– Поверь, я с искренним уважением отношусь к любому Животному Виду. Ты уж прости меня, пожалуйста…
– Я же сказал тебе – давай свой вопрос и получай исчерпывающий и честный ответ, – заверил я его. – С кем с кем, а с тобой я темнить не стану!
А сам испуганно подумал – а что, если он спросит меня про компакт-диск, вклеенный в «Маркиза де Кюстина»? Что тогда?..
Но этого, к счастью, не произошло. Зигеле помялся и робко спросил:
– Скажи, Кыся, ты… Ты действительно КОТ?..
– Оф кос! – вздохнул я с облегчением. – Конечно!
– А почему же ты так сильно и жутковато пахнешь ДИКИМ КУГУАРОМ?.. В смысле – ПУМОЙ… Еще раз прости меня, ты – полукровка, да?..
– А-а-а…
Наконец-то я понял, что смущало нормального интеллигентного Фокса в хамоватом Коте с разорванным ухом, намного превосходящем его – Фокса Зигеле – размерами, да еще вдобавок исторгающем запах ДИКОГО ХИЩНИКА!.. Причем для такого небольшого Собака, как Зигеле, – запах ОГРОМНОГО ДИКОГО ХИЩНИКА.
– Нет, Зиг, не дрейфь. Я – чистокровный беспородный Котяра, – поторопился я успокоить Зигеле. – И я не ПАХНУ Кугуаром. Я им ПРОПАХ! Ну, ПРОВОНЯЛ, понимаешь? От общения. Я тут недавно принял на работу настоящего Дикого Кугуара в качестве Сотрудника нашей Безопасности, и пока он еще не очень врубился в понимание своих обязанностей – с ним многовато возни. Отсюда и его запах на мне.
– Ах, вот в чем дело! – успокоился Зигеле и вежливо добавил: – Кстати, должен сказать, этот запах тебе очень идет!
– Спасибо! – сказал я, и вдруг неожиданно из меня поперло ужасающее хвастовство: – А что такое Кугуар?! Что такое – Пума?.. Что такое, в конце концов, – Тигр, Леопард, Пантера?! Это же все КОТЫ И КОШКИ!!! Практически они же все произошли от МЕНЯ!.. Уж если на то пошло – это ОНИ должны пахнуть МНОЙ! Просто, наверное, они реже моются…
– Наверное, ты прав, – поспешил прервать меня Зигеле, явно почувствовав неловкость за всплеск моего безудержного чванства. – Скорее всего ты безусловно прав. Хотя я и побаиваюсь такой категоричности. И по своим убеждениям – либерал…
И вот как он сказал это слово – «либерал», я так и присел. Так меня придавила моя дворово-уличная ущербность, отсутствие систематических знаний, явная недостаточность телевизионного образования… Я в полной мере ощутил собственную неполноценность, но не восстановился (как это бывало с Людьми, которые, как говорил Шура, потом совершали «революции»…) против мудрого и знающего Зигеле, а, наоборот, проникся к нему еще большим уважением.
Ну, наверное, как Браток – ко мне…
Хорошо, что в эту секунду к нам подошел Тимурчик и на вполне приличном (способный, чертенок, – ну просто слов нет!..) не шелдрейсовском, а на НАСТОЯЩЕМ Животном языке укоризненно сказал:
– Ребята, вас ждут к столу, а вы здесь треплетесь…
Тут уж от удивления на свою бежевую меховую попку уселся Зигеле. Ротик открылся, глазки округлились, поскреб у себя за ухом задней лапкой в полной растерянности, ошарашенно посмотрел на моего Тимурку и – куда только делась изысканность речи хорошо воспитанного Собака?! – сказал, как обычная Дворняга с нашего питерского пустыря:
– Обалдеть!.. Полный отпад…
И от этого стал мне еще симпатичнее.
* * *
Очень милой и, не побоюсь этого слова, красивой показалась мне жена Сая – Элла. Я бы даже поставил ее на твердое второе место сразу после нашей Рут Истлейк.
