И вот идут наши подруги и с удивлением смотрят – то в одном месте ямка, то в другом. И чего это такое? – удивляются. А Дунька шутит:
– Это мертвяки грешные повылазили из земли, гулянку нечестивую устроили.
Вдруг глянь, а на горочке кострище горит странное, синим пламенем сияет, а люди вокруг него хохочут, гуляют. И от странного костра того лица их кажутся синюшными, страшными, как у покойников.
Из темноты прилетел ком земли и шмякнулся в мой бок, разлетевшись облаком пыли и испачкав новое платье. Я с досадой ухватила черта за рога и как следует повозила его пятаком о мешки.
– Ну, в общем, они туда не пошли, – как ни в чем не бывало утерся Пантерий и вдруг замолчал, потеряв мысль. – О чем это я? – Он встрепенулся. – Ночь, кладбище, ветер свищет.
– Старый черт могилу ищет, – прорычала я.
– И совсем неоригинально, – скривился Пантерий. – А рассказывал я вам о Пречистой Деве. Назюкалась один раз Пречистая Дева на Ерпень-хуторе, а место это совсем рядом, в двух шагах отсюда. Кому интересно, может прямо сейчас сбегать.
Я покосилась на мешок, пытаясь вспомнить, что за травы в нем лежат. Утром надо будет перетряхнуть. А черт тем временем оживился:
– Идет она, значит, пьяненькая, веселые песни горланит, с покойничками раскланивается, их тут много кругом. Почитай, каждый второй бугорок – могилка.
Кто-то хрюкнул в темноте, а черт закивал:
– Да-да, а чего, думаете, здесь такие места ягодные? Вроде не юга, не Златоградье.
– Ведьмы ягодам расти помогают, – буркнул невидимый в ночи Сашко.
– Конечно, помогают, – обрадовался черт, – их в былые времена столько пожгли, кольями позабивали да в землю закопали, еще как помогают, это я вам как старожил говорю. Кстати, слышали историю про проклятие Зубачихи? Щас расскажу. Кровь в жилах стынет, что за история.
– Слушай, Маришка, – на этот раз подал голос Серьга, – а как чертей изводить, если табак не помогает?
– Самогоном, – радостно подхватился Пантерий, – знаю один чудненький секрет, сейчас подскажу. С утра выпиваешь пять кружек пива, в обед – бутыль самогону, желательно с другом напополам, чтоб не скучно было, на ужин еще одна бутыль и четыре кружки пива. Дней через пять вы в себе такую силу почувствуете, что все окрестные черти со страху от вас разбегаться начнут. Вот тут уж вы им спуску не давайте, бейте их где увидите и чем попало. Это я вам как специалист говорю, мне не верите – у Кузьмы кузнеца спросите. Его научил – он до сих пор благодарен, по деревне без клещей кузнечных не ходит, так и душит этими клещами чертят окаянных. Или вот еще хороший способ…
– Давай уже про Пречистую Деву! – взмолилась я.
– Да ладно, ладно, – отмахнулся от меня Пантерий. – Ну вот, значит, вышла один раз Пречистая Дева погулять ночью… – Черт задумался. – Ночью… А устала она от людей с их просьбами. Да и пьяненькая была, а ведь неудобно, вроде Пречистая Дева – и пьяненькая. Дай, думает, ночью погуляю. И вот надо ж такому случиться, только она за порог, а навстречу ей две девахи – Дунька да Пава. Дунька-то нерасторопная была, оно и понятно – Хромоножка, а Пава как увидела Пречистую Деву, так сразу ей в ноги бух! И давай вопить, в подол сморкаться, о землю лбом стучать: «Матушка, голубушка, сделай меня умницей и красавицей, чтобы умней и красивей меня на свете не было».
У Пречистой Девы настроение, конечно, сразу испортилось, она эту бестолочь, Павку, даже отговаривать не стала. Хочешь ума и красоты – на, получи по полной. Махнула рукой – и стала Павка такой красавицей, что увидеть и умереть! А ума у нее сделалось столько, что она без всяких подсказок от Пречистой Девы встала, плюнула себе под ноги и выматерилась. Пропала, говорит, моя девичья жизнь, где ж я теперь найду такого парня, который не на личико мое милое прельстится, а полюбит за душу нежную. Что ж ты, говорит, идолица, наделала?
А Пречистая Дева говорит: «Да без проблем! Сейчас исправим!» – хмыкнула да и выколола ей один глаз.
Пава даже заорать от удивления не смогла, только осторожненько так поинтересовалась: «И зачем же ты это сделала? Кто ж на меня теперь, кроме урода прыщавенького да редкозубого, посмотрит? Оно, конечно, понятно, что теперь не за красоту, а только за душу полюбит, но каково мне-то будет с таким мужем жить?» – «Ой, тоже мне проблема! – всплеснула руками Дева. – Щас все сделаем».
И бац! Выколола ей второй глаз. Павка только рот раскрыла, но тут Пречистая Дева ей говорит: «Все, теперь стой и жди своего счастья», – а сама бочком, бочком и деру.
