Он падал вниз, пока нос же оказался под углом пятнадцать градусов к горизонту, после чего воздухозаборники опять заработали. Тем не менее помпаж компрессоров продолжался, стрелка на индикаторе температуры выхлопных газов зашла за красную черту, а обороты составляли всего 85 процентов от номинального значения.
Рита благоразумно отжала сектор газа, чтобы двигатели не перегревались.
Стук продолжался.
Перевела сектор газа на холостой. Температура газов по-прежнему выше красной черты.
Она совсем отключила дроссели, обеспечив поступление топлива в двигатели.
Стук прекратился. В кабине стало очень тихо.
Бабун потом рассказывал, что, пока Рита вновь запускала двигатели, он мог слышать «только смех Бога».
На сей раз, заходя на посадку, Рита выровняла машину и оттянула дроссели назад. Конечно, стук завихрявшегося в воздухозаборниках воздуха стал слышен еще до того, как пневматики главной опоры шасси коснулись земли. Она опустила нос и следила, как пляшет стрелка температуры выхлопных газов, пока машина замедляла бег. Когда стабилизатор потерял управляемость, она опустила нос чуть ли не до земли и тихонько нажала тормоза.
– День прошел – денежку нашел, – оказал ей Бабун в переговорное устройство.
На то, чтобы снять двигатели с самолета, осмотреть их, обследовать воздухозаборники и установить двигатели обратно, ушло три дня, главным образом потому, что Джейк Графтон потребовал обследовать лопатки компрессоров и турбин дефектоскопом, который пришлось доставлять по воздуху.
Главный инженер «Консолидейтед» посинел от злости. Он боялся, что ему начнут задавать вопросы, и уходил, как только к нему приближался кто-то в форме. Адель Де Крешентис, выслушав Риту и просмотрев данные телеметрии и видеозаписи, была взбешена не в меньшей степени, но лучше владела собой. Но когда Джейк Графтон обращался к ней, она в ответ только презрительно фыркала.
Летчики не хотели связываться с работниками «Консолидейтед».
– Мы напрасно тратим время на дополнительные полеты, – сказали Джейку Лес Ричардс и Джордж Уилсон. – Эта птичка никуда не годится, и исправить ее дефекты в корне невозможно. Вся конструкция хреновая.
– Откуда вы знаете, что их невозможно исправить?
– Вот смотрите. На больших углах атаки воздухозаборники закрыты кабиной и самой формой фюзеляжа, которая аэродинамически идеальна. Как это можно исправить?
– Черт возьми, я не инженер по аэродинамике! Откуда мне знать?
– Так вот, я инженер, – сказал Уилсон, – и я знаю.
– Никогда не говорите «никогда». Как бы там ни было, мы должны сделать пять полетов на этой птичке. Не хочу, чтобы говорили, будто я не дал «Консолидейтед» никаких шансов.
– Мы только впустую тратим свое время и деньги флота.
– Что такое несколько миллионов? – задал риторический вопрос Джейк. Целью было получить от Конгресса деньги на приличный самолет. Поэтому он был настроен философски.
* * *
Бабун Таркингтон проскользнул по коридору в комнату жены, удостоверившись что все уже спят. С тех пор, как они очутились в Тонопе, их роман походил на полет штурмовика на предельно малой высоте.
– Повтори-ка мне, – попросил Бабун, – что сказал этот самый пилот «Консолидейтед» о сваливании, когда ты накачала его? Как его, кстати, зовут?
– Стью Винич. Он просто говорил, что при больших углах атаки компрессор может помпажировать.
– И больше ничего? Ни слова о том, насколько это серьезно?
– Он не мог, Бабун. Фирма замалчивает эту проблему. Кто будет говорить лишнее, сразу же получит уведомление об увольнении.
– Нам чертовски повезло, что эта штука не сорвалась в штопор. И еще больше повезло, что двигатели опять заработали.
– Везение – часть нашей работы, – пояснила Рита.
– Ну да. Если бы мы катапультировались, а парашюты не раскрылись, Винич только бы качал головой, стоя у наших могил.
– Он сказал достаточно. Я знала, чего следует ожидать.
Бабун выключил свет и улегся рядом с женой.
* * *
Джейк Графтон внимательно осматривал и ощупывал самолет, пытаясь не попадаться на глаза техникам, как вдруг заметил, что Адель Де Крешентис следит за ним. Он подошел к ней.
– Знаете, – сказал он, – эта штука напоминает мне швейцарские часы массой в двенадцать тонн.
– Кварцевые часы, – уточнила вице-президент.
– Вот именно. Как бы там ни было, я удивляюсь. Неужели вашим конструкторам трудно было пристроить сюда двадцатимиллиметровую пушку?
