А тем временем в яранге продолжался разговор.
– Что за корабль стоит у ваших берегов? – спросил Таап. – Это не тех ли, что толкуют о новой жизни?
– Нет, это другие тангитаны, – ответил Амос. – Норвежские люди. Они плывут к самой вершине Земли и дожидаются весны, чтобы с дрейфующими льдами двинуться дальше.
– Иной раз просто диву даешься, сколько сумасшедших среди тангитанов, – заметил Таап.
– Говорят, что они успели побывать в противоположном конце земли, – добавил Гаймисин, – прямо под нашими ногами.
– Много чудного рассказывает про них Кагот, – сказал Амос.
– Да, Кагот в молодости плавал на тангитанском корабле и бывал на их земле, – подтвердил Таап.
– Кагот и нынче у них работает и на корабле живет, – сообщил Амос. – Варит им пищу, убирает в каютах. Хорошо за это платят, дают муку, чай, сахар, табак. И нам перепадает.
– Что ты говоришь! – Таап вскочил на ноги и крикнул товарищу: – Идем!
В яранге Каляны в чоттагине сидел, один Першин.
– Где Кагот? – спросил Таап.
Першин спокойно ответил:
– Ушел на корабль.
– А дочка его?
– И дочку свою забрал…
Таап подозрительно посмотрел на учителя и спросил:
– А откуда ты так хорошо говоришь по-нашему?
– Выучился.
Таап внимательно оглядел чоттагин и двинулся к пологу, приподнял меховой занавес и, заглянув внутрь, в теплую темень спального помещения, со злобой сплюнул на пол.
Таап и Нутэн спустились на лед и зашагали мимо собачника и магнитной обсерватории. Таап был не на шутку разгневан бегством Кагота. Он ожидал увидеть немощного, ослабевшего умственно от переживаний человека, которого легко уговорить вернуться или же просто силой увезти домой. Вместо этого перед ним предстал нормальный, даже процветающий человек, похоже не только не нуждающийся в старых своих родичах, но и не желающий иметь с ними ничего общего. Таап был ненамного старше Кагота, но он давно постиг извечные племенные обычаи, которые часто оказывались жестокими. Иначе не выжить, иначе не поставить под свою власть упирающегося, пытающегося самостоятельно думать человека, тем более теперь, когда на побережье жизнь вовсе пошла наперекосяк, когда появились большевики со своими идеями новой жизни. Эти идеи еще совсем недавно казались такими же несбыточными, как мечта о не замерзающем море, кишащем разнообразным зверьем. Расстояние от идеи всеобщей, справедливой жизни до действительности было не меньшим, чем от земной поверхности до луны. Во всяком случае, оно казалось таким. И вдруг нашлись люди, которые объявили, что до луны рукой подать, что ключ к справедливой жизни в твоих собственных руках. Все это только сбивает с толку бедных людей.
По мере приближения к кораблю решимость Таапа понемногу слабела. Кто его знает, может, Кагот набрался у тангитанов какой-нибудь такой премудрости, которая окажется сильнее шаманской?
Крепко вмерзший в лед корабль не выглядел попавшим в беду. Большая часть палубы была накрыта толстым плотным брезентом. На заиндевелых мачтах, на такелаже висели замороженные оленьи туши и белые тушки полярных куропаток. Из большой трубы шел черный, резко пахнущий дым. Таап знал, что так пахнет горючий камень тангитанов, дающий сильный и устойчивый жар.
Широкий деревянный трап спускался с борта корабля на лед. На палубе стоял человек в меховой кухлянке и смотрел на приближающихся. Когда Таап и Нутэн достигли корабля, человек на палубе сделал предостерегающий жест.
– Нам нужен Кагот! – крикнул Таап.
Тангитан отрицательно покачал головой и жестами дал знать, что пришельцам рекомендуется повернуть обратно.
– Кагот! Кагот! – повторил Таап и сделал шаг на нижнюю ступеньку трапа.
На палубе появился второй тангитан. Из-под низко надвинутого капюшона выглядывал большой нос. Человек был с винчестером. Однако он не стал угрожать ружьем, а только достаточно громко и властно крикнул:
– Назад!
Таап понял значение окрика и отступил от трапа.
Большеносый начал что-то говорить. Говорил он долго и очень решительно.
Таап выслушал речь тангитана с таким вниманием, словно понимал каждое слово. По беспрекословному тону он догадался, что ему не дадут подняться на борт и увести Кагота. Надо действовать иначе.
– Пошли отсюда, – сказал он Нутэну и зашагал прочь от корабля не оглядываясь.
Нутэн шел сзади. Вдруг он сказал:
– Таап, гляди, что там?
– Что? – встревоженно спросил Таап.
– Вон там, над ярангой.
Таап присмотрелся и увидел над крайней ярангой ярко горящий при свете заходящего зимнего солнца красный флаг.
К удивлению Кагота, Айнана нисколько не испугалась ни новых Людей, ни большого цинкового корыта, наполненного теплой мыльной водой. Сундбек и Ренне, оба в клеенчатых фартуках, бережно раздели девочку и посадили в воду. Айнана сначала судорожно замолкла, умоляюще посмотрела на отца, но в следующую секунду улыбнулась и разразилась звонким, рассыпчатым смехом, словно по мерзлому руслу покатились осколки прозрачного речного льда.
– Ну и молодец! – воскликнул Сундбек. – Такое впечатление, что мыло и мочалка ей давно знакомы.
Изобретательный Сундбек ухитрился найти какие-то куски чистой цветастой ткани, которые на первое время заменили платье для девочки.
– Я ей мигом сошью полный туалет, – обещал он.
Сундбек, кроме того, что был прекрасный механик, слесарь, токарь и чеканщик по меди, еще отлично шил. В его мастерской стояла зингеровская швейная машинка, вызвавшая в свое время огромное любопытство Кагота.
Молочную кашу взялся сварить сам Амундсен, почему-то не доверив это дело отцу.
Помешивая большой ложкой густеющее варево, начальник экспедиции спросил Кагота:
– А чем вам угрожают земляки?
– Они могут меня убить, если я вернусь в Инакуль.
– Почему?
– Такова судьба отступника. Того, кто решает оставить шаманское призвание, ждет смерть от руки его товарищей.
– А вам не хочется возвращаться ни к шаманству, ни в Инакуль?
– Нет.
– Вы больше не верите в существование духов?
Кагот вздохнул.
– Нет, я верю… Но не так, как раньше. Раньше у меня не было сомнений, и я точно следовал тому, что мне говорили покойный Амос и другие шаманы. Верил даже тому, чего не было на самом деле, соглашаясь, что так надо для блага людей. Но потом пришли сомнения… А вера пошатнулась, когда я не смог спасти жену.
– А что за болезнь у нее была?
– Красная… Все тело было покрыто краснотой, и она не могла смотреть на яркий свет.
– По симптомам похоже на корь…
Амундсен в молодости изучал медицину и, даже покинув университет, не утратил к ней интереса.
– И как вы лечили ее?
– От тех болезней, которые привозят рэккэны, лекарств нет, – ответил Кагот. – Единственная надежда на милость богов. И я просил их, умолял, но они остались глухими к моим мольбам и взяли Вааль к себе…
– Я вам очень сочувствую, Кагот… Но у вас осталась дочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75