– выпалил Джордж Гусик.
– Этот мой постреленок такой уж славный мальчуган, – бессвязно тараторила Салли. – Но всегда грустный. Что-то его гнетет, я знаю. Нужно, чтобы кто-то его подбодрил и утешил! Вот я и пыталась, понимаете… Ох! – Старушка снова забеспокоилась, словно в голову ей пришла некая тревожная мысль. – Я, кажется, припоминаю… Он стоял вон там, у двери, – искривленный палец указал в направлении Джорджа Гусика, – мне так хотелось встать с постели и подойти к нему. Бедный паренек… такой печальный! И тут, на моих глазах, его ручонки сложились в кулаки, глаза жутко вспыхнули, он на меня оскалился… А потом лицо у него позеленело, а голова и вовсе растаяла. До чего жуткое было зрелище… такое жуткое… я так испугалась… верно, с кровати упала… а теперь мой бедный постреленок возьми да исчезни! Ох, мне так жаль, так жаль… пожалуйста, только маме не говорите…
Предоставляю вашему воображению домыслить, что за эффект произвела эта речь на слушателей.
– Ночной кошмар, – заключил священник, оглядываясь на своих спутников. – Чему еще и быть, как не ночному кошмару?
– Старая леди с катушек съехала, – доверительно сообщил Джордж мистеру Стингеру и мистеру Томпсону.
– Послушайте, – проговорил доктор Дэмп, – а как выглядел этот паренек? Вы не могли бы его описать?
– Да просто мальчишка… мой маленький постреленок… хотя приходил-то он ко мне раза три-четыре, не больше, – отвечала Салли. – У него роскошные рыжие кудри, и глаза такие чудесные, такие печальные глаза. Ну, конечно, это все было до того, как лицо у него позеленело, а голова растаяла. Жаль его – он, видите ли, хромоножка…
– Хромой? Салли, он хромает? – резко вмешалась мисс Хонивуд.
И одарила чопорным взором Мэри Клинч, которая при словах Салли заметно разволновалась. Хозяйка и служанка переглянулись – точно разделяли некую тайну и благодаря этому знанию заранее могли предсказать, что именно сообщит старуха.
– Да с ножкой у него неладно, – пояснила Салли. – Левая нога у него усохла – ее паралич разбил, – вот и не действует. Думаю, поэтому он такой грустный. Бедный малыш! Ох… до чего ж я устала… совсем расхворалась я сегодня.
Владелица «Пеликана» не сразу нашлась что ответить.
Вопреки обыкновению, она стояла, погруженная в мысли, целиком уйдя в созерцание неких отдаленных горизонтов.
Мэри Клинч, напротив, в лучших своих традициях, уже нацелилась проглотить собственные пальцы. Синеглазая Бриджет в замешательстве наблюдала за ними обеими, а доктор Дэмп, пытаясь снять напряжение, произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Господи милосердный, да ведь никаких мальчиков в этом доме и в помине нет, – и, обернувшись к мисс Хонивуд, уточнил: – Не так ли?
– Вот уже много, много лет, как нет, – покачала головой мисс Молл.
– Старая леди совсем сбрендила, – авторитетно объявил Джордж Гусик. – Что еще за чушь насчет ребятенка? Никаких таких детей в «Пеликане» нет. – Здесь юный Джордж расправил плечи, изображая из себя человека бывалого и зрелого, чтобы никто, не дай Боже, не принял его за одного из вышеупомянутых малолеток.
– Сдается мне, – проговорила мисс Хонивуд, вновь обретая всю свою чопорность и угловатость и, следовательно, становясь самой собой. – Сдается мне, вам, Джордж Гусик, самое время вернуться к своим обязанностям. Будьте так добры, позаботьтесь о наших добрых друзьях в общей зале.
– Да, мисс, – вздохнул Джордж. Уходить с места событий ему отчаянно не хотелось, но, вспомнив о подвергающихся опасности ушах, он покорился неизбежному.
– Послушайте, – нетерпеливо бросил доктор Дэмп, – тут что-то нечисто, и я хочу понять в чем дело. Так есть в доме мальчик или нет?
– Никаких мальчиков тут не живет, – отвечала мисс Хонивуд. – Сейчас по крайней мере.
Нимало не удовлетворенный ответом, доктор перевел взгляд на Мэри Клинч, которая кусала пальцы с видом настолько перепуганным, насколько сие допустимо для старшей горничной. Доктор оглянулся на Бриджет, затем на Салли, что уже погрузилась в дрему, а затем на священника, чье встревоженное лицо наводило на мысль о том, что эту жилу, пожалуй, стоит разрабатывать.
– Святой отец? Вы всегда – сущий кладезь информации. Тут какая-то тайна?
Мистер Нэш искоса глянул на мисс Хонивуд и осторожно проговорил:
– Судя по описанию, очень похоже на сынишку Лосонов.
– А это еще кто такой?
