Я до Чучелкиной могилы просто не дойду, сначала с меня эта личина сползет, а потом и вообще дух испущу.
– И поэтому ты сразу сдался, вино с ним хлестал из одной бутыли.
Пантерий не нашелся, что сказать в оправдание, а я, выбрав на конюшне жеребца порезвее, принялась его седлать.
Бархатные штаны мне одолжила старшая дочь головы, она их на ярмарке купила по случаю, но так как муж иноземной моды не понимал, а по дому в них ходить смысла не было, то хорошая вещь залеживалась, а мнеона пригодилась,как и кафтан в талию.
– Не за того ты, Ксения, вышла. Тебе миренец нужен, смешливый, озорной, к женским шалостям понятливый! – попеняла я ей, переодеваясь. Она, зная про мой утренний «разговор» со златоградским инквизитором, спокойно кивнула, считая, что штаны – это еще не повод, чтобы разводиться с ее Ковалем.
До Дурнева я долетела птицей, отмечая по дороге, что никто не спал этой ночью. Меня раз пять пытались остановить разъезды, и только Илиодор, теперь молчаливый и мрачный, отгонял их своим видом и документами. Скакать по дороге, загоняя несчастного коня, – это не то же самое, что трястись на телеге. В обед я уже подъезжала к храму Пречистой Девы. От молящихся было не протолкнуться. Испуганные люди шептались, а едва узнав меня, так и вовсе многие поспешили протиснуться ближе, несмотря на то что в храме к ведьмам не обращаются, особенно когда следом за ведьмой топает инквизитор.
Архиносквен вел молебен и едва кивнул головой, показывая, что видит меня и чтобы я его подождала на жилой половине, не устраивая сутолоки в храме.
– Тяжелые времена настали, Маришка, – сочувственно произнес Архиносквен с порога.
Илиодор, все это время сидевший в углу, молча встал и отвесил предстоятелю поклон.
– Архиносквен, разреши тебе представить: чернокнижник из Златограда, Илиодор из рода Ландольфа, балагур и вообще большая сволочь.
Архиносквен поднял недоверчиво брови, а потом стрельнул взглядом в красный угол, где лампадка освещала образ Пречистой Девы. Я не очень поняла его взгляд, защиту он у ней искал, что ли, но Илиодор усмехнулся. Я постаралась сбить с него спесь:
– Силы у него почти нет, так что вы, дядя Архиносквен, его не бойтесь, я бы сама его размазала, да боюсь, как бы хуже не получилось.
– Собственно, я и в мыслях не держал бояться господина Илиодора, – огладил бороду Архиносквен, присаживаясь напротив меня.
Рассказ мой много времени не занял, но сильно опечалил колдуна. Он посматривал на Илиодора, хмурил брови, выслушивал комментарии Пантерия, а изредка и пояснения самого виновника.
– Семья ваша издавна славилась… – он хлопнул себя по колену, стараясь подобрать неругательное слово, – забавными мечтами и нестандартными способами их достижения. – Он вздохнул, побарабанив пальцами по столу, и, рассуждая вслух, пробормотал: – Резонаторы… м-да, даже не знаю… На первый взгляд теория непротиворечива, хотя… – Он сделал неопределенное движение пальцами и уверенно заявил: – Я покажу вам архивы, молодой человек, ведь первые годы после падения Конклава этим вопросом очень многие занимались…
– Мы не за архивами приехали, дядя Архиносквен. Нам надо избавиться от монстра и выпустить бабулю. – Я с тоской посмотрела на предстоятеля. – Скажи, остался на свете чародей, который способен на такое?
Он открыл рот, закрыл, потом взялся за бороду и тоскливо посмотрел в окно:
– Не знаю, я сегодня ночью пытался снять печать, но у меня ничего не получилось, а ведь я не последний по силе архимаг Конклава, у меня даже накопители под храмом зарыты.
Илиодор оживился при упоминании о накопителях, но, заметив мой гневный взгляд, покорно прилип к стулу. Я, подобравшись поближе, заглянула последнему магистру в глаза:
– Дядя Архиносквен, но ведь колдуны умели объединять свои силы, даже мы с Ланкой можем, и в хрониках я читала, помнишь, ты мне давал «Изведение Моровой девы в Засеках»? И в том же месяце «Обратное запечатывание Подземного царства Конклавом» – это же документы, не лубочные картинки.
Архиносквен крякнул, поджав губы:
– Магистра Конклава выбирает совет двенадцати посмерти предыдущего, при этом все собираются в заранее условленном месте, через год со дня смерти, а где прячутся члены совета до того, никому не известно.
– Даже магистру?
– Никому, – отрезал Архиносквен.
– А если срочное дело, вселенская катастрофа например?
Архиносквен посмотрел на меня обалдело, и я поняла, что колдуны как-то об этом не задумывались.