– Пушку? – Она искренне удивилась. Такая идея явно не приходила ей в голову.
– Ну да. Пушку. Маленькую скорострельную, утопленную в фюзеляже, и к ней штук пятьсот снарядов. Как вы думаете?
– Когда мы проектировали машину, ни один из офицеров ВВС даже не заикался о пушке.
– Меня это почему-то не удивляет. Но в принципе это можно сделать?
– Если внести в конструкцию довольно существенные изменения, что будет стоить кругленькую сумму, думаю, что возможно. Потребуется очень серьезная инженерная проработка, чтобы точно ответить на ваш вопрос. Но зачем? На такой машине? Вы хотите, чтобы она на сверхмалой высоте вступала в бой с зенитными орудиями? Или палила по танкам?
– Когда главным противником будут танки, мисс Де Крешентис, мы не сможем тратить на каждый по ракете ценой в миллион долларов. В странах Варшавского договора более пятидесяти тысяч танков. Вот тогда пригодилась бы добрая старая двадцатимиллиметровка с бронебойными снарядами.
* * *
Сенатор Хайрам Дюкен был настроен отнюдь не философски, когда звонил Джорджу Ладлоу.
– Вы в курсе того, что происходит в Тонопе? – прорычал он.
– Да, вице-адмирал Данедин докладывает мне. Капитан Графтон информирует его о ходе испытаний по несколько раз в день.
– Я хочу знать, почему офицер, ответственный за испытания, настаивает на выполнении маневров, к которым самолет, по мнению изготовителя, не готов и которые могут быть опасными.
– Он строго придерживается программы. Он знает, что делает.
– Неужели? Эту машину облетывает двадцатипятилетняя девица без всякого опыта летной работы, а прототип стоит четыреста миллионов долларов!
– Ей не двадцать пять лет. Ей двадцать семь.
– Вы ее видели?
– Что вы имеете в виду?
– Что там вообще, черт побери, творится, Джордж? Судьба множества людей зависит от результатов этих полетов. А у вас какая-то соплячка летает на экспериментальных машинах! Что, у вас не нашлось лучше испытателей? Господи, мы же тратим миллионы на эту школу испытателей в Пакс-Ривер и не можем оттуда получить никого лучше девчонки?
– Если вы можете доказать, что она некомпетентна, я готов вас выслушать.
– Я слышал, что она намеренно заглушила в воздухе оба двигателя. Теперь «Консолидейтед» тратит бешеные деньги, чтобы проверить, не повреждены ли они.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Рита благоразумно отжала сектор газа, чтобы двигатели не перегревались.
Стук продолжался.
Перевела сектор газа на холостой. Температура газов по-прежнему выше красной черты.
Она совсем отключила дроссели, обеспечив поступление топлива в двигатели.
Стук прекратился. В кабине стало очень тихо.
Бабун потом рассказывал, что, пока Рита вновь запускала двигатели, он мог слышать «только смех Бога».
На сей раз, заходя на посадку, Рита выровняла машину и оттянула дроссели назад. Конечно, стук завихрявшегося в воздухозаборниках воздуха стал слышен еще до того, как пневматики главной опоры шасси коснулись земли. Она опустила нос и следила, как пляшет стрелка температуры выхлопных газов, пока машина замедляла бег. Когда стабилизатор потерял управляемость, она опустила нос чуть ли не до земли и тихонько нажала тормоза.
– День прошел – денежку нашел, – оказал ей Бабун в переговорное устройство.
На то, чтобы снять двигатели с самолета, осмотреть их, обследовать воздухозаборники и установить двигатели обратно, ушло три дня, главным образом потому, что Джейк Графтон потребовал обследовать лопатки компрессоров и турбин дефектоскопом, который пришлось доставлять по воздуху.
Главный инженер «Консолидейтед» посинел от злости. Он боялся, что ему начнут задавать вопросы, и уходил, как только к нему приближался кто-то в форме. Адель Де Крешентис, выслушав Риту и просмотрев данные телеметрии и видеозаписи, была взбешена не в меньшей степени, но лучше владела собой. Но когда Джейк Графтон обращался к ней, она в ответ только презрительно фыркала.
Летчики не хотели связываться с работниками «Консолидейтед».
– Мы напрасно тратим время на дополнительные полеты, – сказали Джейку Лес Ричардс и Джордж Уилсон. – Эта птичка никуда не годится, и исправить ее дефекты в корне невозможно. Вся конструкция хреновая.
– Откуда вы знаете, что их невозможно исправить?
– Вот смотрите. На больших углах атаки воздухозаборники закрыты кабиной и самой формой фюзеляжа, которая аэродинамически идеальна. Как это можно исправить?
