Дела потом. Что в этом доме есть выпить?
– Все! – гордо ответила Питу Наташа. – Я еще на студии успела закупить джин, виски, «Севен-ап» Тиму, а себе кампари.
– О ч-ч-черт!.. – выругался Джек. – Еще с твоими деньгами бегать нам за выпивкой!.. Чтобы ты этого больше никогда не делала.
– Ну, если вести отсчет по получаемым гонорарам, то придется тогда гонять за выпивкой мистера Кысю. Он у нас на положении «звезды», ему и платят соответственно. Мартын, ты согласен ходить в лавку за виски?
– Нет, – ответил я. – За виски – не согласен. А вот за кампари для тебя – в любую секунду!..
– Какой джентльмен!.. – всплеснула руками Наташа, с трудом подняла меня и поцеловала в нос. – Потрясающе!..
И, должен признать, мне это было очень даже приятно.
Боб и Тимурчик готовили на кухоньке специальное китайское блюдо – креветки со спаржей под белым соусом. Для приготовления этого соуса Боб из дому захватил несколько цветных пакетиков – ну точь-в-точь как нераспечатанные презервативы! Я их одно время у Шуры видел – немерено.
На вопрос Тимура «Что это?» Боб коротко ответил: «Китайские вкусные порошки», и тут же облаял Тимура за то, что тот плохо вычистил спаржу…
Наташа уже вовсю накрывала на стол в гостиной, и Джек не очень расторопно, но достаточно трепетно и нежно ей помогал.
Перетрахавшийся с Собакой Колли по имени Лесси Браток, попукивая, дрых уже под диваном. Не скрою, пришлось его растолкать и выпереть с его храпом и пуканьем в садик…
Когда же все наконец уселись, Наташа весело оглядела стол и, кого-то процитировав, сказала, что это бунгало в «Беверли-Хиллз-отеле» постепенно превращается не то в клуб «Знаменитых капитанов», не то становится «общежитием имени монаха Бертольда Шварца»…
Никто из нас ни хрена не понял юмора, и Наташино веселье так и повисло в воздухе. Но я понимал, что Наташа имела в виду: с трудом, но я вспомнил, что «Клуб знаменитых капитанов» – была такая детская радиопередача в России, а фразочку с этим «монахом» я уже когда-то слышал от Шуры.
Почувствовав неловкость за всех окружающих, я тут же поспешил сказать Наташе:
– Ты абсолютно права! Я прекрасно помню эту передачу с капитанами (полная липа!) и вот только забыл фамилии тех двух писателей, которые сочинили про Бертольда Шварца.
Что было совершеннейшей правдой.
– Кыся! Ты – гений… – потрясенно проговорила Наташа. – Тим, дружочек! Пожалуйста, повтори мне перевод последней Кысиной фразы…
Все в упор уставились на Наташу. А Тимур слегка растерянно огляделся, словно хотел спросить: «Говорить ей или не говорить?», и все-таки сказал:
– Наташа, я уже минут десять молчу как рыба. Я ничего тебе не переводил. Ты прекрасно говоришь с ним сама… Скажи, Мартынчик!
Ну я и сказал… Вернее, повторил.
– О дьявол… – слабым голосом проговорила Наташа и опрокинула в рот весь стакан с кампари. – Я, кажется, лишаюсь рассудка.
– Наоборот, – успокоил я ее. – Общаясь со мной напрямую, ты очень сильно расширяешь диапазон своего мышления, ибо у нас, у Котов…
– Расхвастался! – желчно вставил Джек.
– Ты просто ревнуешь, – нахально огрызнулся я.
– И не без оснований! – рассмеялась Наташа.
* * *
… Потом сидели, приглушив свет, говорили о делах.
Пит с Джеком потягивали джин с тоником и льдом, Тим сонно сосал через трубочку свой «Севен-ап», а Боб и Наташа тихонько прихлебывали китайский зеленый чай с жасмином из небольших мелких пиалушечек.
