то вроде этого. - Доктор явно чувствовал себя неловко.
- Вы хотите сказать, что мозг его поражен, и он останется неполноценным?
Доктор Линдсли внимательно посмотрел на Катерин.
- Мы живем в ужасном мире, Китти. Знаете, сколько таких травм мне приходится видеть ежегодно?
Катерин молча покачала головой.
- Сотни, - с горечью продолжал он. - Возможно, тысячи. Молодые люди, в основном парни, избитые, изуродованные в лучшие их годы, превратившиеся в растения. И знаете, кто это делает?
Она снова покачала головой.
- Другие молодые люди. Они убивают друг друга. Что за мир, - сказал он. - В каком же ужасном мире мы живем.
В этот момент они услышали слабый звук и, повернувшись к кровати, увидели, что на этот раз нет сомнений. Веки Томми задрожали, и, пока они наблюдали, начали двигаться губы.
- Томми, Томми, это я, твоя мама, - твердила Катерин. - Ты меня слышишь? Если ты меня слышишь, сожми мне руку, милый, сожми ее, пожалуйста.
В палате стояла полная тишина, нарушаемая лишь тиканьем приборов, поддерживающих жизни пациентов. Потом Китти почувствовала, как Томми слегка сжал ее пальцы.
Еще одну ночь Катерин просидела с сыном, крепко держа его за руку и разговаривая с ним тихо и ласково.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
- Пошли отсюда быстро. Это не наш район. - Но осмелевший от кокаина Томми уходить не собирался.
- Ах ты дерьмо, - прорычал он, - мексиканское дерьмо.
- Ты это мне, чувак? Мне? - Высокий парень выступил вперед, размахивая бейсбольной битой, которую подсунул ему один из приятелей. - Шел бы ты с моего участка, чувак. Убирайся отсюда к такой-то матери, чувак, иначе тебе не сдобровать, слышишь?
Томми сделал еще шаг вперед.
- Как же, как же! Ну и что ты можешь, ублюдок поганый? Что вообще может такой урод-мексиканец вроде тебя, а?
Тодд в ужасе смотрел на Томми. Оскорблять банду мексиканцев на их собственной территории было равносильно самоубийству.
- Я сматываюсь, мужик, - прошипел он. - В один момент. Тебе бы лучше тоже это сделать, потому что здесь нам никто не поможет.
- Катись колбаской, трус гребаный. - Томми не отводил взгляда от мексиканца. - Я и один справлюсь.
Тодд не был трусом, но он не был и идиотом. Схватив приятеля за руку, он сделал еще одну попытку увести его. Но Томми вырвался.
- Отвали, Тодд, - заорал он. - Пошел прочь. Тодд повернулся и побежал. Когда заводил машину, он услышал треск ломающейся под бейсбольной битой кости и крик. Он содрогнулся; мальчишки из гетто напали на свою жертву. За те секунды, что понадобились Тодду, чтобы свернуть за угол и выехать на главную улицу, он успел услышать хриплый смех и затихающий топот кроссовок по асфальту. Он мельком увидел лежащего на земле Томми.
- Милостивый Боже, - прошептал Тодд, нажав на тормоза.
Как раз была в разгаре любовная сцена, когда Бренда вытащила Катерин со съемочной площадки.
- Томми избили. - Бренда старалась говорить спокойно. - Он в больнице, - добавила она, разразившись слезами.
Катерин почувствовала, как задрожали колени.
- Мы должны поехать к нему. - Катерин вся застыла от ужаса. - Найди машину, мне плевать, что скажет Гейб или кто другой, я еду к сыну.
Пока они на огромной скорости двигались к больнице, Бренда рассказала Катерин то, что узнала от полицейских.
- Он сильно пострадал? Говори правду, Бренда.
- Я сама мало знаю. Они лишь сказали, что его здорово избили и что он в реанимации.
- Реанимации, - прохрипела Катерин. - Милостивый Боже.
Их встретил мрачный доктор Линдсли.
- Держитесь, Катерин. Боюсь, у меня плохие новости.
- Как Томми? Он будет жить?
- Он сильно пострадал. Множественные ушибы мозга, сломанная ключица, разбиты обе коленные чашечки и…
Доктор Линдсли обменялся взглядами с Брендой.
- И? И что?
- И он находится в коме.
Катерин побелела еще больше, а Бренда так сжала ее руку, что ее ногти впились в ладонь Катерин.
- Коме? Что это значит, доктор?
- Это значит, что его мозг получил такую травму, что отключился.