Сай Фрумкин действительно умудрился быть поразительно похожим на своего Зигеле. И вызывал те же самые чувства уважения, правда, как я потом сообразил, по несколько иным причинам…
Понравился мне и Александр Половец – не то главный редактор, не то издатель, не то хозяин такой русскобуквенной толстятины, как альманах «Панорама». Короче – приятель Наташи Векслер и друг Эллы, Сая и Зигеле Фрумкиных.
На частых пресс-конференциях, в интервью и во время съемок телевизионных сюжетов я уже привык к вопросам типа:
1. Нравятся ли вам Кошки Америки и каково их сексуальное отличие от Кошек России?
2. Как вы лично боролись с давлением Кремля во время вашей жизни в Петербурге и насколько свободнее вам дышится здесь, под звездно-полосатым флагом Соединенных Штатов?
Так вот, Половец ничего такого не спрашивал. Мы просто болтали о жизни Котов и Людей вообще. Говорил больше я. Он внимательно слушал, иногда слегка спорил со мной, а когда я ему возражал – с утроенным вниманием относился к моим возражениям…
Только лишь спустя некоторое время я заметил, что всю эту нашу болтовню Половец пишет на маленький диктофон. У моего Шуры Плоткина теперь точно такой же.
– Это что же?.. – спросил я у Половца через Тимурчика. – Интервью?
– Да как вам сказать? – пожал плечами Половец. – Скорее всего – беседа. А вы как думаете?
Краем глаза я видел, а кончиком рваного уха слышал, как весело щебетала Элла, как всячески занимала и тормошила нашего Джека Наташа Векслер (в девичестве – Мутикова…), как совершенно на равных Сай и Боб чирикали об истории мира, иудаизме и сегодняшней журналистике, и наш полицейско-китайский Бобик обнаруживал такие глубины знаний, что бедный Сай только лапами… Тьфу, ч-ч-черт!.. Только руками и всплескивал!..
И жрачка, надо отдать ей должное, была первоклассной.
Только я было собрался поведать об этом Зигеле, как все ОКРУЖАЮЩЕЕ вдруг РАСТВОРИЛОСЬ всего лишь в одном-единственном слове:
– ШЕФ!.. – услышал я приглушенный хрипатый зов Братка.
* * *
… Глаза мои мгновенно привыкли к темноте нашего отельного садика.
Под животом и лапами не было никакой твердой опоры, но я все-таки на чем-то лежал (???), плотно прижав уши к голове. Хвост мой сам по себе тянулся в струнку, кончик его нервно вибрировал, а верхняя губа самостоятельно приподнималась к носу, угрожающе топорща усы и обнажая клыки, готовые к бою… А про шерсть на загривке и говорить нечего!!!
Наверное, я МЫСЛЕННО завис в воздухе на высоте примерно в два Человеческих роста над землей. Точнее – в два Джековых роста, так что не очень высоко, но для наблюдения позиция была превосходной!..
Чуть выше и неподалеку от себя, сквозь густую листву я поначалу учуял, а потом и разглядел лежащего на толстой ветке Братка. Браток потрясающе сливался с деревом и практически был невидим. Для всех, кроме меня.
В густом, прогретом вечернем воздухе резко пахло посторонними Людьми и оружием. По когтям на передних лапах я быстренько подсчитал шесть незнакомых мне запахов. А всего – девять.
Два запаха Убивцев – эти запахи я запомнил навсегда. И один, прямо-таки ставший родным и близким, – Пита Морено. Хотя запах Пита был сильно замутнен резким пистолетно-наручниковым запахом.
– ГДЕ ОНИ? – БЕЗЗВУЧНО СПРОСИЛ Я БРАТКА.
– В ТУАЛЕТЕ ШУРУЮТ… – МОЛЧА ОТВЕТИЛ МНЕ БРАТОК.
– А НАШИ?
