И ведь как-то надо объяснить, что он проглядел приход чужака ночью – не скажешь же грозному Касту, что проспал… Ага, придумал – нужно подольше посидеть здесь за камнем, побольше высмотреть и сказать лэрду, что не спешил, потому как хотел узнать все поточнее. Перт поплотнее завернулся в меховую накидку и приготовился ждать… Чужой человек еще четырежды выносил в мешке мусор из Черной Башни и сваливал его в овраг. Уборку он там, что ли, затеял?..
Наконец, как ни откладывал Перт неприятности – все же пришло время возвращаться в Анар к Касту с докладом… Он отполз от камня назад, спустился с горки и побежал… Придя в поселок, Перт побрел к башне лэрда. Ага, сегодня у дверей на страже Ирик, мужик не злой. Стоит, топчется – холодно.
– Привет, Ирик.
– Здорово, малыш. К Касту?
– Ага… – тяжело вздохнув, ответил Перт.
– Погоди, у него сейчас купец Агал… Но если ты замерз – зайди обогрейся, только к лэрду не лезь, пока купец от него не уберется.
– Спасибо, Ирик, – мальчик нырнул в темные сени.
Малость отогревшись, он начал потихоньку пробираться наверх, к дверям, из-за которых доносился разговор лэрда с купцом:
– Слышишь, точно говорю, весь Арстут вторую неделю шумит об этом. – рассказывал Агал. – Один, слышишь, разогнал отряд вояк. Один! «Убирайтесь, – говорит, – из города! Я – колдун Анра-Зидвер!» Во!
Услышав это, Перт приободрился – возможно, его не накажут, когда он расскажет лэрду, что в Черной Башне появился обитатель…
ГЛАВА 22
На обратном пути все молчали. Ингви размашисто шагал по тропе, держа Черную Молнию рукоятью вверх – янтарь, с избытком насыщенный маной, прямо-таки пылал, освещая путь лучше любого фонаря. Ннаонна держалась позади, не решаясь задать королю мучавшие ее вопросы, и совсем уж отстав от чужеземцев, где-то сзади шуршал палой листвой Митик из Тринии… В лагере, где уже почти все спали, их встретили встревоженные донельзя Филька с Кендагом. У них на языке явно вертелось множество вопросов, но Ингви махнул рукой:
– Потом. У меня в голове все перепуталось. Я должен все обдумать…
– Но…
– Пусть Ннаонна расскажет, – и с этими словами прошел к своему месту у костра и, завернувшись в плащ, улегся.
Ннаонна, не дожидаясь повторного приглашения, тут же начала театральным шепотом пересказывать последние события – так, как они виделись ей. Друид Митик торопливо принялся докладывать своему тану. Шептать на ухо, поминутно бросая встревоженные взгляды на странного чужеземца, который, нимало н смущаясь, уже спал.
Наутро лагерь – точнее, два лагеря, разделенные незримой, но тщательно соблюдаемой границей, – пробудился, ополченцы зашебуршились, без особой спешки собираясь в дорогу. Павлон очень несмело обратился к Ингви:
– Ну… так вы со мной, а? Можно мне всем говорить, что вы – в моем отряде?
– Можно.
– А-а… – юноша набирался смелости постепенно, – что было ночью? Понок и Митик глаз с вас не сводят. Что было-то?
– Да ничего особого… Я встретил своего старого знакомого, а оказалось, что и Митик его знает, только под другим именем.
– Что ж за знакомый-то такой? – не скрываемое теперь любопытство прямо-таки сочилось из юноши.
– Да ты про него тоже, конечно, слыхал. Здесь его зовут Отец-Лес, – ответствовал Ингви с кривой улыбочкой, – знаешь такого?
Затем, больше не глядя на пораженного Павлона, нагнулся, поднял ножны с Черной Молнией и принялся возиться, пристраивая на место ремешки и лямочки, при помощи которых он крепил меч на спине. Их отряд первым собрался в путь, причем Ингви с друзьями пропустил местных вперед, намереваясь пристроиться в арьергарде «войска» из Ольшанки. Отойдя от места ночевки несколько сот метров, Кендаг придержал Ингви за локоть. Когда они достаточно отстали от местных, он спросил:
– И все же, мне хочется узнать поподробнее… Ингви, их – Отец-Лес… это… Отец? Черный?
– Ну да.
– А что ему здесь надо? Зачем он связался с этими?
– Понятия не имею, – Ингви равнодушно пожал плечами, – он их бог. Он планирует, что они ему для чего-то потом пригодятся. Для этого подкармливает, приучает к себе, дает им ману. Мне это не очень интересно – я только выяснил, откуда друиды берут сырье для своей волшбы. И все. А ты ревнуешь его?..
– Шутишь… А тебе…
– Он меня узнал. Сказал – еще увидимся.
