Где же Фабрицио и его гондола?
Черная вода канала вспыхивала в отсветах молний, но Катерин не видела ни гондолы, ни гондольера в знакомой желтой соломенной шляпе. Остановилась, не зная, что делать и куда идти. Затем площадь снова осветила молния, и на этот раз она четко услышала свое имя. Оглянувшись, она увидела, что из окна первого этажа на нее кто-то смотрит. То был человек в черной маске, и, перекрывая шум грозы, ненавистный голос позвал:
- Китти, Китти, cherie, это же я, твой муж. Дорогая, мне надо тебя видеть, поговорить, позволь мне поговорить с тобой.
Подхлестываемая страхом, она рванулась в ближайший переулок. Он оказался очень узким, тонкая материя юбки цеплялась за грубые стены, и, пытаясь отцепить ее, она выронила фонарик. Искать его не было времени. Она должна бежать. Булыжник - скользкий от дождя. Она мчалась сквозь путаницу петляющих переулков, надеясь, что сверкнет молния и она будет знать, куда бежит. Остановилась на секунду, чтобы перевести дыхание, но тут вдали услышала звук, которого страшилась. Топот ног. Ног Жан-Клода и его умоляющий голос.
- Если ты спасаешь человеку жизнь, он принадлежит тебе, Китти. Я спас твою, cherie, теперь ты принадлежишь мне.
Он не спасал ей жизнь. Что он хочет этим сказать? Он что, совсем рехнулся? В таком смятенном состоянии Катерин не могла четко соображать. Она поскользнулась, упала, поднялась на ноги и снова побежала. Она понятия не имела, куда бежит. Знала только, что ей надо убраться подальше от Жан-Клода. Он стал ее врагом. Одна мысль о том, что он может приблизиться к ней, изнасиловать ее, придала ей энергии.
Вдалеке часы на соборе пробили четыре раза. В четыре утра вся Венеция крепко спала, и Катерин понимала, что ее крики о помощи никого не разбудят. Даже если кто и проснется, Жан-Клод с присущей ему убедительностью заверит этого человека, что они лишь поссорившиеся муж с женой.
Она пробежала еще один узкий переулок, путаясь в огромной юбке с кринолином и с ловкостью, рожденной страхом, цепляясь за стены, чтобы не упасть. Почувствовав запах тухлой рыбы, она поняла, что находится где-то около Пескарии. Взмолилась в душе, что встретит там рыбаков, доставляющих свой утренний улов, но понимала, что еще слишком рано. Она пролетела сквозь рыбный рынок, где все прилавки были пусты, а булыжники мостовой скользкими от чешуи. Шаги Жан-Клода все еще раздавались за ее спиной. Он продолжал звать ее, умоляя остановиться.
Она подняла юбки, стараясь бежать как можно быстрее по мокрому булыжнику, но все более громкий шум шагов за ее спиной говорил ей, что он ее догоняет. Кричать смысла не имело, она только зря потеряет силы. Площадь молчалива и пустынна, и в зарешеченных окнах домов не видно признака жизни.
Катерин смутно сообразила, что Пескариа выходит на мост Риальто, рядом с площадью Святого Марка. Должен хоть там кто-нибудь быть?
Еще одна вспышка молнии осветила крошечную улочку, вдоль которой выстроились магазины. Днем здесь бродят тысячи туристов; сейчас же не видно было даже чайки или голубя, только мусор и запах смерти. Каблук попал в щель между булыжниками, и она едва не упала, но исхитрилась сбросить туфли, подняла мокрый подол до талии, радуясь, что не надела чулки. Голыми ногами она увереннее цеплялась за землю.
Шаги Жан-Клода все приближались, а голос продолжал уговаривать:
- Китти? Эй, Китти, Китти, Китти! Не беги от меня. Я - твоя судьба. Я твой навеки, мужчина, которого ты ждала всю жизнь. Тот, кого ты любишь. Ты ведь мне это говорила, помнишь, Китти? Ты мне говорила, что будешь любить меня вечно, так же как я тебя.
Он не бежал, и она тоже замедлила бег, чтобы перевести дыхание. В животе возникла сильная боль, раздирающая внутренности, знакомая пульсация. Она уже чувствовала такую боль однажды, за два года до рождения Томми. Эта боль говорила о грядущем выкидыше, и она взмолилась, чтобы это произошло. «Но не сейчас, Господи, прошу тебя, только не сейчас». Дождь на мгновение перестал, и в переулке воцарилась мертвая тишина. Ничто не двигалось в этом мрачном лабиринте. Слышался только стук капель. И снова:
- Эй, Китти, Китти, Китти. Иди к своему мужу, пожалуйста, Китти, дорогая, иди ко мне. - Голос Жан-Клода соблазнял и манил. Казалось, он зовет любимую кошку. Она должна от него скрыться. Невозможно предугадать, что он сделает, если настигнет ее. Ведь он совершенно безумен.
* * *
В аэропорту Рима Стивену сообщили, что рейс на Венецию отменили из-за плохой погоды.
