Начальник района прикрытия – командующий 12 армией… Задача – оборонять госграницу на фронте Лютовиска, Ужок, Ворохта, Волчинец, Липканы, не допустив вторжения противника на нашу территорию…»
Но этим новые, оборонительные задачи не исчерпывались. Войскам Киевского ОВО приказывалось:
«Обрекогносцировать и подготовить тыловые оборонительные рубежи на всю глубину обороны до р. Днепр включительно. Разработать план приведения в боевую готовность Коростеньского, Новоград-Волынского, Летичевского и Киевского укрепленных районов, а также всех укрепрайонов строительства 1939 года. На случай вынужденного отхода разработать план создания противотанковых заграждений на всю глубину и план минирования мостов, жел. дор. узлов и пунктов возможного сосредоточения противника (войск, штабов, госпиталей и т. д.)».
Итак, в директиве нет и речи о подготовке или нанесении упреждающего удара. Разрешалось только «при благоприятных условиях быть готовым, по указанию Главного Командования, нанести стремительные удары для разгрома группировок противника, перенесения боевых действий на его территорию и захвата выгодных рубежей». Лишь авиации ставилась задача «разрушением железнодорожных мостов, узлов Катовице, Кельце, Ченстохов, Краков, а также действиям по группировкам противника нарушить и задержать сосредоточение и развертывание его войск», в то время как войска 5-й, 6-й, 12-й, 26-й армий Киевского ОВО организовывали бы оборонительные рубежи от западной границы и вплоть до Днепра. Все эти меры однозначны: никакого упреждающего удара. Задачи плана прикрытия и обороны округа должны были представить: Одесский, Ленинградский и Киевский округа – к 25 мая, ЗОВО – к 20 мая, ПрибВО – к 30 мая.
То обстоятельство, что «план Жукова» не был принят, внесло еще большую неразбериху и непоследовательность в действия советского высшего командования. Обстановка складывалась серьезнейшая: в конце весны – начале лета 1941 года Германия завершала последние приготовления по плану «Барбаросса», о чем сообщала разведка. В то же время нарком обороны СССР и начальник Генштаба РККА, с одной стороны, выдвигали к западной границе СССР крупные воинские соединения из восточных районов страны и перегруппировывали силы приграничных округов, но при этом не готовились упредить противника и тем самым ставили свои войска под его первый удар, а с другой стороны, предписывали принять меры по оборудованию оборонительных рубежей в тылу – чего и вовсе не успели сделать. Из Москвы в штабы округов поступали «тормозящие» приказы. Так, 1 июня 1941 года начальник генштаба передал командующему войсками Киевского ОВО приказ наркома обороны: «1. Полосу предполья без особого на то приказания полевыми и уровскими частями не занимать. Охрану сооружений организовать службой часовых и патрулированием. 2. Отданные Вами распоряжения о занятии предполья уровскими частями немедленно отменить. Исполнение проверить и донести к 16 июня 1941 г. Жуков».
24 мая 1941 г. у Сталина состоялось важное совещание высшего командования РККА. Обсуждался ли на нем план Жукова? К сожалению, архивных документов о результатах этого совещания пока не обнаружено, а в мемуарах принимавших в нем участие военачальников сведений нет. Однако логика последовавших событий свидетельствует: не обсуждался. Ведь если бы готовилось нападение, то об этом должны были, по меньшей мере, знать командующие и штабы приграничных округов! Командование, штабы и сами войска не получили никаких заданий для подготовки локального превентивного удара и уж подавно – для общего нападения на вооруженные силы Германии, сосредоточивавшиеся по всей западной границе СССР.
Упреждающий удар не состоялся. Таково было реальное положение дел. Все предположения о «превентивной войне» Сталина против Гитлера можно теперь отнести в разряд – в лучшем случае – беллетристических упражнений.
Глава двадцать девятая.
Просчитался не только Сталин
Теперь все известно в подробностях: штабная разработка военной операции против Советского Союза началась в Германии летом 1940 года. Сначала она носила кодовое обозначение «Восстановление на Востоке», затем – «Отто», «Фриц», наконец (по личному указанию Гитлера) – «Барбаросса». 18 декабря 1940 года была подписана «Директива № 21» о нападении на Советский Союз. Для начала военных действий был избран пароль «Дортмунд». 20 июня 1941 года он был сообщен войскам в краткой шифротелеграмме: «Пароль „Дортмунд“ – 22 июня».