– ШЕФ! ВЫ ЧТО ТАМ, СОВСЕМ ОБОЖРАЛИСЬ НА ХАЛЯВУ?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
– Я же сказал тебе – давай свой вопрос и получай исчерпывающий и честный ответ, – заверил я его. – С кем с кем, а с тобой я темнить не стану!
А сам испуганно подумал – а что, если он спросит меня про компакт-диск, вклеенный в «Маркиза де Кюстина»? Что тогда?..
Но этого, к счастью, не произошло. Зигеле помялся и робко спросил:
– Скажи, Кыся, ты… Ты действительно КОТ?..
– Оф кос! – вздохнул я с облегчением. – Конечно!
– А почему же ты так сильно и жутковато пахнешь ДИКИМ КУГУАРОМ?.. В смысле – ПУМОЙ… Еще раз прости меня, ты – полукровка, да?..
– А-а-а…
Наконец-то я понял, что смущало нормального интеллигентного Фокса в хамоватом Коте с разорванным ухом, намного превосходящем его – Фокса Зигеле – размерами, да еще вдобавок исторгающем запах ДИКОГО ХИЩНИКА!.. Причем для такого небольшого Собака, как Зигеле, – запах ОГРОМНОГО ДИКОГО ХИЩНИКА.
– Нет, Зиг, не дрейфь. Я – чистокровный беспородный Котяра, – поторопился я успокоить Зигеле. – И я не ПАХНУ Кугуаром. Я им ПРОПАХ! Ну, ПРОВОНЯЛ, понимаешь? От общения. Я тут недавно принял на работу настоящего Дикого Кугуара в качестве Сотрудника нашей Безопасности, и пока он еще не очень врубился в понимание своих обязанностей – с ним многовато возни. Отсюда и его запах на мне.
– Ах, вот в чем дело! – успокоился Зигеле и вежливо добавил: – Кстати, должен сказать, этот запах тебе очень идет!
– Спасибо! – сказал я, и вдруг неожиданно из меня поперло ужасающее хвастовство: – А что такое Кугуар?! Что такое – Пума?.. Что такое, в конце концов, – Тигр, Леопард, Пантера?! Это же все КОТЫ И КОШКИ!!! Практически они же все произошли от МЕНЯ!.. Уж если на то пошло – это ОНИ должны пахнуть МНОЙ! Просто, наверное, они реже моются…
– Наверное, ты прав, – поспешил прервать меня Зигеле, явно почувствовав неловкость за всплеск моего безудержного чванства. – Скорее всего ты безусловно прав. Хотя я и побаиваюсь такой категоричности. И по своим убеждениям – либерал…
И вот как он сказал это слово – «либерал», я так и присел. Так меня придавила моя дворово-уличная ущербность, отсутствие систематических знаний, явная недостаточность телевизионного образования… Я в полной мере ощутил собственную неполноценность, но не восстановился (как это бывало с Людьми, которые, как говорил Шура, потом совершали «революции»…) против мудрого и знающего Зигеле, а, наоборот, проникся к нему еще большим уважением.
Ну, наверное, как Браток – ко мне…
Хорошо, что в эту секунду к нам подошел Тимурчик и на вполне приличном (способный, чертенок, – ну просто слов нет!..) не шелдрейсовском, а на НАСТОЯЩЕМ Животном языке укоризненно сказал:
– Ребята, вас ждут к столу, а вы здесь треплетесь…
Тут уж от удивления на свою бежевую меховую попку уселся Зигеле. Ротик открылся, глазки округлились, поскреб у себя за ухом задней лапкой в полной растерянности, ошарашенно посмотрел на моего Тимурку и – куда только делась изысканность речи хорошо воспитанного Собака?! – сказал, как обычная Дворняга с нашего питерского пустыря:
– Обалдеть!.. Полный отпад…
И от этого стал мне еще симпатичнее.
* * *
Очень милой и, не побоюсь этого слова, красивой показалась мне жена Сая – Элла. Я бы даже поставил ее на твердое второе место сразу после нашей Рут Истлейк.