– Черт возьми, я не инженер по аэродинамике! Откуда мне знать?
– Так вот, я инженер, – сказал Уилсон, – и я знаю.
– Никогда не говорите «никогда». Как бы там ни было, мы должны сделать пять полетов на этой птичке. Не хочу, чтобы говорили, будто я не дал «Консолидейтед» никаких шансов.
– Мы только впустую тратим свое время и деньги флота.
– Что такое несколько миллионов? – задал риторический вопрос Джейк. Целью было получить от Конгресса деньги на приличный самолет. Поэтому он был настроен философски.
* * *
Бабун Таркингтон проскользнул по коридору в комнату жены, удостоверившись что все уже спят. С тех пор, как они очутились в Тонопе, их роман походил на полет штурмовика на предельно малой высоте.
– Повтори-ка мне, – попросил Бабун, – что сказал этот самый пилот «Консолидейтед» о сваливании, когда ты накачала его? Как его, кстати, зовут?
– Стью Винич. Он просто говорил, что при больших углах атаки компрессор может помпажировать.
– И больше ничего? Ни слова о том, насколько это серьезно?
– Он не мог, Бабун. Фирма замалчивает эту проблему. Кто будет говорить лишнее, сразу же получит уведомление об увольнении.
– Нам чертовски повезло, что эта штука не сорвалась в штопор. И еще больше повезло, что двигатели опять заработали.
– Везение – часть нашей работы, – пояснила Рита.
– Ну да. Если бы мы катапультировались, а парашюты не раскрылись, Винич только бы качал головой, стоя у наших могил.
– Он сказал достаточно. Я знала, чего следует ожидать.
Бабун выключил свет и улегся рядом с женой.
* * *
Джейк Графтон внимательно осматривал и ощупывал самолет, пытаясь не попадаться на глаза техникам, как вдруг заметил, что Адель Де Крешентис следит за ним. Он подошел к ней.
– Знаете, – сказал он, – эта штука напоминает мне швейцарские часы массой в двенадцать тонн.
– Кварцевые часы, – уточнила вице-президент.
– Вот именно. Как бы там ни было, я удивляюсь. Неужели вашим конструкторам трудно было пристроить сюда двадцатимиллиметровую пушку?
– Пушку? – Она искренне удивилась. Такая идея явно не приходила ей в голову.
– Ну да. Пушку. Маленькую скорострельную, утопленную в фюзеляже, и к ней штук пятьсот снарядов. Как вы думаете?
– Когда мы проектировали машину, ни один из офицеров ВВС даже не заикался о пушке.
– Меня это почему-то не удивляет. Но в принципе это можно сделать?
– Если внести в конструкцию довольно существенные изменения, что будет стоить кругленькую сумму, думаю, что возможно. Потребуется очень серьезная инженерная проработка, чтобы точно ответить на ваш вопрос. Но зачем? На такой машине? Вы хотите, чтобы она на сверхмалой высоте вступала в бой с зенитными орудиями? Или палила по танкам?
– Когда главным противником будут танки, мисс Де Крешентис, мы не сможем тратить на каждый по ракете ценой в миллион долларов. В странах Варшавского договора более пятидесяти тысяч танков. Вот тогда пригодилась бы добрая старая двадцатимиллиметровка с бронебойными снарядами.
* * *
Сенатор Хайрам Дюкен был настроен отнюдь не философски, когда звонил Джорджу Ладлоу.
– Вы в курсе того, что происходит в Тонопе? – прорычал он.
– Да, вице-адмирал Данедин докладывает мне. Капитан Графтон информирует его о ходе испытаний по несколько раз в день.
– Я хочу знать, почему офицер, ответственный за испытания, настаивает на выполнении маневров, к которым самолет, по мнению изготовителя, не готов и которые могут быть опасными.
– Он строго придерживается программы. Он знает, что делает.
– Неужели? Эту машину облетывает двадцатипятилетняя девица без всякого опыта летной работы, а прототип стоит четыреста миллионов долларов!
– Ей не двадцать пять лет. Ей двадцать семь.
– Вы ее видели?
– Что вы имеете в виду?
– Что там вообще, черт побери, творится, Джордж? Судьба множества людей зависит от результатов этих полетов. А у вас какая-то соплячка летает на экспериментальных машинах! Что, у вас не нашлось лучше испытателей? Господи, мы же тратим миллионы на эту школу испытателей в Пакс-Ривер и не можем оттуда получить никого лучше девчонки?
– Если вы можете доказать, что она некомпетентна, я готов вас выслушать.
– Я слышал, что она намеренно заглушила в воздухе оба двигателя. Теперь «Консолидейтед» тратит бешеные деньги, чтобы проверить, не повреждены ли они.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135