Ей приходилось лезть из кожи вон, чтобы угодить всем, особенно матери. У них не было ни семьи, ни друзей. Хотя Джемайме Норман иногда приходило в голову, что ее дочь лишена многих радостей нормального детства, вроде вечеринок, катания на коньках и друзей своего возраста, амбиции всегда брали верх над материнским инстинктом.
К двадцати одному году Элеонор внешне напоминала кремовую английскую розу, но в душе она была жесткой и крутой, как армейский ботинок. И это к лучшему, потому что, хотя зрители все еще считали ее звездой, с точки зрения Голливуда, она уже не была в числе первых. В подростковом возрасте роли в кино попадались редко, она подолгу не снималась. Деньги, заработанные ребенком, были растрачены Джемаймой, вовремя не сообразившей, что век ребенка-актрисы короток, так что Элеонор пришлось сниматься в телевизионных мини-сериалах и простеньких фильмах. Сейчас Элеонор не хотелось вспоминать, что иногда ей даже приходилось наниматься в официантки или сопровождающие - слегка завуалированная форма проституции.
Роль Кандайс Скеффингтон изменила ее судьбу. Все вспомнили Элеонор, и если ей чего действительно хотелось, так это не быть второй скрипкой ни при ком, особенно при дотоле неизвестной нью-йоркской актрисе с искусственным театральным акцентом.
- Доброе утро милой даме. - В парикмахерской появилась солидная, внушительная фигура Альберта Эмори. Его русый с сединой парик прикрывал лысину, а толстый слой ярко-оранжевого грима - морщины на лице. Умные глаза глубоко посажены, губы иронически изогнуты. Он смахивал на могучий дуб - сильный, темный и непобедимый.
- Как чувствуешь себя сегодня, Элеонор, милочка?
- Прекрасно, Альберт, большое спасибо. Вернее, прекрасно до последней минуты. Ты это видел?
Альберт вооружился очками и медленно прочел отрывок. По мере чтения ею изрезанное морщинами лицо хмурилось все больше.
- И еще, - прошипела Элеонор, - у нее по меньшей мере на сорок строчек больше текста, чем у меня, в эпизоде на следующей неделе, и еще больше, чем у тебя! Что нам делать, Эл?
- Не зови меня Элом, - огрызнулся он.
- Прости, дорогой, я забыла. - Он погладила его руку, стараясь не повредить грим, которым были замазаны, вернее почти замазаны, старческие желтые пятна. - Альберт, дорогой, что бы нам сделать?
- Что-нибудь придумаем. Ведь мы с тобой звезды в этом шоу, дорогая Элли. Мы - Скеффингтоны. Ты - жена, я - патриарх. Она же лишь была членом семьи.
Альберт говорил о Скеффингтонах как о своей собственной семье. Сорокалетний стаж исполнения в английском театре самых разнообразных ролей, от дворецкого до короля, придал ему импозантность, которая делала его идеальным для роли старшего мистера Скеффингтона. Альберт стал звездой на закате карьеры, и он твердо намеревался удержаться на этом уровне.
- Мы останемся звездами в этом фильме, - пообещал он. - Чего бы это ни стоило, моя дорогая.
Пока Блэки-гример трудился над ее усталым лицом, Катерин учила текст.
Казалось, Джордж Блэк работал на студии всегда. Автомобильная катастрофа, лишившая его одного глаза, положила конец его многообещающей карьере каскадера еще в сороковые годы, когда студия, выплатив ему компенсацию, разрешила остаться работать помощником в гримерном отделе.
Его прозвали Блэки, потому что темные волосы, смуглый цвет лица и темная повязка на глазу делали его похожим на героя пиратских фильмов пятидесятых. На самом же деле он был мягок и молчалив и всегда сочувственно выслушивал актрис, чьи лица он преображал ежедневно. Разумеется, у него были свои любимицы, в этом году - Катерин, которая не раз рассказывала ему про свои беды.
Сегодня по сценарию Джорджия Скеффингтон должна была вернуться из деловой поездки на Аляску, так что первая сцена изображала прибытие Джорджии в личном реактивном самолете в аэропорт Лос-Анджелеса. Катерин попросила костюмера Максимилиана одеть ее для этого эпизода по своему усмотрению. Как правило, она вносила много своего в костюмы Джорджии, поскольку Максимилиан зачастую переусердствовал, но на этот раз ее голова была занята разводом.
Когда с прической и гримом было покончено, шофер студии отвез Катерин на маленький частный аэродром недалеко от города. Она сжимала в руке мобильный телефон, каждые несколько минут проверяя, работает ли он, но Бренда не звонила, и Катерин все больше нервничала.