И надо ж такому случиться, что через полверсты мужик на дубу вешается. «Ну что за жизнь, – говорит Пречистая, – хоть из дому не выходи! – Ну и дергает его за сапог. – Бог в помощь!» – говорит.
Ну, мужик поблагодарил ее, а сам кушачок к суку привязывает, петельку ладит, уже и Деве интересно стало. «Неужто так несладко?» – спрашивает она, а тот руку к сердцу приложил и объясняет: «Погано до невозможности. Ты на меня глянь».
Пречистая Дева глянула и покрепче за дубок ухватилась, до того собеседник рожей не вышел. Такими рожами кикимор болотных пугать. «А ведь я Императора Златоградского сыночек, наследник, можно сказать».
Дева дух перевела:
«Чего ж тогда вешаешься, дурак? Царевича ведь не за рожу берут, а… сам знаешь, за то, что царевич… Неужто никто не польстился?»
«Льстилось-то много, да не ужился ни с одной. То по ночам в подушку воют, то полюбовников заводят, договариваются меня извести, самим чтоб царством владеть…»
«О! – подпрыгнула радостно Пречистая Дева. – Ты вроде парень неглупый, щас я тебе такую же умницу сосватаю. Слезай со своего дуба и дуй по этой дороге, через полверсты встретишь свое счастье».
«А не врешь?» – покосился на нее царевич.
Богиня надулась:
«Обижаешь, я же Пречистая Дева!»
Тут уж он кобениться не стал и так рванул, что чуть пару раз по дороге не убился, на препятствия налетая. Ну а через месяц уже и свадебку сыграли.
– Брешешь, – уверенно сказал Сашко, – не было в Златограде безглазых царевен.
– А кто сказал, что Дунька слепая была? – удивился Пантерий. – У Эдвины Благостной с глазами все нормально было.
– А куда ты Павку дел? – дернула черта за хвост Ланка.
– А, дак ее разбойники похитили, с атаманом она и жила до самой старости. Сама потом атаманствовала, и такое благое воздействие ее красота на лютого злодея оказывала, что он душой добрел и ни разу ее не побил как следует. Только, бывало, замахнется, так тут же и усовестится, пнет ее в живот и из избы вон, народ по трактам резать. Вот про того-то злодея я могу много чего порассказать.
– А про Пречистую Деву? – не поняла Лана.
– Так все, конец истории, – развел лапами черт.
– Дурость какая, – пришла к выводу Марго.
– А кто мне рассказывать не дает, перебивает все время! – обиделся черт, вскочил на мешок, а потом еще и на плечи мне, да только в темноте его никто не увидел – расстроился и решительно заявил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
– Это мертвяки грешные повылазили из земли, гулянку нечестивую устроили.
Вдруг глянь, а на горочке кострище горит странное, синим пламенем сияет, а люди вокруг него хохочут, гуляют. И от странного костра того лица их кажутся синюшными, страшными, как у покойников.
Из темноты прилетел ком земли и шмякнулся в мой бок, разлетевшись облаком пыли и испачкав новое платье. Я с досадой ухватила черта за рога и как следует повозила его пятаком о мешки.
– Ну, в общем, они туда не пошли, – как ни в чем не бывало утерся Пантерий и вдруг замолчал, потеряв мысль. – О чем это я? – Он встрепенулся. – Ночь, кладбище, ветер свищет.
– Старый черт могилу ищет, – прорычала я.
– И совсем неоригинально, – скривился Пантерий. – А рассказывал я вам о Пречистой Деве. Назюкалась один раз Пречистая Дева на Ерпень-хуторе, а место это совсем рядом, в двух шагах отсюда. Кому интересно, может прямо сейчас сбегать.
Я покосилась на мешок, пытаясь вспомнить, что за травы в нем лежат. Утром надо будет перетряхнуть. А черт тем временем оживился:
– Идет она, значит, пьяненькая, веселые песни горланит, с покойничками раскланивается, их тут много кругом. Почитай, каждый второй бугорок – могилка.
Кто-то хрюкнул в темноте, а черт закивал:
– Да-да, а чего, думаете, здесь такие места ягодные? Вроде не юга, не Златоградье.
– Ведьмы ягодам расти помогают, – буркнул невидимый в ночи Сашко.
– Конечно, помогают, – обрадовался черт, – их в былые времена столько пожгли, кольями позабивали да в землю закопали, еще как помогают, это я вам как старожил говорю. Кстати, слышали историю про проклятие Зубачихи? Щас расскажу. Кровь в жилах стынет, что за история.
– Слушай, Маришка, – на этот раз подал голос Серьга, – а как чертей изводить, если табак не помогает?
– Самогоном, – радостно подхватился Пантерий, – знаю один чудненький секрет, сейчас подскажу. С утра выпиваешь пять кружек пива, в обед – бутыль самогону, желательно с другом напополам, чтоб не скучно было, на ужин еще одна бутыль и четыре кружки пива. Дней через пять вы в себе такую силу почувствуете, что все окрестные черти со страху от вас разбегаться начнут. Вот тут уж вы им спуску не давайте, бейте их где увидите и чем попало. Это я вам как специалист говорю, мне не верите – у Кузьмы кузнеца спросите. Его научил – он до сих пор благодарен, по деревне без клещей кузнечных не ходит, так и душит этими клещами чертят окаянных. Или вот еще хороший способ…
– Давай уже про Пречистую Деву! – взмолилась я.