– Рыжий мальчик-хромоножка, что жил некогда в этом доме. Видите ли, «Пеликан» принадлежал его родителям – давным-давно это был частный особняк. Отец был пивоваром, с большими родственными связями по всему Солтхеду.
– Частный особняк? – поднял брови доктор Дэмп. – Сколько я себя помню, здесь – «Синий пеликан»; то есть по меньшей мере лет сорок.
– Да-да, вы правы.
Явная сдержанность священника еще пуще раздразнила любопытство высокоученого целителя.
– А что ж мальчик? Сынишка Лосонов?
– Он жил в этой самой комнате, – проговорила мисс Хонивуд. Ее светлые глаза задумчиво скользнули по уютной, скромно обставленной комнатушке. – С тех пор небось лет восемьдесят минуло.
– И что же?
– В этой самой комнате он и умер – от лихорадки, родители так и не оправились от удара. Он, видите ли, был единственным ребенком, и другого не предвиделось. Долгие годы они ничего в комнате не меняли, все сохраняли как есть, словно мальчик по-прежнему в ней живет. Более того, твердили, что он и не умирал вовсе. Весь приход считал их сумасшедшими. А когда дом продали, комнатку стали использовать под кладовку. Так оно и было вплоть до нынешнего времени, пока в ней не поселилась Салли.
В ответ доктор вновь изогнул брови.
– Но ведь наверняка Салли обо всем этом знает… вот ей и приснилось что-то знакомое.
– Крайне маловероятно, – отрезала мисс Молл. – Сейчас эту историю почитай что никто и не помнит. Священник – а он, как вы знаете, что-то вроде местного антиквария, – Мэри Клинч, которой я сама как-то раз по неосторожности проболталась, и, конечно же, я – вот, пожалуй, все, кто знал про хромоножку вплоть до сегодняшнего вечера. Насколько мне известно, Салли про малыша Лосона отродясь не слыхивала. Она перебралась в Солтхед уже после смерти мальчика и на моей памяти ни разу о нем не упоминала.
Наступила долгая пауза. Вот вам, пожалуйста, свеженький материал для коллеги Тайтуса Тиггза, думал про себя доктор. До сих пор в этом заведении злоупотребляли скорее спиртом, нежели спиритизмом – особливо в непосредственной близости от массивной дубовой стойки в общей зале. Доктор перевел глаза с мисс Молл, что стояла, скрестив руки на груди, невозмутимо глядя перед собой, на священника, затем на перепуганную Мэри и под конец – на Салли, что мирно похрапывала в постели. На секунду-другую уставился в пол, а затем с достоинством откашлялся, как это водится у медиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
– Этот мой постреленок такой уж славный мальчуган, – бессвязно тараторила Салли. – Но всегда грустный. Что-то его гнетет, я знаю. Нужно, чтобы кто-то его подбодрил и утешил! Вот я и пыталась, понимаете… Ох! – Старушка снова забеспокоилась, словно в голову ей пришла некая тревожная мысль. – Я, кажется, припоминаю… Он стоял вон там, у двери, – искривленный палец указал в направлении Джорджа Гусика, – мне так хотелось встать с постели и подойти к нему. Бедный паренек… такой печальный! И тут, на моих глазах, его ручонки сложились в кулаки, глаза жутко вспыхнули, он на меня оскалился… А потом лицо у него позеленело, а голова и вовсе растаяла. До чего жуткое было зрелище… такое жуткое… я так испугалась… верно, с кровати упала… а теперь мой бедный постреленок возьми да исчезни! Ох, мне так жаль, так жаль… пожалуйста, только маме не говорите…
Предоставляю вашему воображению домыслить, что за эффект произвела эта речь на слушателей.
– Ночной кошмар, – заключил священник, оглядываясь на своих спутников. – Чему еще и быть, как не ночному кошмару?
– Старая леди с катушек съехала, – доверительно сообщил Джордж мистеру Стингеру и мистеру Томпсону.
– Послушайте, – проговорил доктор Дэмп, – а как выглядел этот паренек? Вы не могли бы его описать?
– Да просто мальчишка… мой маленький постреленок… хотя приходил-то он ко мне раза три-четыре, не больше, – отвечала Салли. – У него роскошные рыжие кудри, и глаза такие чудесные, такие печальные глаза. Ну, конечно, это все было до того, как лицо у него позеленело, а голова растаяла. Жаль его – он, видите ли, хромоножка…
– Хромой? Салли, он хромает? – резко вмешалась мисс Хонивуд.
И одарила чопорным взором Мэри Клинч, которая при словах Салли заметно разволновалась. Хозяйка и служанка переглянулись – точно разделяли некую тайну и благодаря этому знанию заранее могли предсказать, что именно сообщит старуха.
– Да с ножкой у него неладно, – пояснила Салли. – Левая нога у него усохла – ее паралич разбил, – вот и не действует. Думаю, поэтому он такой грустный. Бедный малыш! Ох… до чего ж я устала… совсем расхворалась я сегодня.
Владелица «Пеликана» не сразу нашлась что ответить.