– Ага… – Кендаг отвернулся от Ингви и вся группа ускорила шаг, догоняя ольшанцев, которые уже начали с тревогой оглядываться назад. Еще два дня прошло в движении на север. У Ингви больше никто не пытался выяснить подробности его ночного приключения, ополченцы Тринии их больше не догоняли – все было довольно обыденно. Шли, ночевали на полянах у дороги… Дважды они встречали на дороге отряды вооруженных людей, спешащих по зову Карамока Хромого, Стража Побережья. Будущие соратники глядели друг на друга без каких-то эмоций – равнодушно кивали и проходили мимо. Наконец на дороге их встретила застава – шестеро дружинников, на круглых щитах которых красовалась эмблема – грубо намалеванная красная ладонь с растопыренными пальцами.
– Это воины из дружины Карамока, лучшие бойцы нашей страны, – пояснил Павлон, затем он объявил стражам, кто он и откуда.
Один из дружинников повел вновь прибывших в лагерь. Там указал место, где людям из Ольшанки надлежало расположиться, и пошел доложить Карамоку. Лагерь представлял собой лощину, отделенную от близкого уже моря грядой холмов и неширокой полоской леса. К моменту прибытия ольшанского ополчения там уже расположилось несколько сот человек – жгли костры, пили пиво, жрали и дрыхли… Ингви спросил у Павлона:
– А как Карамок узнал, что викинги нападут именно здесь?
– Удалось взять пленных. Карамок их расспросил.
– И они все рассказали? – в голосе Ингви сквозило недоверие.
– Когда спрашивает Карамок, невозможно ничего утаить, – напыщенным тоном ответил юный воин и указал в сторону.
Глянув в указанном направлении, Ингви увидел три привязанных к столбам чудовищно изуродованных тела. По крайней мере один пленный был еще жив…
* * *
К вечеру в лагерь подтянулись все отряды. Дружинники Карамока указали каждому вновь явившемуся тану место для лагеря, затем слуги Стража Побережья выкатили пузатые бочонки с пивом и вынесли горы снеди – тех, кто уже занял места в лагере, снабжали централизованно. С костром возникли проблемы – весь сухостой уже спалили, приходилось отправляться довольно далеко в лес за хворостом или рубить деревья у опушки – но зато потом возиться с ветвями и сучьями… Я побрел по лагерю, смотрел и слушал. Напившись пива, угрюмые ополченцы превращались в шаловливых детей: орали, пели, прыгали через костры, несколько человек, раздевшись до пояса, боролись – и на потных лоснящихся телах кроваво играли отблески костров… Все было пьяно, грязно, мерзко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Наконец, как ни откладывал Перт неприятности – все же пришло время возвращаться в Анар к Касту с докладом… Он отполз от камня назад, спустился с горки и побежал… Придя в поселок, Перт побрел к башне лэрда. Ага, сегодня у дверей на страже Ирик, мужик не злой. Стоит, топчется – холодно.
– Привет, Ирик.
– Здорово, малыш. К Касту?
– Ага… – тяжело вздохнув, ответил Перт.
– Погоди, у него сейчас купец Агал… Но если ты замерз – зайди обогрейся, только к лэрду не лезь, пока купец от него не уберется.
– Спасибо, Ирик, – мальчик нырнул в темные сени.
Малость отогревшись, он начал потихоньку пробираться наверх, к дверям, из-за которых доносился разговор лэрда с купцом:
– Слышишь, точно говорю, весь Арстут вторую неделю шумит об этом. – рассказывал Агал. – Один, слышишь, разогнал отряд вояк. Один! «Убирайтесь, – говорит, – из города! Я – колдун Анра-Зидвер!» Во!
Услышав это, Перт приободрился – возможно, его не накажут, когда он расскажет лэрду, что в Черной Башне появился обитатель…
ГЛАВА 22
На обратном пути все молчали. Ингви размашисто шагал по тропе, держа Черную Молнию рукоятью вверх – янтарь, с избытком насыщенный маной, прямо-таки пылал, освещая путь лучше любого фонаря. Ннаонна держалась позади, не решаясь задать королю мучавшие ее вопросы, и совсем уж отстав от чужеземцев, где-то сзади шуршал палой листвой Митик из Тринии… В лагере, где уже почти все спали, их встретили встревоженные донельзя Филька с Кендагом. У них на языке явно вертелось множество вопросов, но Ингви махнул рукой:
– Потом. У меня в голове все перепуталось. Я должен все обдумать…
– Но…
– Пусть Ннаонна расскажет, – и с этими словами прошел к своему месту у костра и, завернувшись в плащ, улегся.
