В одном только реакторе типа чернобыльского четвертого блока заложено сто девяносто две тонны урана, обогащенного изотопом двести тридцать пять. А боеголовки с общим тротиловым эквивалентом в тринадцать тысяч мегатонн?
Наступила пауза.
– Да, – сказал Колмаков, – невеселые цифры… Я читал изложение нашего доклада в МАГАТЭ. Там указывалось, что двадцать шестого апреля в один час сорок три минуты сорок секунд внезапно возросла мощность атомного реактора четвертого блока.
– А вы обращали внимание, Николаи Иванович, на такой факт: реактор находился в режиме плановой остановки, работал всего на семи – семи! – процентах мощности!
– Тут и загвоздка… Быстрый рост мощности реактора мгновенно воспарил воду в его каналах – и грянул паровой взрыв, который разрушил часть конструкции, выбросил наружу около трех процентов ядерного топлива.
– Но это же потрясает! От семи процентов, по сути от холостого режима, до аварийных величин. Видимо, смесь урада-235 была в реакторе такой, что сработала как усилитель нестабильности.
– Задачка, – покрутил головой Колмаков. – Нестабильность параметров ядерного горючего. Тут есть нечто. Можно мне взглянуть на эту работу Савченко.
– Я отдал ее отцу… Попросил его прочесть и снять ксерокопии. Один экземпляр ваш, Николай Иванович.
– Спасибо, Андрей. Вопрос, насколько я понял, в том, что в силу нарастающей изменчивости параметров ядерных материалов их нельзя концентрировать в одном месте.
– Верно… Ни для военных целей, ни для мирных, – подтвердил Андрей. – Как бы нам в космос не пришлось выбрасывать эту заразу.
«Надо связаться с Василием Дмитриевичем, – подумал Колмаков. – Что думает по этому пугающему поводу академик?»
– Мое личное время истекло, – произнес Андрей, взглянув на часы, и посмотрел на машину, у которой они остановились. – Своя или служебная?
– Казённая, – улыбнулся Колмаков. – Мы на эксперименте: у кого есть шоферские права, водим сами за дополнительную оплату. Может быть, все-таки подвезу, если по дороге?
– Я к Марине собрался, – признался, наконец, Колотухин-младший. – Поэтому лучше на метро… Она рядом со станцией живет.
– Собираетесь пожениться? – прямо спросил Колмаков.
«В конце концов, могу я об этом спросить парня или нет?» – подумал он.
Лицо Андрея расплылось в счастливой улыбке.
– Это было бы для меня… Просто не знаю… Она такая девушка, Марина…
– Так в чем же дело? – спросил Колмаков. – Вы ведь и сами парень хоть куда.
– Предложение давно сделал. И Бронислава Иосифовна не возражает. А вот Марина… У тебя отец академик, а я кто такая… Чушь это все! При чем здесь отец?
«Марина против?! – насторожился Колмаков. – Из-за отца-академика… Не похоже на нее. Тут что-то кроется. Или пытается разжечь парня посильнее. Это мне вовсе не нравится. Тут некий ход. Но куда он ведет?»
– Возможно, сегодня у нас решающий день, – признался Андрей. – Звонил на работу… Приходи, говорит, домой, тебя ожидает сюрприз. И голос такой веселый…
«Совсем ошалел парнишка», – мысленно вздохнул Колмаков и протянул Андрею руку.
– Тогда беги к метро. Желаю удачи, – сказал он.
IV
Когда Олег Давыдов увидел, что Джона Бриггса нигде нет, он понял: сопротивляться не имеет смысла. И хотя люди, пытавшиеся задержать его, еще поднимались, рыча от ярости, с пола, Аргонавт протянул руки, помогая, и вежливо заявил, что сдается.
Тот, что спрашивал у Олега имя, кривясь от боли в паху, профессионально защелкнул на его руках наручники. Подоспевший малый слева быстро накинул сверху куртку, и Давыдов, не дожидаясь, когда подтолкнут его сзади, прошел в вертящиеся, старомодные двери, подумав, что вырубить этих троих он мог бы и посерьезнее. Тогда бы они так просто не очухались. Но в момент тройного удара Олег мгновенно сообразил, что вовсе это не ошибка, а поэтому не стоит так резко осложнять себе жизнь. Маленько проучить этих типов стоило, но калечить кадровых сотрудников ФБР или организации он пока не будет. Надо разобраться в сложившемся положении. Пока же следует учесть: первое – они знают его фальшивое имя, о котором ФБР знать не положено, и второе – слишком долго его дружок ходил за сигаретами… Хорошо, что он сразу прекратил сопротивление. Куда бы бежать, если б и вырвался на Бродвей, оставив этих молодцов лежать в вестибюле?