- Черт побери, я хочу нанять самолет, вертолет, все что угодно, - взорвался он. - Мне необходимо в Венецию, это вопрос жизни и смерти.
- Простите, signer, - сказала служащая «Алиталии» в светло-серой форме, строгая и собранная. - Ни в Венецию, ни из Венеции сегодня ничего не летает. Очень скверная погода. Но нам сообщили, что в два часа утра, возможно, самолет сможет вылететь. Если прояснится. А пока вам, signor, придется подождать, как и всем остальным. Выпейте капуччино. В здании аэропорта очень милое кафе.
Стивен направился к телефону-автомату. Уже половина второго, может быть, Бренда или Томми уже вернулись в гостиницу. Но ему ответили, что в номере никто не отвечает. Он связался с автоответчиком Бренды и оставил еще одно послание.
Пользуясь тем преимуществом, что она была босиком, Катерин на цыпочках пошла по улочке, стараясь держаться ближе к стенам домов. Когда она приблизилась к каналу, звук ее шагов стал более гулким. От стен отдавалось эхо, но она едва слышала его, так сильно билось сердце. Она поднялась по низеньким ступеням, испокон века покрытым зеленым мхом, причем таким узким, что, казалось, лишь ребенок может там протиснуться, затем снова попала в лабиринт маленьких улочек. Остановилась под каменным мостиком, с которого капала вода. Пока она прислушивалась, что-то проскользнуло по ее ногам, и она поняла, что, это, скорее всего, крыса. Она взвизгнула так громко, что Жан-Клод непременно должен был ее услышать, и она снова пустилась бежать.
Его шаги приближались. Она слышала, как он смеется. Казалось, он бежит все быстрее. Катерин знала, что Жан-Клод в прекрасной форме. Занятия в спортзале дважды в неделю, теннис, бег, упражнения с мячом и употребление здоровой пищи. Вдруг улица, по которой она бежала, кончилась. Можно было свернуть налево или направо. Она решила двигаться налево.
Она услышала, как шаги на несколько секунд смолкли на повороте. Затем он снова побежал. Всхлипнув с облегчением, Катерин сообразила, что он рванулся в противоположном направлении. Она кинулась вперед по темной петляющей улочке, такой узкой, что она снова зацепилась своей огромной юбкой за стену. Она отчаянно дернулась, раздался треск, такой громкий, что она решила, Жан-Клод наверняка услышал. Еще один оглушительный раскат грома, снова полил дождь, и булыжник стал скользким, как каток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Черная вода канала вспыхивала в отсветах молний, но Катерин не видела ни гондолы, ни гондольера в знакомой желтой соломенной шляпе. Остановилась, не зная, что делать и куда идти. Затем площадь снова осветила молния, и на этот раз она четко услышала свое имя. Оглянувшись, она увидела, что из окна первого этажа на нее кто-то смотрит. То был человек в черной маске, и, перекрывая шум грозы, ненавистный голос позвал:
- Китти, Китти, cherie, это же я, твой муж. Дорогая, мне надо тебя видеть, поговорить, позволь мне поговорить с тобой.
Подхлестываемая страхом, она рванулась в ближайший переулок. Он оказался очень узким, тонкая материя юбки цеплялась за грубые стены, и, пытаясь отцепить ее, она выронила фонарик. Искать его не было времени. Она должна бежать. Булыжник - скользкий от дождя. Она мчалась сквозь путаницу петляющих переулков, надеясь, что сверкнет молния и она будет знать, куда бежит. Остановилась на секунду, чтобы перевести дыхание, но тут вдали услышала звук, которого страшилась. Топот ног. Ног Жан-Клода и его умоляющий голос.
- Если ты спасаешь человеку жизнь, он принадлежит тебе, Китти. Я спас твою, cherie, теперь ты принадлежишь мне.
Он не спасал ей жизнь. Что он хочет этим сказать? Он что, совсем рехнулся? В таком смятенном состоянии Катерин не могла четко соображать. Она поскользнулась, упала, поднялась на ноги и снова побежала. Она понятия не имела, куда бежит. Знала только, что ей надо убраться подальше от Жан-Клода. Он стал ее врагом. Одна мысль о том, что он может приблизиться к ней, изнасиловать ее, придала ей энергии.
Вдалеке часы на соборе пробили четыре раза. В четыре утра вся Венеция крепко спала, и Катерин понимала, что ее крики о помощи никого не разбудят. Даже если кто и проснется, Жан-Клод с присущей ему убедительностью заверит этого человека, что они лишь поссорившиеся муж с женой.
Она пробежала еще один узкий переулок, путаясь в огромной юбке с кринолином и с ловкостью, рожденной страхом, цепляясь за стены, чтобы не упасть. Почувствовав запах тухлой рыбы, она поняла, что находится где-то около Пескарии. Взмолилась в душе, что встретит там рыбаков, доставляющих свой утренний улов, но понимала, что еще слишком рано. Она пролетела сквозь рыбный рынок, где все прилавки были пусты, а булыжники мостовой скользкими от чешуи. Шаги Жан-Клода все еще раздавались за ее спиной. Он продолжал звать ее, умоляя остановиться.