Ннаонна, не дожидаясь повторного приглашения, тут же начала театральным шепотом пересказывать последние события – так, как они виделись ей. Друид Митик торопливо принялся докладывать своему тану. Шептать на ухо, поминутно бросая встревоженные взгляды на странного чужеземца, который, нимало н смущаясь, уже спал.
Наутро лагерь – точнее, два лагеря, разделенные незримой, но тщательно соблюдаемой границей, – пробудился, ополченцы зашебуршились, без особой спешки собираясь в дорогу. Павлон очень несмело обратился к Ингви:
– Ну… так вы со мной, а? Можно мне всем говорить, что вы – в моем отряде?
– Можно.
– А-а… – юноша набирался смелости постепенно, – что было ночью? Понок и Митик глаз с вас не сводят. Что было-то?
– Да ничего особого… Я встретил своего старого знакомого, а оказалось, что и Митик его знает, только под другим именем.
– Что ж за знакомый-то такой? – не скрываемое теперь любопытство прямо-таки сочилось из юноши.
– Да ты про него тоже, конечно, слыхал. Здесь его зовут Отец-Лес, – ответствовал Ингви с кривой улыбочкой, – знаешь такого?
Затем, больше не глядя на пораженного Павлона, нагнулся, поднял ножны с Черной Молнией и принялся возиться, пристраивая на место ремешки и лямочки, при помощи которых он крепил меч на спине. Их отряд первым собрался в путь, причем Ингви с друзьями пропустил местных вперед, намереваясь пристроиться в арьергарде «войска» из Ольшанки. Отойдя от места ночевки несколько сот метров, Кендаг придержал Ингви за локоть. Когда они достаточно отстали от местных, он спросил:
– И все же, мне хочется узнать поподробнее… Ингви, их – Отец-Лес… это… Отец? Черный?
– Ну да.
– А что ему здесь надо? Зачем он связался с этими?
– Понятия не имею, – Ингви равнодушно пожал плечами, – он их бог. Он планирует, что они ему для чего-то потом пригодятся. Для этого подкармливает, приучает к себе, дает им ману. Мне это не очень интересно – я только выяснил, откуда друиды берут сырье для своей волшбы. И все. А ты ревнуешь его?..
– Шутишь… А тебе…
– Он меня узнал. Сказал – еще увидимся.
– Ага… – Кендаг отвернулся от Ингви и вся группа ускорила шаг, догоняя ольшанцев, которые уже начали с тревогой оглядываться назад. Еще два дня прошло в движении на север. У Ингви больше никто не пытался выяснить подробности его ночного приключения, ополченцы Тринии их больше не догоняли – все было довольно обыденно. Шли, ночевали на полянах у дороги… Дважды они встречали на дороге отряды вооруженных людей, спешащих по зову Карамока Хромого, Стража Побережья. Будущие соратники глядели друг на друга без каких-то эмоций – равнодушно кивали и проходили мимо. Наконец на дороге их встретила застава – шестеро дружинников, на круглых щитах которых красовалась эмблема – грубо намалеванная красная ладонь с растопыренными пальцами.
– Это воины из дружины Карамока, лучшие бойцы нашей страны, – пояснил Павлон, затем он объявил стражам, кто он и откуда.
Один из дружинников повел вновь прибывших в лагерь. Там указал место, где людям из Ольшанки надлежало расположиться, и пошел доложить Карамоку. Лагерь представлял собой лощину, отделенную от близкого уже моря грядой холмов и неширокой полоской леса. К моменту прибытия ольшанского ополчения там уже расположилось несколько сот человек – жгли костры, пили пиво, жрали и дрыхли… Ингви спросил у Павлона:
– А как Карамок узнал, что викинги нападут именно здесь?
– Удалось взять пленных. Карамок их расспросил.
– И они все рассказали? – в голосе Ингви сквозило недоверие.
– Когда спрашивает Карамок, невозможно ничего утаить, – напыщенным тоном ответил юный воин и указал в сторону.
Глянув в указанном направлении, Ингви увидел три привязанных к столбам чудовищно изуродованных тела. По крайней мере один пленный был еще жив…
* * *
К вечеру в лагерь подтянулись все отряды. Дружинники Карамока указали каждому вновь явившемуся тану место для лагеря, затем слуги Стража Побережья выкатили пузатые бочонки с пивом и вынесли горы снеди – тех, кто уже занял места в лагере, снабжали централизованно. С костром возникли проблемы – весь сухостой уже спалили, приходилось отправляться довольно далеко в лес за хворостом или рубить деревья у опушки – но зато потом возиться с ветвями и сучьями… Я побрел по лагерю, смотрел и слушал. Напившись пива, угрюмые ополченцы превращались в шаловливых детей: орали, пели, прыгали через костры, несколько человек, раздевшись до пояса, боролись – и на потных лоснящихся телах кроваво играли отблески костров… Все было пьяно, грязно, мерзко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79