– Да ладно, ладно, – отмахнулся от меня Пантерий. – Ну вот, значит, вышла один раз Пречистая Дева погулять ночью… – Черт задумался. – Ночью… А устала она от людей с их просьбами. Да и пьяненькая была, а ведь неудобно, вроде Пречистая Дева – и пьяненькая. Дай, думает, ночью погуляю. И вот надо ж такому случиться, только она за порог, а навстречу ей две девахи – Дунька да Пава. Дунька-то нерасторопная была, оно и понятно – Хромоножка, а Пава как увидела Пречистую Деву, так сразу ей в ноги бух! И давай вопить, в подол сморкаться, о землю лбом стучать: «Матушка, голубушка, сделай меня умницей и красавицей, чтобы умней и красивей меня на свете не было».
У Пречистой Девы настроение, конечно, сразу испортилось, она эту бестолочь, Павку, даже отговаривать не стала. Хочешь ума и красоты – на, получи по полной. Махнула рукой – и стала Павка такой красавицей, что увидеть и умереть! А ума у нее сделалось столько, что она без всяких подсказок от Пречистой Девы встала, плюнула себе под ноги и выматерилась. Пропала, говорит, моя девичья жизнь, где ж я теперь найду такого парня, который не на личико мое милое прельстится, а полюбит за душу нежную. Что ж ты, говорит, идолица, наделала?
А Пречистая Дева говорит: «Да без проблем! Сейчас исправим!» – хмыкнула да и выколола ей один глаз.
Пава даже заорать от удивления не смогла, только осторожненько так поинтересовалась: «И зачем же ты это сделала? Кто ж на меня теперь, кроме урода прыщавенького да редкозубого, посмотрит? Оно, конечно, понятно, что теперь не за красоту, а только за душу полюбит, но каково мне-то будет с таким мужем жить?» – «Ой, тоже мне проблема! – всплеснула руками Дева. – Щас все сделаем».
И бац! Выколола ей второй глаз. Павка только рот раскрыла, но тут Пречистая Дева ей говорит: «Все, теперь стой и жди своего счастья», – а сама бочком, бочком и деру.
И надо ж такому случиться, что через полверсты мужик на дубу вешается. «Ну что за жизнь, – говорит Пречистая, – хоть из дому не выходи! – Ну и дергает его за сапог. – Бог в помощь!» – говорит.
Ну, мужик поблагодарил ее, а сам кушачок к суку привязывает, петельку ладит, уже и Деве интересно стало. «Неужто так несладко?» – спрашивает она, а тот руку к сердцу приложил и объясняет: «Погано до невозможности. Ты на меня глянь».
Пречистая Дева глянула и покрепче за дубок ухватилась, до того собеседник рожей не вышел. Такими рожами кикимор болотных пугать. «А ведь я Императора Златоградского сыночек, наследник, можно сказать».
Дева дух перевела:
«Чего ж тогда вешаешься, дурак? Царевича ведь не за рожу берут, а… сам знаешь, за то, что царевич… Неужто никто не польстился?»
«Льстилось-то много, да не ужился ни с одной. То по ночам в подушку воют, то полюбовников заводят, договариваются меня извести, самим чтоб царством владеть…»
«О! – подпрыгнула радостно Пречистая Дева. – Ты вроде парень неглупый, щас я тебе такую же умницу сосватаю. Слезай со своего дуба и дуй по этой дороге, через полверсты встретишь свое счастье».
«А не врешь?» – покосился на нее царевич.
Богиня надулась:
«Обижаешь, я же Пречистая Дева!»
Тут уж он кобениться не стал и так рванул, что чуть пару раз по дороге не убился, на препятствия налетая. Ну а через месяц уже и свадебку сыграли.
– Брешешь, – уверенно сказал Сашко, – не было в Златограде безглазых царевен.
– А кто сказал, что Дунька слепая была? – удивился Пантерий. – У Эдвины Благостной с глазами все нормально было.
– А куда ты Павку дел? – дернула черта за хвост Ланка.
– А, дак ее разбойники похитили, с атаманом она и жила до самой старости. Сама потом атаманствовала, и такое благое воздействие ее красота на лютого злодея оказывала, что он душой добрел и ни разу ее не побил как следует. Только, бывало, замахнется, так тут же и усовестится, пнет ее в живот и из избы вон, народ по трактам резать. Вот про того-то злодея я могу много чего порассказать.
– А про Пречистую Деву? – не поняла Лана.
– Так все, конец истории, – развел лапами черт.
– Дурость какая, – пришла к выводу Марго.
– А кто мне рассказывать не дает, перебивает все время! – обиделся черт, вскочил на мешок, а потом еще и на плечи мне, да только в темноте его никто не увидел – расстроился и решительно заявил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126