– Двенадцать членов совета легко вписываются в схему Хамата Черного, а следовательно, и жить должны на тех же территориях, где рекомендована установка резонаторов. Я надеюсь, они не все предстоятели Пречистой Девы? – Илиодор посмотрел на Архиносквена, и по выражению лица предстоятеля я поняла, что с воображением у колдунов тоже проблемы.
– Что, даже купцов нет? Все-все предстоятели?!
– В храме – чудо, вне храма – злокозненное колдовство, – явно кого-то процитировал Архиносквен.
– Надеюсь, вы нам дадите рекомендации? – светски шаркнул ножкой, не вставая со стула, Илиодор.
Колдун задумался, наверное, о чем-то своем, колдовском, а потом решительно произнес:
– Нет, уж лучше я с вами поеду. Мне староста намекнул, что Решетников под меня копает. Может, и не по собственному почину, но допросчики уже не одного человека спрашивали, связан ли я с ведьмами и хаживали ли сюда сестры Лапотковы. Так что под боком инквизитора мне даже спокойней будет. А заодно за вами присмотрю. – Он окинул нас обоих бескомпромиссным, взрослым, припечатывающим взглядом. – Больно мне не нравится эта ваша теория о возможном сопротивлении… Реставрации.
– Реставрации? – встрепенулся Илиодор, падкий на красивые слова, начав перебирать: – Возрождение, ренессанс, реконструкция, реконкиста…
– Уймись, ты человека отвлекаешь.
Архиносквен был погружен в глубокую задумчивость. Всю жизнь прожив на одном месте, тишком, он теперь то ли боялся начинающихся перемен, то ли, напротив, воодушевлялся. С грандиозными идеями у них последние пятьсот лет было туго; в отличие от Ведьминого Круга, который жил и процветал, Конклав только брюзжал и ударялся в воспоминания о прошлом. Одно слово – мужики.
– Ну, вы договорились или нет? – вошел к нам Пантерий, все это время клянчивший пироги под видом ребенка. Бить чадо по рукам, ворующим дары Пречистой Деве, дурневцы не решались, поскольку вид у этого чада был до того сиротский и жалостливый, что у теток и старух сердце обрывалось. А он еще слезу пускал и сморкался в шелковую рубаху.
– Я это, – заявил он с порога, разнося щедрый аромат свежего лукового пирога, – там Решетников в гости приехал и весь храм в тройном кольце Медвежьей сотни. А пирожки есть отказывается, говорит, идите вы сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
– И поэтому ты сразу сдался, вино с ним хлестал из одной бутыли.
Пантерий не нашелся, что сказать в оправдание, а я, выбрав на конюшне жеребца порезвее, принялась его седлать.
Бархатные штаны мне одолжила старшая дочь головы, она их на ярмарке купила по случаю, но так как муж иноземной моды не понимал, а по дому в них ходить смысла не было, то хорошая вещь залеживалась, а мнеона пригодилась,как и кафтан в талию.
– Не за того ты, Ксения, вышла. Тебе миренец нужен, смешливый, озорной, к женским шалостям понятливый! – попеняла я ей, переодеваясь. Она, зная про мой утренний «разговор» со златоградским инквизитором, спокойно кивнула, считая, что штаны – это еще не повод, чтобы разводиться с ее Ковалем.
До Дурнева я долетела птицей, отмечая по дороге, что никто не спал этой ночью. Меня раз пять пытались остановить разъезды, и только Илиодор, теперь молчаливый и мрачный, отгонял их своим видом и документами. Скакать по дороге, загоняя несчастного коня, – это не то же самое, что трястись на телеге. В обед я уже подъезжала к храму Пречистой Девы. От молящихся было не протолкнуться. Испуганные люди шептались, а едва узнав меня, так и вовсе многие поспешили протиснуться ближе, несмотря на то что в храме к ведьмам не обращаются, особенно когда следом за ведьмой топает инквизитор.
Архиносквен вел молебен и едва кивнул головой, показывая, что видит меня и чтобы я его подождала на жилой половине, не устраивая сутолоки в храме.
– Тяжелые времена настали, Маришка, – сочувственно произнес Архиносквен с порога.
Илиодор, все это время сидевший в углу, молча встал и отвесил предстоятелю поклон.
– Архиносквен, разреши тебе представить: чернокнижник из Златограда, Илиодор из рода Ландольфа, балагур и вообще большая сволочь.
Архиносквен поднял недоверчиво брови, а потом стрельнул взглядом в красный угол, где лампадка освещала образ Пречистой Девы. Я не очень поняла его взгляд, защиту он у ней искал, что ли, но Илиодор усмехнулся. Я постаралась сбить с него спесь:
– Силы у него почти нет, так что вы, дядя Архиносквен, его не бойтесь, я бы сама его размазала, да боюсь, как бы хуже не получилось.