Мы с Братком в саду из одной большой плошки вдвоем запивали трехсполовинойпроцентным молоком каждый свое: я – кусок отварного мяса с потрясающей косточкой, Браток – остатки сырой индюшки.
Спать хотелось смертельно! Один раз я невольно прикрыл глаза и даже ткнулся мордой в плошку с молоком. Выспавшийся Браток, бестактная сволочь, даже разоржался! Я так обиделся…
– Чего ты ржешь, мудила?! – возмутился я, облизываясь и утираясь лапой. – Ты же, засранец, только спишь, пердишь, жрешь и трахаешься! А я еще и работаю!..
– Извиняюсь, Шеф… Бля буду, нечаянно! – смутился Браток, но я видел, что его распирает веселье. – Я больше не буду…
И в это время мы услышали всего лишь одну фразу Пита Морено из их полицейского разговора:
– Если бы мы могли обнаружить следы этого Русского с нашим компакт-диском, мы могли бы выйти и на «бугров» этой шушеры, которую мы повязали… Лишь бы найти этого Русского!
Неожиданно я увидел, как из Братка мгновенно улетучилось все веселье, пасть глуповато, но сосредоточенно разинулась, уши встали торчком, а Браток поднял глаза в черное небо, будто что-то напряженно вспоминал…
И вдруг со всех четырех лап ка-а-ак сиганет отвесно вверх – ну как я, только выше раза в три, – ка-а-а-ак заорет по-Животному:
– Все, Шеф, пиздец! Я знаю, где этот Русский!!! В рот меня… Сукой буду! Век свободы не видать!..
– Точнее! – насторожился я.
– Помните, Шеф, когда вы натягивали свою Лесси…
– Лесси натягивал ты, а я пользовал Пусси. Лесси – это Собака. А я трахал Кошку…
– Какая разница, кто кого трахал, Шеф?! Кошка, Собака… Обе – бляди! Так вот, Шеф, от вашей Кошки Пусси-Лесси ПАХЛО РУССКИМ!
Меня словно озарило!
– Точняк!!! – завопил я и бросился на шею Братку. Ах, как отчетливо я вспомнил теперь ЭТОТ запах…
Как же я, старый дурак, не догадался, что меня так смутило в ворохе запахов этой лос-анджелесской кинозвезды Голливуда – урожденной Кошки-Потаскухи с пустыря перед нашим домом в русском городе Ленинграде, ныне – Санкт-Петербурге…
Как это я завалил ухо?! Я же встречался с запахами Русского убивца много раз. Первый – когда он был еще охранником у Бармена (которого сам потом и застрелил…) на круизном судне Ленинград – Гамбург. Он для нас с Водилой еще места в баре освобождал… Второй раз, когда мы с Тимуром встретили его с тем Казахским Немцем на ирландском празднике в Нью-Йорке… Потом, на пути в Лос-Анджелес, в «боинге», когда я беспечно раздавал автографы пассажирам. И четвертый раз, когда обнюхивал его следы в нашем бунгало, после их наглого вторжения в поисках книжки маркиза де Кюстина…
Браток же запах Русского учуял всего лишь один раз – когда получил задание «Русского пропустить, а Немца – тормознуть». Что из этого вышло – известно…
Ох, елочки точеные, не зря мы с Братком оба так тревожно принюхивались к этой рыженькой шалаве Пусси. Хоть она и «звезда» экрана! Что-то же нас насторожило?..
* * *
– Теперь это нужно как-нибудь поэффектнее сообщить нашим! – сказал я.
– На хера? – прямолинейно спросил меня Браток. – Сказать, что нашли этого раздолбая, и все.
– Ах, Браток, Браток!.. – вздохнул я. – Темный ты, как не знаю что… Любое важное известие должно быть преподнесено как потрясение! Вот в чем сила Искусства!..
– Чего-о-о? – Браток и слова-то такого не слышал.
