Далее не мешкая, профессор с грохотом захлопнул дверь конюшни, задвинул засов, навесил замок и взбежал по ступеням в дом. У черного хода его встретили мистер Киббл, Лаура и мисс Минидью, а за столом в кухне обнаружился и старый Том Спайк: одной рукой конюх крепко сжимал пустой стакан, а другая все еще тряслась от страха.
– Необходимо крепко замкнуть все окна и двери. По чести говоря, нелишним было бы проверить и перепроверить запоры еще раз. Мистер Киббл, мисс Дейл, вы мне не поможете?
Все разошлись выполнять поручение. Поднявшись в верхний коридор, профессор помедлил мгновение у дверей спаленки Фионы. Войдя, он неслышно проверил – дважды, трижды и даже четырежды, – надежно ли закрыты окна. Наконец, убедившись, что все в порядке, профессор опустился на колени перед кроваткой и, наклонившись, ласково поцеловал девочку в щеку. Откинул пряди волос со лба – и в который раз преисполнился благоговейного изумления, глядя на личико спящей.
Ибо в этом личике он вновь узнавал лицо сестры, матери Фионы – такой, какая она была в детстве. Его любимая, единственная сестра, чьи черты мир живых более никогда уже не увидит иначе как отраженными в живом образе ее маленького подобия…
«Помни меня», – прошептала ему сестра с последним вздохом. И теперь профессор любовался на ее милую дочурку, чей облик дышал таким безмятежным спокойствием. Фиона улыбалась во сне. Что за непостижимое чудо! Не ведая о недавнем переполохе, она переживала собственные приключения в фантастической стране снов.
По возвращении на кухню обнаружилось, что вдова Минидью заварила особенно бодрящий чай, при помощи которого надеялась привести мистера Томаса Спайка в лучшее расположение духа.
– Вы его видели, сэр? – встревоженно воскликнул старый конюх, едва профессор переступил порог.
– Да.
– Видели, что он вытворяет?
– Видели, Том.
– Стало быть, мне это все не приснилось? Я не спятил?
– Нет и нет – со всей определенностью.
Том Спайк закивал – сперва медленно, затем энергичнее, по большей части в целях самоубеждения, словно говоря: «Да, да, выходит, это правда; наверняка правда, раз и они видели».
– Том, вам не лучше?
– У меня в голове сущая каша, – пожаловался конюх. Он развернулся на табуретке и обвел собравшихся безумным взглядом. – И это, по-вашему, взбесившийся пес, э? Псина, как же! Вот уж не похоже!
– Что же все-таки случилось? – спросила Лаура у профессора. – В окно мы почти ничего не разглядели. Мистер Киббл сказал, там была огромная собака.
– Да, собака была, – подтвердил секретарь. – Бесовская тварь, но не взбесившаяся, нет. В жизни того не водилось, чтобы бешеный пес вставал на задние лапы и расхаживал, как человек.
– Как человек, – подхватил профессор. – Точно некая сила привела его в движение и подчинила себе.
– «Привели в движение» – именно в этих словах мисс Джекс описывала пляску матроса.
– Да, верно.
– А как же лошади? – воскликнул старый Том, с размаху ударив кулаком по столу. – Вы про лошадей и словечка не сказали. Как там Мэгги и вороной Нестор?
– До утра лошади в безопасности, Том, – заверил профессор. – Конюшня надежно заперта. Теперь никто до них не доберется.
– Бедняжка Мэгги, – засопел конюх. Он горестно уставился на чашку; его лицо, точно вырезанное из векового самшита, сморщилось подобно сушеной черносливине. – Бедная моя деточка… небось, до смерти перепугалась. И кто бы ее осудил? Я во всем виноват, я… мне следовало остаться с ней. Я должен пойти к Мэгги!
– Незачем упрекать себя, Том. И запомните: сегодня ночью вы из дома не выйдете, – проговорил профессор, естественно и непринужденно налагая вето на переселение старика в конюшню. – Мистер Киббл, вы тоже останетесь. Уже очень поздно, и, держу пари, гроза стихать и не думает. Мы ни в коем случае не можем позволить вам уехать – учитывая все, что произошло нынче вечером. Миссис Минидью, будьте так добры, подготовьте для мистера Киббла гостевую комнату!
– Да, сэр, конечно, – ответствовала достойная женщина с лукавым блеском в глазах и поспешила наверх выполнять профессорские распоряжения.
– Ну что, Том, вы наконец пришли в себя? – осведомился профессор, ободряюще потрепав конюха по плечу. Том Спайк допил чай и, благодаря ему укрепившись духом, кивнул.
Слегка подсушившись у очага в кухне, профессор и мистер Киббл возвратились в гостиную, где к ним вскоре присоединились Лаура и миссис Минидью. Профессор постоял немного у окна, покуривая трубку и размышляя о разбушевавшихся стихиях. Хотя молнии и гром утихли, дождь хлестал в стекла с прежней силой. За окном из тьмы словно выступила фигура мастиффа – призрак жуткого пса, что еще недавно стоял во дворе, оглядываясь через плечо.
– А кто видел Джема? – внезапно спросил профессор. – Юноша куда-то запропастился.
– Кажется, он удрал от греха подальше, как только поднялась суматоха, – молвила мисс Дейл.
– Господи, хоть бы только из дома не убежал! – воскликнула миссис Минидью.
Спешно организовали поиски, и вскоре рыжий клубок шерсти был обнаружен под диваном в профессорском кабинете. Однако как ни старались профессор Тиггз, и Лаура Дейл, и прочие, выманить перепуганного «юношу» из укрытия не удалось. Там кот и остался, посверкивая ярко-зелеными глазищами на своих спасателей.
Спустя некоторое время огни затушили, домочадцы разошлись по спальням и по возможности забылись беспокойным сном. Тягостная ночь, еще недавно столь богатая событиями, потекла своим чередом, грозя растянуться до бесконечности.
Глава VIII
Пари и предложение
– Так вот что я вам скажу, – молвил мистер Самсон Хикс, и заговорил – не спеша, выбрав момент и должным образом подготовившись.
За крепко сбитым столом в общей зале трактира «Клювастая утка» расположились четверо. Прямо перед ними огромное окно выходило на грязную гужевую дорогу, проходящую перед заведением. А поскольку трактир стоял на возвышенности Хайгейт-хилл, сразу за дорогой открывалась широкая и величественная панорама солтхедской гавани – безо всякого тумана, ибо в туманные дни ни о какой панораме и речи не шло. В решетчатые окна струился свет, а глазам тех, кто устал от города, представал вид весьма отрадный.
Трактир «Клювастая утка» являл собой древнее сооружение из закаленного красного кирпича – столь же закаленного и красного, как физиономия мистера Хикса, – испещренного и дополненного вставками из векового дуба, со створными окнами в старинном духе, разверстыми фронтонами и высокими дымовыми трубами и плотно оплетенное плющом. В памяти моей и по сей день живы очертания этого расползшегося дома, хотя сам он вот уже много лет как разрушен, сгинул в никуда и существует разве что в грезах, подобно скоротечным веснам моей юности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168