Она подняла юбки, стараясь бежать как можно быстрее по мокрому булыжнику, но все более громкий шум шагов за ее спиной говорил ей, что он ее догоняет. Кричать смысла не имело, она только зря потеряет силы. Площадь молчалива и пустынна, и в зарешеченных окнах домов не видно признака жизни.
Катерин смутно сообразила, что Пескариа выходит на мост Риальто, рядом с площадью Святого Марка. Должен хоть там кто-нибудь быть?
Еще одна вспышка молнии осветила крошечную улочку, вдоль которой выстроились магазины. Днем здесь бродят тысячи туристов; сейчас же не видно было даже чайки или голубя, только мусор и запах смерти. Каблук попал в щель между булыжниками, и она едва не упала, но исхитрилась сбросить туфли, подняла мокрый подол до талии, радуясь, что не надела чулки. Голыми ногами она увереннее цеплялась за землю.
Шаги Жан-Клода все приближались, а голос продолжал уговаривать:
- Китти? Эй, Китти, Китти, Китти! Не беги от меня. Я - твоя судьба. Я твой навеки, мужчина, которого ты ждала всю жизнь. Тот, кого ты любишь. Ты ведь мне это говорила, помнишь, Китти? Ты мне говорила, что будешь любить меня вечно, так же как я тебя.
Он не бежал, и она тоже замедлила бег, чтобы перевести дыхание. В животе возникла сильная боль, раздирающая внутренности, знакомая пульсация. Она уже чувствовала такую боль однажды, за два года до рождения Томми. Эта боль говорила о грядущем выкидыше, и она взмолилась, чтобы это произошло. «Но не сейчас, Господи, прошу тебя, только не сейчас». Дождь на мгновение перестал, и в переулке воцарилась мертвая тишина. Ничто не двигалось в этом мрачном лабиринте. Слышался только стук капель. И снова:
- Эй, Китти, Китти, Китти. Иди к своему мужу, пожалуйста, Китти, дорогая, иди ко мне. - Голос Жан-Клода соблазнял и манил. Казалось, он зовет любимую кошку. Она должна от него скрыться. Невозможно предугадать, что он сделает, если настигнет ее. Ведь он совершенно безумен.
* * *
В аэропорту Рима Стивену сообщили, что рейс на Венецию отменили из-за плохой погоды.
- Черт побери, я хочу нанять самолет, вертолет, все что угодно, - взорвался он. - Мне необходимо в Венецию, это вопрос жизни и смерти.
- Простите, signer, - сказала служащая «Алиталии» в светло-серой форме, строгая и собранная. - Ни в Венецию, ни из Венеции сегодня ничего не летает. Очень скверная погода. Но нам сообщили, что в два часа утра, возможно, самолет сможет вылететь. Если прояснится. А пока вам, signor, придется подождать, как и всем остальным. Выпейте капуччино. В здании аэропорта очень милое кафе.
Стивен направился к телефону-автомату. Уже половина второго, может быть, Бренда или Томми уже вернулись в гостиницу. Но ему ответили, что в номере никто не отвечает. Он связался с автоответчиком Бренды и оставил еще одно послание.
Пользуясь тем преимуществом, что она была босиком, Катерин на цыпочках пошла по улочке, стараясь держаться ближе к стенам домов. Когда она приблизилась к каналу, звук ее шагов стал более гулким. От стен отдавалось эхо, но она едва слышала его, так сильно билось сердце. Она поднялась по низеньким ступеням, испокон века покрытым зеленым мхом, причем таким узким, что, казалось, лишь ребенок может там протиснуться, затем снова попала в лабиринт маленьких улочек. Остановилась под каменным мостиком, с которого капала вода. Пока она прислушивалась, что-то проскользнуло по ее ногам, и она поняла, что, это, скорее всего, крыса. Она взвизгнула так громко, что Жан-Клод непременно должен был ее услышать, и она снова пустилась бежать.
Его шаги приближались. Она слышала, как он смеется. Казалось, он бежит все быстрее. Катерин знала, что Жан-Клод в прекрасной форме. Занятия в спортзале дважды в неделю, теннис, бег, упражнения с мячом и употребление здоровой пищи. Вдруг улица, по которой она бежала, кончилась. Можно было свернуть налево или направо. Она решила двигаться налево.
Она услышала, как шаги на несколько секунд смолкли на повороте. Затем он снова побежал. Всхлипнув с облегчением, Катерин сообразила, что он рванулся в противоположном направлении. Она кинулась вперед по темной петляющей улочке, такой узкой, что она снова зацепилась своей огромной юбкой за стену. Она отчаянно дернулась, раздался треск, такой громкий, что она решила, Жан-Клод наверняка услышал. Еще один оглушительный раскат грома, снова полил дождь, и булыжник стал скользким, как каток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83