– Глянь-ка, – говорю я ему, – окно в гостиную открыто?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
– Все! – гордо ответила Питу Наташа. – Я еще на студии успела закупить джин, виски, «Севен-ап» Тиму, а себе кампари.
– О ч-ч-черт!.. – выругался Джек. – Еще с твоими деньгами бегать нам за выпивкой!.. Чтобы ты этого больше никогда не делала.
– Ну, если вести отсчет по получаемым гонорарам, то придется тогда гонять за выпивкой мистера Кысю. Он у нас на положении «звезды», ему и платят соответственно. Мартын, ты согласен ходить в лавку за виски?
– Нет, – ответил я. – За виски – не согласен. А вот за кампари для тебя – в любую секунду!..
– Какой джентльмен!.. – всплеснула руками Наташа, с трудом подняла меня и поцеловала в нос. – Потрясающе!..
И, должен признать, мне это было очень даже приятно.
Боб и Тимурчик готовили на кухоньке специальное китайское блюдо – креветки со спаржей под белым соусом. Для приготовления этого соуса Боб из дому захватил несколько цветных пакетиков – ну точь-в-точь как нераспечатанные презервативы! Я их одно время у Шуры видел – немерено.
На вопрос Тимура «Что это?» Боб коротко ответил: «Китайские вкусные порошки», и тут же облаял Тимура за то, что тот плохо вычистил спаржу…
Наташа уже вовсю накрывала на стол в гостиной, и Джек не очень расторопно, но достаточно трепетно и нежно ей помогал.
Перетрахавшийся с Собакой Колли по имени Лесси Браток, попукивая, дрых уже под диваном. Не скрою, пришлось его растолкать и выпереть с его храпом и пуканьем в садик…
Когда же все наконец уселись, Наташа весело оглядела стол и, кого-то процитировав, сказала, что это бунгало в «Беверли-Хиллз-отеле» постепенно превращается не то в клуб «Знаменитых капитанов», не то становится «общежитием имени монаха Бертольда Шварца»…
Никто из нас ни хрена не понял юмора, и Наташино веселье так и повисло в воздухе. Но я понимал, что Наташа имела в виду: с трудом, но я вспомнил, что «Клуб знаменитых капитанов» – была такая детская радиопередача в России, а фразочку с этим «монахом» я уже когда-то слышал от Шуры.
Почувствовав неловкость за всех окружающих, я тут же поспешил сказать Наташе:
– Ты абсолютно права! Я прекрасно помню эту передачу с капитанами (полная липа!) и вот только забыл фамилии тех двух писателей, которые сочинили про Бертольда Шварца.
Что было совершеннейшей правдой.
– Кыся! Ты – гений… – потрясенно проговорила Наташа. – Тим, дружочек! Пожалуйста, повтори мне перевод последней Кысиной фразы…
Все в упор уставились на Наташу. А Тимур слегка растерянно огляделся, словно хотел спросить: «Говорить ей или не говорить?», и все-таки сказал:
– Наташа, я уже минут десять молчу как рыба. Я ничего тебе не переводил. Ты прекрасно говоришь с ним сама… Скажи, Мартынчик!
Ну я и сказал… Вернее, повторил.
– О дьявол… – слабым голосом проговорила Наташа и опрокинула в рот весь стакан с кампари. – Я, кажется, лишаюсь рассудка.
– Наоборот, – успокоил я ее. – Общаясь со мной напрямую, ты очень сильно расширяешь диапазон своего мышления, ибо у нас, у Котов…
– Расхвастался! – желчно вставил Джек.
– Ты просто ревнуешь, – нахально огрызнулся я.
– И не без оснований! – рассмеялась Наташа.
* * *
… Потом сидели, приглушив свет, говорили о делах.
Пит с Джеком потягивали джин с тоником и льдом, Тим сонно сосал через трубочку свой «Севен-ап», а Боб и Наташа тихонько прихлебывали китайский зеленый чай с жасмином из небольших мелких пиалушечек.