Сай Фрумкин действительно умудрился быть поразительно похожим на своего Зигеле. И вызывал те же самые чувства уважения, правда, как я потом сообразил, по несколько иным причинам…
Понравился мне и Александр Половец – не то главный редактор, не то издатель, не то хозяин такой русскобуквенной толстятины, как альманах «Панорама». Короче – приятель Наташи Векслер и друг Эллы, Сая и Зигеле Фрумкиных.
На частых пресс-конференциях, в интервью и во время съемок телевизионных сюжетов я уже привык к вопросам типа:
1. Нравятся ли вам Кошки Америки и каково их сексуальное отличие от Кошек России?
2. Как вы лично боролись с давлением Кремля во время вашей жизни в Петербурге и насколько свободнее вам дышится здесь, под звездно-полосатым флагом Соединенных Штатов?
Так вот, Половец ничего такого не спрашивал. Мы просто болтали о жизни Котов и Людей вообще. Говорил больше я. Он внимательно слушал, иногда слегка спорил со мной, а когда я ему возражал – с утроенным вниманием относился к моим возражениям…
Только лишь спустя некоторое время я заметил, что всю эту нашу болтовню Половец пишет на маленький диктофон. У моего Шуры Плоткина теперь точно такой же.
– Это что же?.. – спросил я у Половца через Тимурчика. – Интервью?
– Да как вам сказать? – пожал плечами Половец. – Скорее всего – беседа. А вы как думаете?
Краем глаза я видел, а кончиком рваного уха слышал, как весело щебетала Элла, как всячески занимала и тормошила нашего Джека Наташа Векслер (в девичестве – Мутикова…), как совершенно на равных Сай и Боб чирикали об истории мира, иудаизме и сегодняшней журналистике, и наш полицейско-китайский Бобик обнаруживал такие глубины знаний, что бедный Сай только лапами… Тьфу, ч-ч-черт!.. Только руками и всплескивал!..
И жрачка, надо отдать ей должное, была первоклассной.
Только я было собрался поведать об этом Зигеле, как все ОКРУЖАЮЩЕЕ вдруг РАСТВОРИЛОСЬ всего лишь в одном-единственном слове:
– ШЕФ!.. – услышал я приглушенный хрипатый зов Братка.
* * *
… Глаза мои мгновенно привыкли к темноте нашего отельного садика.
Под животом и лапами не было никакой твердой опоры, но я все-таки на чем-то лежал (???), плотно прижав уши к голове. Хвост мой сам по себе тянулся в струнку, кончик его нервно вибрировал, а верхняя губа самостоятельно приподнималась к носу, угрожающе топорща усы и обнажая клыки, готовые к бою… А про шерсть на загривке и говорить нечего!!!
Наверное, я МЫСЛЕННО завис в воздухе на высоте примерно в два Человеческих роста над землей. Точнее – в два Джековых роста, так что не очень высоко, но для наблюдения позиция была превосходной!..
Чуть выше и неподалеку от себя, сквозь густую листву я поначалу учуял, а потом и разглядел лежащего на толстой ветке Братка. Браток потрясающе сливался с деревом и практически был невидим. Для всех, кроме меня.
В густом, прогретом вечернем воздухе резко пахло посторонними Людьми и оружием. По когтям на передних лапах я быстренько подсчитал шесть незнакомых мне запахов. А всего – девять.
Два запаха Убивцев – эти запахи я запомнил навсегда. И один, прямо-таки ставший родным и близким, – Пита Морено. Хотя запах Пита был сильно замутнен резким пистолетно-наручниковым запахом.
– ГДЕ ОНИ? – БЕЗЗВУЧНО СПРОСИЛ Я БРАТКА.
– В ТУАЛЕТЕ ШУРУЮТ… – МОЛЧА ОТВЕТИЛ МНЕ БРАТОК.
– А НАШИ?
– ШЕФ! ВЫ ЧТО ТАМ, СОВСЕМ ОБОЖРАЛИСЬ НА ХАЛЯВУ?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128