Вопреки обыкновению, она стояла, погруженная в мысли, целиком уйдя в созерцание неких отдаленных горизонтов.
Мэри Клинч, напротив, в лучших своих традициях, уже нацелилась проглотить собственные пальцы. Синеглазая Бриджет в замешательстве наблюдала за ними обеими, а доктор Дэмп, пытаясь снять напряжение, произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Господи милосердный, да ведь никаких мальчиков в этом доме и в помине нет, – и, обернувшись к мисс Хонивуд, уточнил: – Не так ли?
– Вот уже много, много лет, как нет, – покачала головой мисс Молл.
– Старая леди совсем сбрендила, – авторитетно объявил Джордж Гусик. – Что еще за чушь насчет ребятенка? Никаких таких детей в «Пеликане» нет. – Здесь юный Джордж расправил плечи, изображая из себя человека бывалого и зрелого, чтобы никто, не дай Боже, не принял его за одного из вышеупомянутых малолеток.
– Сдается мне, – проговорила мисс Хонивуд, вновь обретая всю свою чопорность и угловатость и, следовательно, становясь самой собой. – Сдается мне, вам, Джордж Гусик, самое время вернуться к своим обязанностям. Будьте так добры, позаботьтесь о наших добрых друзьях в общей зале.
– Да, мисс, – вздохнул Джордж. Уходить с места событий ему отчаянно не хотелось, но, вспомнив о подвергающихся опасности ушах, он покорился неизбежному.
– Послушайте, – нетерпеливо бросил доктор Дэмп, – тут что-то нечисто, и я хочу понять в чем дело. Так есть в доме мальчик или нет?
– Никаких мальчиков тут не живет, – отвечала мисс Хонивуд. – Сейчас по крайней мере.
Нимало не удовлетворенный ответом, доктор перевел взгляд на Мэри Клинч, которая кусала пальцы с видом настолько перепуганным, насколько сие допустимо для старшей горничной. Доктор оглянулся на Бриджет, затем на Салли, что уже погрузилась в дрему, а затем на священника, чье встревоженное лицо наводило на мысль о том, что эту жилу, пожалуй, стоит разрабатывать.
– Святой отец? Вы всегда – сущий кладезь информации. Тут какая-то тайна?
Мистер Нэш искоса глянул на мисс Хонивуд и осторожно проговорил:
– Судя по описанию, очень похоже на сынишку Лосонов.
– А это еще кто такой?
– Рыжий мальчик-хромоножка, что жил некогда в этом доме. Видите ли, «Пеликан» принадлежал его родителям – давным-давно это был частный особняк. Отец был пивоваром, с большими родственными связями по всему Солтхеду.
– Частный особняк? – поднял брови доктор Дэмп. – Сколько я себя помню, здесь – «Синий пеликан»; то есть по меньшей мере лет сорок.
– Да-да, вы правы.
Явная сдержанность священника еще пуще раздразнила любопытство высокоученого целителя.
– А что ж мальчик? Сынишка Лосонов?
– Он жил в этой самой комнате, – проговорила мисс Хонивуд. Ее светлые глаза задумчиво скользнули по уютной, скромно обставленной комнатушке. – С тех пор небось лет восемьдесят минуло.
– И что же?
– В этой самой комнате он и умер – от лихорадки, родители так и не оправились от удара. Он, видите ли, был единственным ребенком, и другого не предвиделось. Долгие годы они ничего в комнате не меняли, все сохраняли как есть, словно мальчик по-прежнему в ней живет. Более того, твердили, что он и не умирал вовсе. Весь приход считал их сумасшедшими. А когда дом продали, комнатку стали использовать под кладовку. Так оно и было вплоть до нынешнего времени, пока в ней не поселилась Салли.
В ответ доктор вновь изогнул брови.
– Но ведь наверняка Салли обо всем этом знает… вот ей и приснилось что-то знакомое.
– Крайне маловероятно, – отрезала мисс Молл. – Сейчас эту историю почитай что никто и не помнит. Священник – а он, как вы знаете, что-то вроде местного антиквария, – Мэри Клинч, которой я сама как-то раз по неосторожности проболталась, и, конечно же, я – вот, пожалуй, все, кто знал про хромоножку вплоть до сегодняшнего вечера. Насколько мне известно, Салли про малыша Лосона отродясь не слыхивала. Она перебралась в Солтхед уже после смерти мальчика и на моей памяти ни разу о нем не упоминала.
Наступила долгая пауза. Вот вам, пожалуйста, свеженький материал для коллеги Тайтуса Тиггза, думал про себя доктор. До сих пор в этом заведении злоупотребляли скорее спиртом, нежели спиритизмом – особливо в непосредственной близости от массивной дубовой стойки в общей зале. Доктор перевел глаза с мисс Молл, что стояла, скрестив руки на груди, невозмутимо глядя перед собой, на священника, затем на перепуганную Мэри и под конец – на Салли, что мирно похрапывала в постели. На секунду-другую уставился в пол, а затем с достоинством откашлялся, как это водится у медиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168