Серебристый «континенталь» стоял прямо перед входом. Джентльмен в шляпе рванул заднюю дверцу, и на сиденье упал правый тип, зажимавший лицо платком – удар пришелся ему в переносицу. Он потянул за собой Давыдова. С другой стороны сел второй молодой парень, тот, что накидывал на руки Олега куртку. Тот, что в шляпе, плюхнулся рядом с водителем, и машина тут же сорвалась с места.
Еще когда Олега подвели к автомобилю, он успел заметить, что стекла у него поляроидные, отражают снаружи, как зеркало. Но изнутри все было хорошо видно, и Давыдов, который спокойно сидел между двумя парнями в спортивных куртках и джинсах – невыразительные лица типов делали их похожими друг на друга – заметил, как автомобиль промчался два квартала по Бродвею и свернул направо.
Сидевший рядом с водителем тип повернулся, окинул изучающим взглядом Давыдова, хмыкнул и почти добродушным тоном спросил:
– Где тебя научили таким фокусам, сукин сын?
Олег не ответил. Он смотрел прямо перед собой, замечал боковым зрением, где они едут, и старался не думать пока ни о чем. Поскольку новой информации по поводу случившегося с ним не поступает, нет смысла и гадать, прикидывать те или иные будущие ходы. У него здесь надежная легенда и американский паспорт на имя Аллена Дугласа, вернувшегося в Штаты из Ухгуилласуна, где он служил в морской агентской фирме «Эвалд Юхансон и компания». И точка. А там будет видно.
Манхэттэн с его небоскребами остался позади и справа. «Континенталь» не кружил, водитель придерживался одного направления. Олег Давыдов, никогда прежде не бывавший в Нью-Йорке, но и как всякий хороший штурман, обладавший ощущением пространства, понял, что, судя по картам Нью-Йорка и его окрестностей, движутся они на юг, следовательно, пересекают Бруклин.
«А что потом?» – подумал он и тут же приказал себе выбросить праздные размышления из головы. Пока его вовсе не интересует случившееся.
Внутренний его вопрос как будто бы уловил сидевший рядом с водителем человек. Он снова повернулся к Олегу и ухмыльнулся:
– Что же ты не спросишь, парень, куда мы тебя везем?
– Сами скажете, – невозмутимо проговорил Олег.
Ухмылка сползла с лица этого типа в шляпе.
– Дать ему, мистер Салмон? – спросил тот, кто сидел справа.
– Легонько, Спун, – разрешил Салмон, и Спун резко ударил Олега локтем под ребра.
– Предупреждаю, ребята, – спокойно сказал Олег. – Еще раз повторится – уделаю вас, несмотря на эти браслеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Наступила пауза.
– Да, – сказал Колмаков, – невеселые цифры… Я читал изложение нашего доклада в МАГАТЭ. Там указывалось, что двадцать шестого апреля в один час сорок три минуты сорок секунд внезапно возросла мощность атомного реактора четвертого блока.
– А вы обращали внимание, Николаи Иванович, на такой факт: реактор находился в режиме плановой остановки, работал всего на семи – семи! – процентах мощности!
– Тут и загвоздка… Быстрый рост мощности реактора мгновенно воспарил воду в его каналах – и грянул паровой взрыв, который разрушил часть конструкции, выбросил наружу около трех процентов ядерного топлива.
– Но это же потрясает! От семи процентов, по сути от холостого режима, до аварийных величин. Видимо, смесь урада-235 была в реакторе такой, что сработала как усилитель нестабильности.
– Задачка, – покрутил головой Колмаков. – Нестабильность параметров ядерного горючего. Тут есть нечто. Можно мне взглянуть на эту работу Савченко.
– Я отдал ее отцу… Попросил его прочесть и снять ксерокопии. Один экземпляр ваш, Николай Иванович.
– Спасибо, Андрей. Вопрос, насколько я понял, в том, что в силу нарастающей изменчивости параметров ядерных материалов их нельзя концентрировать в одном месте.
– Верно… Ни для военных целей, ни для мирных, – подтвердил Андрей. – Как бы нам в космос не пришлось выбрасывать эту заразу.
«Надо связаться с Василием Дмитриевичем, – подумал Колмаков. – Что думает по этому пугающему поводу академик?»
– Мое личное время истекло, – произнес Андрей, взглянув на часы, и посмотрел на машину, у которой они остановились. – Своя или служебная?
– Казённая, – улыбнулся Колмаков. – Мы на эксперименте: у кого есть шоферские права, водим сами за дополнительную оплату. Может быть, все-таки подвезу, если по дороге?
– Я к Марине собрался, – признался, наконец, Колотухин-младший. – Поэтому лучше на метро… Она рядом со станцией живет.
– Собираетесь пожениться? – прямо спросил Колмаков.
«В конце концов, могу я об этом спросить парня или нет?» – подумал он.
Лицо Андрея расплылось в счастливой улыбке.