Документация плана «Барбаросса» поистине необъятна. Но в ней существуют два документа, которые предназначались не для узкого круга политиков, промышленников и военных, а для круга военного и куда более широкого. Они были разосланы по всем соединениям и частям вермахта. Действительно, вермахт уже «познакомился» со всей Европой: промаршировал железными колоннами по Центральной, Северной, Западной и Юго-Восточной Европе. Но Советский Союз? Даже Гитлер как-то признавался, что «не знает, что там, за дверью»…
Генеральный штаб сухопутных войск, возглавляемый генерал-полковником Францем Гальдером, позаботился о своих подопечных. 15 мая 1941 года им была подписана и разослана по войскам папка «G», содержавшая «Военно-географические данные о Европейской России (без Москвы)». Вслед за этим 20 июня была разослана папка «H». В ней находились данные о Москве. Каждая из папок содержала набор соответствующих карт и подробную текстовую часть. Для нас, разумеется, интерес представляет текст, ибо в нем не только описывались географические свойства нашей страны, но делались вполне определенные выводы по поводу перспектив предстоящей операции. Ведь папки предназначались отнюдь не для туристов!
Почти за каждым «географическим» разделом следовала краткая военная оценка. Например, вводный раздел содержал соображения о роли центральной части России в русской истории и экономике. Следовала оценка:
«Из русской истории можно сделать такой вывод: чтобы на длительное время господствовать над Россией, надо овладеть Центральной Россией».
А вот после описания рельефа и климата Центральной России генштаб констатировал:
«Местность хорошо проходима, даже в стороне от дорог, исключая периоды весенней распутицы и после дождей…»
«…Формы поверхности сами по себе не представляют препятствия для маневров, однако могут в ряде мест их затруднять в связи с наличием рек и болот, а также с сезонным состоянием почвы. Невыгодное время для военных операций – весна от марта до мая. Резкая смена температур ставит перед организмом человека крайние требования, а оттепель делает непроходимыми большинство дорог и рек. С июня по октябрь климатические условия соответствуют немецким, только температура более высокая и требует больших усилий людей и животных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Но этим новые, оборонительные задачи не исчерпывались. Войскам Киевского ОВО приказывалось:
«Обрекогносцировать и подготовить тыловые оборонительные рубежи на всю глубину обороны до р. Днепр включительно. Разработать план приведения в боевую готовность Коростеньского, Новоград-Волынского, Летичевского и Киевского укрепленных районов, а также всех укрепрайонов строительства 1939 года. На случай вынужденного отхода разработать план создания противотанковых заграждений на всю глубину и план минирования мостов, жел. дор. узлов и пунктов возможного сосредоточения противника (войск, штабов, госпиталей и т. д.)».
Итак, в директиве нет и речи о подготовке или нанесении упреждающего удара. Разрешалось только «при благоприятных условиях быть готовым, по указанию Главного Командования, нанести стремительные удары для разгрома группировок противника, перенесения боевых действий на его территорию и захвата выгодных рубежей». Лишь авиации ставилась задача «разрушением железнодорожных мостов, узлов Катовице, Кельце, Ченстохов, Краков, а также действиям по группировкам противника нарушить и задержать сосредоточение и развертывание его войск», в то время как войска 5-й, 6-й, 12-й, 26-й армий Киевского ОВО организовывали бы оборонительные рубежи от западной границы и вплоть до Днепра. Все эти меры однозначны: никакого упреждающего удара. Задачи плана прикрытия и обороны округа должны были представить: Одесский, Ленинградский и Киевский округа – к 25 мая, ЗОВО – к 20 мая, ПрибВО – к 30 мая.
