– Э-э… – растерялся, болезненно морща лоб, Мытный, – признаться, я ожидал, что это вы нам скажете.
Лана посмотрела на меня, я – на Пантерия, а Пантерий – на Илиодора, показывая, что не замечает никого, кроме хозяина. Илиодор покосился на охранников Мытного, но те пожали плечами и сделали стеклянные глаза.
Я подумала, что самое разумное в таком деле – это устроить облаву, загнать Фроську с подельниками в болото, а потом сказать, что они сами там утопли по неопытности. А вот этакой маленькой группкой мы на рыбью приманку похожи, и вообще, такое ощущение, что бабуля вчерашнее происшествие сама же и спланировала. Мы у нее были навроде червяков, а она типа рыбачка на берегу, только ушла рыбка-то! Стало быть, теперь сетями надо, а сетей-то и нету.
– Я так думаю, – закрыл глаза Мытный, всем видом намекая, что он думает, а не мучается с похмелья. Но умные мысли его оставили, и он замер, а мы все молча ждали, что же изречет наш главный специалист по сыску преступников.
– Северней Горелок она где-то, там три поселка, вот туда и езжайте, – заявил с порога Васек. Кафтан его был наброшен небрежно, на одно плечо, а под кафтаном была такая яркая рубаха, что сразу было понятно, что всучил ее Афиногеныч, клянясь, что если друг ее сейчас не возьмет, то он ее на помойку выкинет или на тряпки порежет.
Серьга обрадовался визиту разбойника, зато Селуян оценивающе прищурился, не нравилось ему, что этот тип трется около его Маргоши. Вроде бы и без умысла, но всякий раз получалось так, что, помогая Марте, воевода оказывался от Марго подальше, а царек – поближе. И это Селуяну не давало покоя.
– Откуда вы это знаете? – против воли набычился Мытный. Хоть дело сыска разбойников он не считал благородным, но что-то, видать, успело впитаться в его кровь. И оттого в его взгляде на всякого, в ком он подозревал разбойника, сквозил вопрос: «А почему вы, мил друг, не на каторге?»
– Ворона на хвосте принесла, – ухмыльнулся в глаза боярину Васек. – Я и коней вам распорядился приготовить, а то уж больно шустрая девка. Щас не догоните – потом днем с огнем не сыщем.
– Да зачем она нам, собственно? – попробовал было внести разумное предложение Илиодор. – Право, Адриан Якимович, стоит ли искоренять целый вид просто потому, что у вас работа такая? Давайте вернемся в Малгород, заберем наши денежки…
Но Адриан его игривого тона не принял, а встал и, чувствуя себя невольником на галерах, который и хочет – гребет, и не хочет – гребет, пошел на улицу, сказав Лане:
– Госпожа гроссмейстерша, собирайте вещи, едем.
А Ланка расстроилась, что от вчерашнего задора в нем следа не осталось. Не нравилось ей ездить просто так. Ежели ты парень, дак будь кавалером, а не попутчиком.
Полдороги мы проехали молча, размышляя каждый о своем. Пантерий на Мышке мучился сомнениями: действительно ли наступила окончательная старость? Мытный с тоской думал, что занимается черт знает чем, стоило бы развернуть коня и двигать в Княжев, поговорить начистоту с отцом, взять два пехотных полка и прочесать этот Серебрянск сверху донизу. Селуян мучился ревностью, изводя себя бессмысленным вопросом: а чем же там занимается его Маргошечка? А Серьга все норовил вклинить своего коня между зевающей Ланкой и назойливым златоградцем, бросающим на Ладейко недоумевающие взгляды. Я дремала в котомке, которую на этот раз погрузили на Беса. Обиженный черт сделал вид, что у него хозяйских припасов полные руки и если на его лошачку еще и кошку положат, то у Мышки попросту спина сломается. Вот я и вынуждена была слушать, как заливается этот южный соловей:
– Госпожа Лана, и все-таки почему мы не имеем счастья лицезреть вашу сестрицу? Да и две гроссмейстерши – это сила! А то про эту Ефросинью такие истории рассказывают, что я невольно робею. – И при этом он так улыбался, что сразу было видно – врет и не краснеет.
Ланка молчала, и я прямо сквозь котомку чувствовала, как она мучается, думая, что бы соврать позаковыристее.
Пантерий это тоже видел, терпел целую минуту, стиснув зубы до почернения в глазах, но в конце не выдержал и сорвался:
– Не могет она никак с нами ехать.
– Отчего же это? – сразу заинтересовались все, включая меня.
– Ну-у… – сразу замялся черт, делая вид, что еще мал о таких историях рассказывать. Однако стоило мне перевести с облегчением дух, как он тут же начал повествование, испуганно кося глазом в сторону Ланки: – Случай-то этот известный, вон и госпожа гроссмейстерша подтвердит, сама участвовала. Да и местные все знают, что есть у ведьм три главных праздника: один по осени, когда вроде бы как нечисть засыпает, один летом, когда она во всей силе гуляет, ну и один весной, когда снег сходит. Ну вроде как здрасти, родственники нечестивые, давно не виделись.
– Я тебе сейчас уши надеру! – зарычала Ланка, не желая, чтобы о ней рассказывали всякие гадости обиженные черти, чем тут же подтвердила правдивость истории в глазах слушателей.
А Бес под лицемерным Илиодором заскакал козлом, надежно отрезав мстительного Пантерия от сестры. Я-то видела, как златоградец пятками под бока коню ударил, заурчала, но он и меня в котомке застегнул.
– И вот сидят, значит, наши две… – Черт стрельнул глазами в сторону Ланки и проверещал презрительно: – Наши уважаемые ведьмы и хлещут молодую брагу. Им положено на праздник. Вообще, скажу, кто видел – уверяют: отвратнейшее зрелище эти ихние шабаши! Расхристанные бабищи всю ночь орут, горланят, хлещут спиртное, подолами трясут, а то и без подолов трясут… дак это только то, что мне, маленькому, рассказывали… а так я даже вообразить не решаюсь, чем они там занимаются. А уж гроссмейстерши – наипервейшие из всех.
В глазах Ланки загорелось бешеное пламя, но Илиодор ее умаслил елейным голоском:
– Да не обращайте внимания на ребенка, давайте просто послушаем эту чушь. Все-таки какое воображение у мальца.
Малец взревел басом:
– Да истинная правда! Это же вот этою весною было! Напилась их гроссмейстерство Лана с сестрицею своей и ну хвастаться, какая она замечательная. И лицом-то мила, и умом-то взяла, а боятся ее так, что когда в нужник бежит – комары от почтения падают.
Все повернулись к Ланке, а та взвыла так, что я с трудом, но вытаращила-таки в щелочку один глаз – посмотреть, не обернется ли, не загрызет ли мерзавца. (Нет, удержалась, бестолочь, ты же ведьма, тебе бы простили!) И замерла, чувствуя, что сейчас и меня паскудить начнут.
– Ну а младшая, Маришка, конечно, сразу же вспучилась, как квашня на дрожжах, и тоже давай хвастать. Да я, говорит, так мила, что вообще без лопаты на улицу не выхожу, иначе от парней не отмахаюсь.
Серьга с Селуяном заржали в рукав.
– А умна так, что сама себе завидую. А уж так меня уважают, что, когда бегу в нужник, те комары, что от тебя попадали, встают и честь мне отдают, вот!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126