Мы с Братком в саду из одной большой плошки вдвоем запивали трехсполовинойпроцентным молоком каждый свое: я – кусок отварного мяса с потрясающей косточкой, Браток – остатки сырой индюшки.
Спать хотелось смертельно! Один раз я невольно прикрыл глаза и даже ткнулся мордой в плошку с молоком. Выспавшийся Браток, бестактная сволочь, даже разоржался! Я так обиделся…
– Чего ты ржешь, мудила?! – возмутился я, облизываясь и утираясь лапой. – Ты же, засранец, только спишь, пердишь, жрешь и трахаешься! А я еще и работаю!..
– Извиняюсь, Шеф… Бля буду, нечаянно! – смутился Браток, но я видел, что его распирает веселье. – Я больше не буду…
И в это время мы услышали всего лишь одну фразу Пита Морено из их полицейского разговора:
– Если бы мы могли обнаружить следы этого Русского с нашим компакт-диском, мы могли бы выйти и на «бугров» этой шушеры, которую мы повязали… Лишь бы найти этого Русского!
Неожиданно я увидел, как из Братка мгновенно улетучилось все веселье, пасть глуповато, но сосредоточенно разинулась, уши встали торчком, а Браток поднял глаза в черное небо, будто что-то напряженно вспоминал…
И вдруг со всех четырех лап ка-а-ак сиганет отвесно вверх – ну как я, только выше раза в три, – ка-а-а-ак заорет по-Животному:
– Все, Шеф, пиздец! Я знаю, где этот Русский!!! В рот меня… Сукой буду! Век свободы не видать!..
– Точнее! – насторожился я.
– Помните, Шеф, когда вы натягивали свою Лесси…
– Лесси натягивал ты, а я пользовал Пусси. Лесси – это Собака. А я трахал Кошку…
– Какая разница, кто кого трахал, Шеф?! Кошка, Собака… Обе – бляди! Так вот, Шеф, от вашей Кошки Пусси-Лесси ПАХЛО РУССКИМ!
Меня словно озарило!
– Точняк!!! – завопил я и бросился на шею Братку. Ах, как отчетливо я вспомнил теперь ЭТОТ запах…
Как же я, старый дурак, не догадался, что меня так смутило в ворохе запахов этой лос-анджелесской кинозвезды Голливуда – урожденной Кошки-Потаскухи с пустыря перед нашим домом в русском городе Ленинграде, ныне – Санкт-Петербурге…
Как это я завалил ухо?! Я же встречался с запахами Русского убивца много раз. Первый – когда он был еще охранником у Бармена (которого сам потом и застрелил…) на круизном судне Ленинград – Гамбург. Он для нас с Водилой еще места в баре освобождал… Второй раз, когда мы с Тимуром встретили его с тем Казахским Немцем на ирландском празднике в Нью-Йорке… Потом, на пути в Лос-Анджелес, в «боинге», когда я беспечно раздавал автографы пассажирам. И четвертый раз, когда обнюхивал его следы в нашем бунгало, после их наглого вторжения в поисках книжки маркиза де Кюстина…
Браток же запах Русского учуял всего лишь один раз – когда получил задание «Русского пропустить, а Немца – тормознуть». Что из этого вышло – известно…
Ох, елочки точеные, не зря мы с Братком оба так тревожно принюхивались к этой рыженькой шалаве Пусси. Хоть она и «звезда» экрана! Что-то же нас насторожило?..
* * *
– Теперь это нужно как-нибудь поэффектнее сообщить нашим! – сказал я.
– На хера? – прямолинейно спросил меня Браток. – Сказать, что нашли этого раздолбая, и все.
– Ах, Браток, Браток!.. – вздохнул я. – Темный ты, как не знаю что… Любое важное известие должно быть преподнесено как потрясение! Вот в чем сила Искусства!..
– Чего-о-о? – Браток и слова-то такого не слышал.
– Глянь-ка, – говорю я ему, – окно в гостиную открыто?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128