То обстоятельство, что «план Жукова» не был принят, внесло еще большую неразбериху и непоследовательность в действия советского высшего командования. Обстановка складывалась серьезнейшая: в конце весны – начале лета 1941 года Германия завершала последние приготовления по плану «Барбаросса», о чем сообщала разведка. В то же время нарком обороны СССР и начальник Генштаба РККА, с одной стороны, выдвигали к западной границе СССР крупные воинские соединения из восточных районов страны и перегруппировывали силы приграничных округов, но при этом не готовились упредить противника и тем самым ставили свои войска под его первый удар, а с другой стороны, предписывали принять меры по оборудованию оборонительных рубежей в тылу – чего и вовсе не успели сделать. Из Москвы в штабы округов поступали «тормозящие» приказы. Так, 1 июня 1941 года начальник генштаба передал командующему войсками Киевского ОВО приказ наркома обороны: «1. Полосу предполья без особого на то приказания полевыми и уровскими частями не занимать. Охрану сооружений организовать службой часовых и патрулированием. 2. Отданные Вами распоряжения о занятии предполья уровскими частями немедленно отменить. Исполнение проверить и донести к 16 июня 1941 г. Жуков».
24 мая 1941 г. у Сталина состоялось важное совещание высшего командования РККА. Обсуждался ли на нем план Жукова? К сожалению, архивных документов о результатах этого совещания пока не обнаружено, а в мемуарах принимавших в нем участие военачальников сведений нет. Однако логика последовавших событий свидетельствует: не обсуждался. Ведь если бы готовилось нападение, то об этом должны были, по меньшей мере, знать командующие и штабы приграничных округов! Командование, штабы и сами войска не получили никаких заданий для подготовки локального превентивного удара и уж подавно – для общего нападения на вооруженные силы Германии, сосредоточивавшиеся по всей западной границе СССР.
Упреждающий удар не состоялся. Таково было реальное положение дел. Все предположения о «превентивной войне» Сталина против Гитлера можно теперь отнести в разряд – в лучшем случае – беллетристических упражнений.
Глава двадцать девятая.
Просчитался не только Сталин
Теперь все известно в подробностях: штабная разработка военной операции против Советского Союза началась в Германии летом 1940 года. Сначала она носила кодовое обозначение «Восстановление на Востоке», затем – «Отто», «Фриц», наконец (по личному указанию Гитлера) – «Барбаросса». 18 декабря 1940 года была подписана «Директива № 21» о нападении на Советский Союз. Для начала военных действий был избран пароль «Дортмунд». 20 июня 1941 года он был сообщен войскам в краткой шифротелеграмме: «Пароль „Дортмунд“ – 22 июня».
Документация плана «Барбаросса» поистине необъятна. Но в ней существуют два документа, которые предназначались не для узкого круга политиков, промышленников и военных, а для круга военного и куда более широкого. Они были разосланы по всем соединениям и частям вермахта. Действительно, вермахт уже «познакомился» со всей Европой: промаршировал железными колоннами по Центральной, Северной, Западной и Юго-Восточной Европе. Но Советский Союз? Даже Гитлер как-то признавался, что «не знает, что там, за дверью»…
Генеральный штаб сухопутных войск, возглавляемый генерал-полковником Францем Гальдером, позаботился о своих подопечных. 15 мая 1941 года им была подписана и разослана по войскам папка «G», содержавшая «Военно-географические данные о Европейской России (без Москвы)». Вслед за этим 20 июня была разослана папка «H». В ней находились данные о Москве. Каждая из папок содержала набор соответствующих карт и подробную текстовую часть. Для нас, разумеется, интерес представляет текст, ибо в нем не только описывались географические свойства нашей страны, но делались вполне определенные выводы по поводу перспектив предстоящей операции. Ведь папки предназначались отнюдь не для туристов!
Почти за каждым «географическим» разделом следовала краткая военная оценка. Например, вводный раздел содержал соображения о роли центральной части России в русской истории и экономике. Следовала оценка:
«Из русской истории можно сделать такой вывод: чтобы на длительное время господствовать над Россией, надо овладеть Центральной Россией».
А вот после описания рельефа и климата Центральной России генштаб констатировал:
«Местность хорошо проходима, даже в стороне от дорог, исключая периоды весенней распутицы и после дождей…»
«…Формы поверхности сами по себе не представляют препятствия для маневров, однако могут в ряде мест их затруднять в связи с наличием рек и болот, а также с сезонным состоянием почвы. Невыгодное время для военных операций – весна от марта до мая. Резкая смена температур ставит перед организмом человека крайние требования, а оттепель делает непроходимыми большинство дорог и рек. С июня по октябрь климатические условия соответствуют немецким, только температура более высокая и требует больших усилий людей и животных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140