Раннее калифорнийское утро выдалось прохладным. Голубое июльское небо перечеркнуто облаками, но уже чувствуется, что позже будет испепеляюще жарко.
- На сегодня обещали жуткую жару, - сказал Блэки. - Настоящее пекло, а Марсия мне рассказывала, что в долине вчера стояла такая жара, что бассейн чуть вовсе не высох.
- Остается надеяться, что Максимилиан это учел, придумывая мой костюм, - заметила Катерин, когда машина въезжала на территорию аэродрома.
Максимилиан - никто не знал его фамилии - уже много лет являлся наиболее популярным и влиятельным костюмером в Голливуде, а «Семья Скеффингтонов» сделала его еще более знаменитым. Испанец средних лет, он всегда одевался по самой последней европейской моде. Его густые, цвета воронова крыла волосы зачесаны в затейливую прическу. Всегда сильно загорелый, но не видно практически ни одной морщинки, потому что Максимилиан относился к своей коже, как к драгоценному фарфору. Все на нем сверкало - от начищенных коричневых ботинок до ослепительно белого платка, украшающего карман идеально выглаженного оливково-зеленого полотняного костюма. Сам - идеал портновского искусства, он требовал того же от ведущих актрис.
- Привет, Катерин, хорошо отдохнула? - раздались с разных сторон жизнерадостные выкрики.
- Я не отдыхала, - повторила Катерин, вероятно, в десятый раз, - я разводилась. - Она прошла в трейлер, где располагалась костюмерная. Там ее ждал гордо улыбающийся Максимилиан.
- Corazon , премного извиняюсь. Для сегодняшней сцены, возможно, излишне тепловато, - извинился он. - Но ведь она возвращается с Аляски, верно? Тебе нравится?
Катерин уставилась на костюм в руках костюмерши Бекки. Ярко-красное толстое кашемировое платье макси с длинными, отороченными мехом рукавами и высоким воротом и тяжелая красная шерстяная накидка с капюшоном, отороченным черным каракулем. К костюму прилагалась каракулевая шляпа, красные сапоги до колена, красные кожаные перчатки с крагами и каракулевая муфта.
- Муфта? - подняла брови Катерин. - Мне казалось, они остались в прошлом веке.
- Они возвращаются! - торжественно заявил Максимилиан. - И кто иной, как не Джорджия Скеффингтон, должен одобрить их возвращение?
- Все такое… тяжелое. - Катерин взяла костюм из рук Бекки. - Господи, да он весит тонну!
- Corazon, это только на сегодня. Для остальной части эпизода я приготовил тебе маленькие воздушные туалеты из шифона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
К двадцати одному году Элеонор внешне напоминала кремовую английскую розу, но в душе она была жесткой и крутой, как армейский ботинок. И это к лучшему, потому что, хотя зрители все еще считали ее звездой, с точки зрения Голливуда, она уже не была в числе первых. В подростковом возрасте роли в кино попадались редко, она подолгу не снималась. Деньги, заработанные ребенком, были растрачены Джемаймой, вовремя не сообразившей, что век ребенка-актрисы короток, так что Элеонор пришлось сниматься в телевизионных мини-сериалах и простеньких фильмах. Сейчас Элеонор не хотелось вспоминать, что иногда ей даже приходилось наниматься в официантки или сопровождающие - слегка завуалированная форма проституции.
Роль Кандайс Скеффингтон изменила ее судьбу. Все вспомнили Элеонор, и если ей чего действительно хотелось, так это не быть второй скрипкой ни при ком, особенно при дотоле неизвестной нью-йоркской актрисе с искусственным театральным акцентом.
- Доброе утро милой даме. - В парикмахерской появилась солидная, внушительная фигура Альберта Эмори. Его русый с сединой парик прикрывал лысину, а толстый слой ярко-оранжевого грима - морщины на лице. Умные глаза глубоко посажены, губы иронически изогнуты. Он смахивал на могучий дуб - сильный, темный и непобедимый.
- Как чувствуешь себя сегодня, Элеонор, милочка?
- Прекрасно, Альберт, большое спасибо. Вернее, прекрасно до последней минуты. Ты это видел?
Альберт вооружился очками и медленно прочел отрывок. По мере чтения ею изрезанное морщинами лицо хмурилось все больше.
- И еще, - прошипела Элеонор, - у нее по меньшей мере на сорок строчек больше текста, чем у меня, в эпизоде на следующей неделе, и еще больше, чем у тебя! Что нам делать, Эл?
- Не зови меня Элом, - огрызнулся он.
- Прости, дорогой, я забыла. - Он погладила его руку, стараясь не повредить грим, которым были замазаны, вернее почти замазаны, старческие желтые пятна. - Альберт, дорогой, что бы нам сделать?