– Это было бы для меня… Просто не знаю… Она такая девушка, Марина…
– Так в чем же дело? – спросил Колмаков. – Вы ведь и сами парень хоть куда.
– Предложение давно сделал. И Бронислава Иосифовна не возражает. А вот Марина… У тебя отец академик, а я кто такая… Чушь это все! При чем здесь отец?
«Марина против?! – насторожился Колмаков. – Из-за отца-академика… Не похоже на нее. Тут что-то кроется. Или пытается разжечь парня посильнее. Это мне вовсе не нравится. Тут некий ход. Но куда он ведет?»
– Возможно, сегодня у нас решающий день, – признался Андрей. – Звонил на работу… Приходи, говорит, домой, тебя ожидает сюрприз. И голос такой веселый…
«Совсем ошалел парнишка», – мысленно вздохнул Колмаков и протянул Андрею руку.
– Тогда беги к метро. Желаю удачи, – сказал он.
IV
Когда Олег Давыдов увидел, что Джона Бриггса нигде нет, он понял: сопротивляться не имеет смысла. И хотя люди, пытавшиеся задержать его, еще поднимались, рыча от ярости, с пола, Аргонавт протянул руки, помогая, и вежливо заявил, что сдается.
Тот, что спрашивал у Олега имя, кривясь от боли в паху, профессионально защелкнул на его руках наручники. Подоспевший малый слева быстро накинул сверху куртку, и Давыдов, не дожидаясь, когда подтолкнут его сзади, прошел в вертящиеся, старомодные двери, подумав, что вырубить этих троих он мог бы и посерьезнее. Тогда бы они так просто не очухались. Но в момент тройного удара Олег мгновенно сообразил, что вовсе это не ошибка, а поэтому не стоит так резко осложнять себе жизнь. Маленько проучить этих типов стоило, но калечить кадровых сотрудников ФБР или организации он пока не будет. Надо разобраться в сложившемся положении. Пока же следует учесть: первое – они знают его фальшивое имя, о котором ФБР знать не положено, и второе – слишком долго его дружок ходил за сигаретами… Хорошо, что он сразу прекратил сопротивление. Куда бы бежать, если б и вырвался на Бродвей, оставив этих молодцов лежать в вестибюле?
Серебристый «континенталь» стоял прямо перед входом. Джентльмен в шляпе рванул заднюю дверцу, и на сиденье упал правый тип, зажимавший лицо платком – удар пришелся ему в переносицу. Он потянул за собой Давыдова. С другой стороны сел второй молодой парень, тот, что накидывал на руки Олега куртку. Тот, что в шляпе, плюхнулся рядом с водителем, и машина тут же сорвалась с места.
Еще когда Олега подвели к автомобилю, он успел заметить, что стекла у него поляроидные, отражают снаружи, как зеркало. Но изнутри все было хорошо видно, и Давыдов, который спокойно сидел между двумя парнями в спортивных куртках и джинсах – невыразительные лица типов делали их похожими друг на друга – заметил, как автомобиль промчался два квартала по Бродвею и свернул направо.
Сидевший рядом с водителем тип повернулся, окинул изучающим взглядом Давыдова, хмыкнул и почти добродушным тоном спросил:
– Где тебя научили таким фокусам, сукин сын?
Олег не ответил. Он смотрел прямо перед собой, замечал боковым зрением, где они едут, и старался не думать пока ни о чем. Поскольку новой информации по поводу случившегося с ним не поступает, нет смысла и гадать, прикидывать те или иные будущие ходы. У него здесь надежная легенда и американский паспорт на имя Аллена Дугласа, вернувшегося в Штаты из Ухгуилласуна, где он служил в морской агентской фирме «Эвалд Юхансон и компания». И точка. А там будет видно.
Манхэттэн с его небоскребами остался позади и справа. «Континенталь» не кружил, водитель придерживался одного направления. Олег Давыдов, никогда прежде не бывавший в Нью-Йорке, но и как всякий хороший штурман, обладавший ощущением пространства, понял, что, судя по картам Нью-Йорка и его окрестностей, движутся они на юг, следовательно, пересекают Бруклин.
«А что потом?» – подумал он и тут же приказал себе выбросить праздные размышления из головы. Пока его вовсе не интересует случившееся.
Внутренний его вопрос как будто бы уловил сидевший рядом с водителем человек. Он снова повернулся к Олегу и ухмыльнулся:
– Что же ты не спросишь, парень, куда мы тебя везем?
– Сами скажете, – невозмутимо проговорил Олег.
Ухмылка сползла с лица этого типа в шляпе.
– Дать ему, мистер Салмон? – спросил тот, кто сидел справа.
– Легонько, Спун, – разрешил Салмон, и Спун резко ударил Олега локтем под ребра.
– Предупреждаю, ребята, – спокойно сказал Олег. – Еще раз повторится – уделаю вас, несмотря на эти браслеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125