– Собственно, я и в мыслях не держал бояться господина Илиодора, – огладил бороду Архиносквен, присаживаясь напротив меня.
Рассказ мой много времени не занял, но сильно опечалил колдуна. Он посматривал на Илиодора, хмурил брови, выслушивал комментарии Пантерия, а изредка и пояснения самого виновника.
– Семья ваша издавна славилась… – он хлопнул себя по колену, стараясь подобрать неругательное слово, – забавными мечтами и нестандартными способами их достижения. – Он вздохнул, побарабанив пальцами по столу, и, рассуждая вслух, пробормотал: – Резонаторы… м-да, даже не знаю… На первый взгляд теория непротиворечива, хотя… – Он сделал неопределенное движение пальцами и уверенно заявил: – Я покажу вам архивы, молодой человек, ведь первые годы после падения Конклава этим вопросом очень многие занимались…
– Мы не за архивами приехали, дядя Архиносквен. Нам надо избавиться от монстра и выпустить бабулю. – Я с тоской посмотрела на предстоятеля. – Скажи, остался на свете чародей, который способен на такое?
Он открыл рот, закрыл, потом взялся за бороду и тоскливо посмотрел в окно:
– Не знаю, я сегодня ночью пытался снять печать, но у меня ничего не получилось, а ведь я не последний по силе архимаг Конклава, у меня даже накопители под храмом зарыты.
Илиодор оживился при упоминании о накопителях, но, заметив мой гневный взгляд, покорно прилип к стулу. Я, подобравшись поближе, заглянула последнему магистру в глаза:
– Дядя Архиносквен, но ведь колдуны умели объединять свои силы, даже мы с Ланкой можем, и в хрониках я читала, помнишь, ты мне давал «Изведение Моровой девы в Засеках»? И в том же месяце «Обратное запечатывание Подземного царства Конклавом» – это же документы, не лубочные картинки.
Архиносквен крякнул, поджав губы:
– Магистра Конклава выбирает совет двенадцати посмерти предыдущего, при этом все собираются в заранее условленном месте, через год со дня смерти, а где прячутся члены совета до того, никому не известно.
– Даже магистру?
– Никому, – отрезал Архиносквен.
– А если срочное дело, вселенская катастрофа например?
Архиносквен посмотрел на меня обалдело, и я поняла, что колдуны как-то об этом не задумывались.
– Двенадцать членов совета легко вписываются в схему Хамата Черного, а следовательно, и жить должны на тех же территориях, где рекомендована установка резонаторов. Я надеюсь, они не все предстоятели Пречистой Девы? – Илиодор посмотрел на Архиносквена, и по выражению лица предстоятеля я поняла, что с воображением у колдунов тоже проблемы.
– Что, даже купцов нет? Все-все предстоятели?!
– В храме – чудо, вне храма – злокозненное колдовство, – явно кого-то процитировал Архиносквен.
– Надеюсь, вы нам дадите рекомендации? – светски шаркнул ножкой, не вставая со стула, Илиодор.
Колдун задумался, наверное, о чем-то своем, колдовском, а потом решительно произнес:
– Нет, уж лучше я с вами поеду. Мне староста намекнул, что Решетников под меня копает. Может, и не по собственному почину, но допросчики уже не одного человека спрашивали, связан ли я с ведьмами и хаживали ли сюда сестры Лапотковы. Так что под боком инквизитора мне даже спокойней будет. А заодно за вами присмотрю. – Он окинул нас обоих бескомпромиссным, взрослым, припечатывающим взглядом. – Больно мне не нравится эта ваша теория о возможном сопротивлении… Реставрации.
– Реставрации? – встрепенулся Илиодор, падкий на красивые слова, начав перебирать: – Возрождение, ренессанс, реконструкция, реконкиста…
– Уймись, ты человека отвлекаешь.
Архиносквен был погружен в глубокую задумчивость. Всю жизнь прожив на одном месте, тишком, он теперь то ли боялся начинающихся перемен, то ли, напротив, воодушевлялся. С грандиозными идеями у них последние пятьсот лет было туго; в отличие от Ведьминого Круга, который жил и процветал, Конклав только брюзжал и ударялся в воспоминания о прошлом. Одно слово – мужики.
– Ну, вы договорились или нет? – вошел к нам Пантерий, все это время клянчивший пироги под видом ребенка. Бить чадо по рукам, ворующим дары Пречистой Деве, дурневцы не решались, поскольку вид у этого чада был до того сиротский и жалостливый, что у теток и старух сердце обрывалось. А он еще слезу пускал и сморкался в шелковую рубаху.
– Я это, – заявил он с порога, разнося щедрый аромат свежего лукового пирога, – там Решетников в гости приехал и весь храм в тройном кольце Медвежьей сотни. А пирожки есть отказывается, говорит, идите вы сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126