Он уже был далеко от Кагота, как вдруг почувствовал какую-то настороженность и глянул в сторону берега. На фоне светлеющего неба на ближайшем торосе стоял белый медведь и смотрел на него.
Первой мыслью было рвануть обратно, туда, где сидел Кагот. А если медведь бросится вслед? Догнать убегающего человека ему ничего не стоит: расстояние от зверя до Першина было, в несколько раз меньше, чем от Першина до Кагота.
Почему-то в первое мгновение Першин не подумал о винчестёре, который держал в руках. Лишь немного времени спустя он вспомнил о ружье и медленно начал поднимать его. Медведь представлял отличную мишень и, похоже, не догадывался об опасности. То ли он никогда не видел человека, то ли не мог предположить в двуногом неподвижном существе врага. Першин целился в середину вытянутой головы – медведь стоял, боком. Когда вместе с раздавшимся громом выстрела его сильно толкнуло в плечо, он не сразу понял что произошло: медведь вдруг исчез. Першин сделал несколько шагов вперед и услышал сзади себя возглас:
– Какомэй, умка!
Медведь лежал на правом боку. Из маленькой ранки в голове на белую, чуть желтоватую шкуру текла струйка крови.
Кагот вопросительно посмотрел на Першина.
– Раньше бил медведей?
– Никогда, – ответил Першин, еще окончательно не пришедший в себя и не осознавший случившегося.
– Так может стрелять только очень хороший охотник, – сказал Кагот. – Медведь убит наповал.
Он подошел к туше и осторожно тронул носком торбаса голову. Она бессильно качнулась. Маленькие черные глазки уже подернулись белесоватой пленкой. Кагот достал нож.
– Будем разделывать, пока не замерз.
Першин помогал ему. Оттягивал лапы, держал край шкуры, пока Кагот длинным и острым охотничьим ножом отделял ее от дымящейся на морозе туши.
– Очень хороший медведь, – приговаривал Кагот. – Шкура чистая, волос густой. И мясо жирное. Он еще не успел проголодаться.
Если бы мне сказали сегодня утром, что ты вернешься с умкой я бы не поверил…
Нож Кагота двигался с величайшим проворством, и вскоре на распластанной шкуре лежала огромная красная туша, как будто хозяин ледовых просторов решил раздеться, сбросить с себя одежду.
Только после того как шкура была окончательно снята, Кагот вспорол медвежью тушу и вынул внутренности. Отделив печень, оттащил ее в сторону и спросил Першина:
– Ты знаешь, что это такое?
– Вроде бы печень, – ответил Першин, вспоминая уроки анатомии.
– Она очень ядовитая, – сказал Кагот. – Кто отведает печень белого медведя, у того начинает шелушиться и слезать кожа, выпадают волосы.
– А мясо и все остальное? – спросил Першин, только теперь начиная постигать, что это его добыча, что это он является причиной такого необычного возбуждения у сдержанного и молчаливого Кагота.
– Мясо и все остальное можно есть сколько угодно! – весело сказал Кагот.
Он не рубил мясо, а ловко, следуя суставам и сочленениям, разделял кости, как бы разбирая тушу на составные части.
Закончив работу, он соорудил из шкуры подобие мешка и поместил в нее часть мяса и внутренностей.
Небольшой спор вышел, когда надо было решать, кто будет тащить нерпу, а кто медведя. Медвежья шкура с завернутым в него мясом была куда тяжелее нерпы и к тому же хуже скользила по льду.
– Раз уж это я добыл, то я и должен тащить, – сказал Першин и взялся заупряжь.
Кагот помог правильно надеть на грудь ремень, и они двинулись к берегу.
Заря пылала прямо на юге, словно показывая дорогу домой. Першин, преисполненный гордости, не ощущал тяжести добычи. Точнее, она была ему только в радость, и он не отставал от идущего впереди Кагота.
– Боги оказались очень добры к тебе, – сказал тот, когда они, остановившись отдохнуть, присели на застывающую медвежью шкуру.
– А может быть, не боги? – задорно спросил Першин.
– Ты не должен так говорить, – укоризненно покачал головой Кагот. – Удача – зависит не только от человека. Конечно, и охотник тоже должен быть достоин своей добычи, но все же без морских богов дело не обошлось.
– Ну пусть будет так, – снисходительно согласился Першин, преисполненный доброты. – Будем считать, что боги преподнесли нам. новогодний подарок.
– Ну конечно! – вдруг догадался Кагот. – Именно так и есть! Боги узнали, что наступает твой Новый год, и послали тебе удачу!
– Новый год наступит не только для меня, а для всех людей на земле. А подарок – тоже для всех, – сказал Першин.
– По нашему обычаю шкура принадлежит тому, кто добыл зверя, – сказал Кагот, – а все остальное делится между людьми становища.
– А семья Гаймисина живет только тем, что вы добываете? – спросил Першин.
– Умкэнеу иногда выходит на охоту, – ответил Кагот. – Особенно летом, когда охотимся на моржа. А так Гаймисину больше не на кого надеяться. Когда у нас с Амосом нет добычи, нет еды и у них.
– А часто случается, что вы голодаете? – спросил Першин.
– Бывает, – ответил Кагот. – Особенно когда нет зимних запасов, нет моржей на осеннем лежбище. Тогда худо: жди смертей и болезней. Этот год у нас хороший: в хранилищах еще много кымгытов и, если будет хорошая зимняя охота, копальхена хватит и на следующий год.
– А когда голодаете, едите собак? – спросил Перший.
– Нет! – испуганно воскликнул Кагот и, помолчав, добавил: – Это все равно что людоедство. Такое бывает только с теми, кто теряет разум. Однако когда такой человек образумится, он ищет смерти. Першин вспомнил описание путешествия Амундсена к Южному полюсу, его тщательные расчеты, в которые входило использование собак не только в качестве корма оставшимся собакам, но и для питания людей. Но ничего не сказал Каготу, чтобы не портить его впечатления от норвежца.
В тот вечер в яранге был настоящий праздник. Каляна тут же поставила на огонь большой котел, чтобы сварить свежей медвежатины, а Кагот сказал Першину:
– Ты должен пригласить всех соседей на трапезу.
– И тангитанов с корабля тоже, – напомнила Каляна. – Иначе боги разгневаются и больше не пошлют тебе удачи.
Першину ничего не оставалось как отправиться сначала по ярангам, а потом и на «Мод».
Известие об удаче Першина искренне обрадовало всех членов экспедиции. Амундсен сказал:
– Если такой обычай у местных жителей, то надо его уважить. Мы обязательно придем на трапезу.
Пока Першин приглашал гостей, Кагот переоделся, взял в руки жертвенное блюдо и, накрошив в него немного медвежьего мяса, смешанного с кровью, вышел на берег моря.
Прежде чем разбросать по льду жертвенное угощение морским богам. Кагот постоял, ожидая того особого состояния, которое нисходило на него и выливалось словами:
Великим даром обрадовали вы человека,
У которого кожа остается по-детски светлой,
У которого волос густо растет отовсюду
И речь его незнакома живущим у моря,
Вы счастье послали ему, добычу – умку послали,
Из нас двоих, кто охотился, выбрали вы его…
Но не гневайтесь, боги, что жертву я приношу,
Ибо древний обычай неведом ему, тангитану…
Кагот взял в горсть медвежье мясо и бросил его в сторону моря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75