- Что-нибудь придумаем. Ведь мы с тобой звезды в этом шоу, дорогая Элли. Мы - Скеффингтоны. Ты - жена, я - патриарх. Она же лишь была членом семьи.
Альберт говорил о Скеффингтонах как о своей собственной семье. Сорокалетний стаж исполнения в английском театре самых разнообразных ролей, от дворецкого до короля, придал ему импозантность, которая делала его идеальным для роли старшего мистера Скеффингтона. Альберт стал звездой на закате карьеры, и он твердо намеревался удержаться на этом уровне.
- Мы останемся звездами в этом фильме, - пообещал он. - Чего бы это ни стоило, моя дорогая.
Пока Блэки-гример трудился над ее усталым лицом, Катерин учила текст.
Казалось, Джордж Блэк работал на студии всегда. Автомобильная катастрофа, лишившая его одного глаза, положила конец его многообещающей карьере каскадера еще в сороковые годы, когда студия, выплатив ему компенсацию, разрешила остаться работать помощником в гримерном отделе.
Его прозвали Блэки, потому что темные волосы, смуглый цвет лица и темная повязка на глазу делали его похожим на героя пиратских фильмов пятидесятых. На самом же деле он был мягок и молчалив и всегда сочувственно выслушивал актрис, чьи лица он преображал ежедневно. Разумеется, у него были свои любимицы, в этом году - Катерин, которая не раз рассказывала ему про свои беды.
Сегодня по сценарию Джорджия Скеффингтон должна была вернуться из деловой поездки на Аляску, так что первая сцена изображала прибытие Джорджии в личном реактивном самолете в аэропорт Лос-Анджелеса. Катерин попросила костюмера Максимилиана одеть ее для этого эпизода по своему усмотрению. Как правило, она вносила много своего в костюмы Джорджии, поскольку Максимилиан зачастую переусердствовал, но на этот раз ее голова была занята разводом.
Когда с прической и гримом было покончено, шофер студии отвез Катерин на маленький частный аэродром недалеко от города. Она сжимала в руке мобильный телефон, каждые несколько минут проверяя, работает ли он, но Бренда не звонила, и Катерин все больше нервничала.
Раннее калифорнийское утро выдалось прохладным. Голубое июльское небо перечеркнуто облаками, но уже чувствуется, что позже будет испепеляюще жарко.
- На сегодня обещали жуткую жару, - сказал Блэки. - Настоящее пекло, а Марсия мне рассказывала, что в долине вчера стояла такая жара, что бассейн чуть вовсе не высох.
- Остается надеяться, что Максимилиан это учел, придумывая мой костюм, - заметила Катерин, когда машина въезжала на территорию аэродрома.
Максимилиан - никто не знал его фамилии - уже много лет являлся наиболее популярным и влиятельным костюмером в Голливуде, а «Семья Скеффингтонов» сделала его еще более знаменитым. Испанец средних лет, он всегда одевался по самой последней европейской моде. Его густые, цвета воронова крыла волосы зачесаны в затейливую прическу. Всегда сильно загорелый, но не видно практически ни одной морщинки, потому что Максимилиан относился к своей коже, как к драгоценному фарфору. Все на нем сверкало - от начищенных коричневых ботинок до ослепительно белого платка, украшающего карман идеально выглаженного оливково-зеленого полотняного костюма. Сам - идеал портновского искусства, он требовал того же от ведущих актрис.
- Привет, Катерин, хорошо отдохнула? - раздались с разных сторон жизнерадостные выкрики.
- Я не отдыхала, - повторила Катерин, вероятно, в десятый раз, - я разводилась. - Она прошла в трейлер, где располагалась костюмерная. Там ее ждал гордо улыбающийся Максимилиан.
- Corazon , премного извиняюсь. Для сегодняшней сцены, возможно, излишне тепловато, - извинился он. - Но ведь она возвращается с Аляски, верно? Тебе нравится?
Катерин уставилась на костюм в руках костюмерши Бекки. Ярко-красное толстое кашемировое платье макси с длинными, отороченными мехом рукавами и высоким воротом и тяжелая красная шерстяная накидка с капюшоном, отороченным черным каракулем. К костюму прилагалась каракулевая шляпа, красные сапоги до колена, красные кожаные перчатки с крагами и каракулевая муфта.
- Муфта? - подняла брови Катерин. - Мне казалось, они остались в прошлом веке.
- Они возвращаются! - торжественно заявил Максимилиан. - И кто иной, как не Джорджия Скеффингтон, должен одобрить их возвращение?
- Все такое… тяжелое. - Катерин взяла костюм из рук Бекки. - Господи, да он весит тонну!
- Corazon, это только на сегодня. Для остальной части эпизода я приготовил тебе маленькие воздушные туалеты из шифона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83