- И сколько это продлится? - Единственный опыт Катерин с комой был ее собственный, в сериале. Она лежала в больнице с забинтованной головой, в полном макияже, с ярко-красными ногтями. Кома длилась примерно неделю.
- Трудно сказать, - объяснил он. - В каждом случае по-разному, но все зависит от ближайших суток. Если Томми придет в сознание за этот период, тогда у него есть шансы.
- На что шансы? - Страх раздирал ее.
- Шансы выжить.
- А как вы их оцениваете сейчас, доктор? - тихо спросила Бренда, у которой слезы ручьями текли по щекам.
- Фифти-фифти. Все зависит от ближайших суток. Но вы должны пойти и взглянуть на него, Китти. Самое лучшее, что вы можете для него сделать, это сидеть и говорить с ним.
Абсолютно белую, находящуюся в шоке Китти провели в реанимационную палату, и она не смогла сдержаться, чтобы не вскрикнуть. Со всех сторон к Томми тянулись трубочки, кругом стояли капельницы. Голову ему выбрили, а закрытые глаза опухли и почернели. Ноги в бинтах приподняты.
- Оба колена разбиты, к сожалению, - пояснил доктор Линдсли. - Они били его по ногам бейсбольной битой.
- Ублюдки! - По щекам Бренды продолжали катиться слезы.
Но Катерин не могла плакать, она не отводила сухих глаз от переломанного тела своего сына.
- О Господи! О Господи, Томми, что же они с тобой сделали?
Все ночь Катерин сидела рядом с сыном, держала его за руку и говорила с ним, умоляя услышать ее молитвы. Она не ела, не спала, не сменила даже костюма, в котором снималась. Пресса прослышала новости, и репортеры собрались у больницы, требуя разрешить им сфотографировать ее у постели Томми. Кингсли и Раквел, пресс-агенты ее и студии, приехали, чтобы разобраться с прессой, но они не смогли дозвониться до Джонни. Никто также не смог связаться с Жан-Клодом, уехавшим в Неваду, чтобы осмотреть площадку под новую гостиницу. Он рассчитывал пробыть там всего два дня, так что не оставил номера телефона, а новости он никогда не слушал, поэтому никак не мог узнать о случившемся.
На следующее утро Катерин сказала Бренде, что ей показалось, будто ресницы Томми вздрогнули.
- Ты права, Китти, точно, смотри, его веки подрагивают, вот еще раз. Взгляни.
Женщины не отрывали от Томми глаз, надеясь увидеть, как веки снова вздрогнут, но остаток дня он пролежал в каменной неподвижности.
Ближе к вечеру его пришел осмотреть доктор Линдсли и покачал головой.
- Уже двадцать часов, как его привезли, и пока никаких изменений, так что придется еще раз сделать сканирование мозга. У подростков при черепно-мозговой травме в течение первых суток обычно наблюдаются явные улучшения. Если нет, то это может означать… - Он замолчал.
- Что? - резко спросила Катерин. - О чем вы говорите? Что травма слишком серьезна? Что он навсегда останется в коме?
- Боюсь, что что-то вроде этого. - Доктор явно чувствовал себя неловко.
- Вы хотите сказать, что мозг его поражен, и он останется неполноценным?
Доктор Линдсли внимательно посмотрел на Катерин.
- Мы живем в ужасном мире, Китти. Знаете, сколько таких травм мне приходится видеть ежегодно?
Катерин молча покачала головой.
- Сотни, - с горечью продолжал он. - Возможно, тысячи. Молодые люди, в основном парни, избитые, изуродованные в лучшие их годы, превратившиеся в растения. И знаете, кто это делает?
Она снова покачала головой.
- Другие молодые люди. Они убивают друг друга. Что за мир, - сказал он. - В каком же ужасном мире мы живем.
В этот момент они услышали слабый звук и, повернувшись к кровати, увидели, что на этот раз нет сомнений. Веки Томми задрожали, и, пока они наблюдали, начали двигаться губы.
- Томми, Томми, это я, твоя мама, - твердила Катерин. - Ты меня слышишь? Если ты меня слышишь, сожми мне руку, милый, сожми ее, пожалуйста.
В палате стояла полная тишина, нарушаемая лишь тиканьем приборов, поддерживающих жизни пациентов. Потом Китти почувствовала, как Томми слегка сжал ее пальцы.
Еще одну ночь Катерин просидела с сыном, крепко держа его за руку и разговаривая с ним тихо и ласково.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83