Старый друг, как ты переменился! Истребленные огнем, твои панели и меблировка обратились в золу, а остатки закаленной кирпичной кладки давным-давно разобрали и увезли на тачках прочь. В ту пору ходили слухи, будто кухню подожгли нарочно, в отместку неумолимому тирану-владельцу. Но подробнее об этом – позже.
– Так вот что я вам скажу, – повторил мистер Хикс. Поправив темные очки, он запустил руку глубоко в карман брюк в тонкую полосочку и нашарил кисет с табаком.
День выдался холодный и пасмурный; дул резкий не по сезону ветер. В очаге пылал торф. За крепко сбитым столом четверка посетителей задумчиво наблюдала за шлепающими по грязи прохожими, за грохочущими телегами и повозками солтхедских лавочников, за роскошными экипажами, скромными догкартами, и за великолепными броскими омнибусами, запряженными лошадьми, что проплывали за окном.
– Так вот что я вам скажу, – произнес мистер Хикс, раскурив наконец трубку и выжидательно выпрямляясь на табурете.
– Да валяй же говори, сколько можно бодягу тянуть? Чего ты ждешь? – рявкнул джентльмен с грубыми чертами лица и припорошенным сединой подбородком, сидящий по левую руку от него. – Ты все твердишь, дескать, есть у тебя что нам сказать. Ну так выкладывай.
– Ага, – поддержал его тщедушный тип, устроившийся напротив, поднося к губам высокую кружку размером примерно с его голову.
– Джентльмены, – проговорил мистер Хикс с сухим смешком, что почти никак не отразился на закаленной красно-кирпичной кладке его щек. – Я вам вот что скажу. В своем ремесле Самсон Хикс слывет человеком оченно наблюдательным. Заметьте, это не похвальба и ни на йоту не вымысел; это констатация факта – ни больше ни меньше, – то, что я своими ушами слышал, заметьте.
– Ближе к делу, – повторил первый из джентльменов.
– Говорит, своими ушами слышал, – кивнул джентльмен с редеющей шевелюрой и седыми бакенбардами, долговязый и тощий.
– Именно так, Лью Пилчер, – подтвердил мистер Хикс, – слышал от людей, которых, между прочим, чту и уважаю. В той сфере деятельности, где старина Хикс подвизается, наблюдательность – один из секретов ремесла. Сдается мне, будто не далее как вчера один мой юный друг сообщил мне, что потерял свой модный черный цилиндр. «Ну и где же вы его потеряли?» – спрашиваю я. А он в ответ: «Да если б я знал, я бы небось не тратил бы даром время на разговоры с вами». «А вы уверены, что не забыли его где-нибудь?» – спрашиваю я. И на мой просвещенный взгляд, джентльмены…
– Ого-го! «Просвещенный взгляд», грит, – перебил джентльмен с припорошенным сединой подбородком.
– Экие церемонности, – посетовал долговязый и тощий мистер Пилчер, покуривая глиняную трубку. – Небось один из тех самых «секретов ремесла», что он подцепил от жирдяя-поверенного.
– Ага, – кивнул парень с увесистой кружкой.
– На мой просвещенный взгляд, джентльмены, – продолжал между тем мистер Хикс, иронически подчеркивая последнее слово, – мой юный друг вовсе не потерял свой цилиндр. Не потерял, джентльмены, а где-то позабыл. Между этими двумя понятиями, видите ли, существует глубокое различие, и от наблюдательного человека вроде старины Хикса оно уж не ускользнет.
– Не вижу разницы, – хмыкнул седоватый джентльмен, подозрительно хмурясь. – А ну, объясните-ка.
– Потерять некую вещь, – проговорил мистер Хикс, – означает лишиться ее посредством внешних факторов, от воли пострадавшего не зависящих. Так, например, человек, потерявший цилиндр, лишается его по вине другого, не возвратившего чужую собственность по принадлежности; в противном случае цилиндр со временем найдется и будет ему отдан. Напротив же, человек, забывший где-то свой цилиндр, его вовсе не лишился, но лишь временно обходится без него, в силу вполне простительной рассеянности. В конце концов вещь к нему вернется. Первый случай – следствие внешних обстоятельств, второй – результат собственной ошибки. Так что сами видите, джентльмены, с помощью наблюдательности отличить одно от другого труда не составит. – Он сухо, самодовольно осклабился, и брови за дымчатыми стеклами очков взлетели вверх.
– Треклятая адвокатская брехня! – взревел джентльмен с припорошенным сединой подбородком, вскакивая на ноги. – Уж Билли-то треклятую адвокатскую брехню враз распознает! – И, ручаюсь, здесь он против истины не погрешил, ибо Чугунный Билли, как его называли, немало пострадал в жизни от хищнических судов и от стяжательства почтенных служителей закона.
– Придираться к мелочам – вот как я это называю, – протянул мистер Пилчер, игнорировав вспышку приятеля: его покладистый характер составлял разительный контраст со вспыльчивым нравом Билли. – Пустая трата времени, бесполезный вздор. Но по-своему забавно.
Мистер Пилчер, как видим, смотрел на жизнь философски – этот человек дожил до того счастливого дня, когда, не далее как месяца два назад, имел удовольствие наблюдать, как его собственного кровопийцу-поверенного положили в гроб и опустили в могилу – вследствие возникшего за ужином разногласия между ним и на редкость непокладистой куриной костью.
– Ага, – кивнул тщедушный джентльмен, который, в отличие от прочих, ничего не ведал о судах, юристах и судебных издержках. Его ухмыляющаяся физиономия состояла словно бы из одних багровых щек и веселых синих глаз. Широкая шляпа в матросском стиле съехала на самый затылок, успешно скрывая те несколько жалких прядей волос, что еще топорщились на макушке. Рожденный в мир под именем Николаса Крабшо, он был повсюду известен как Баскет, в силу причин настолько загадочных, что даже сам мистер Крабшо не смог бы толком их объяснить. Что именно означает слово «баскет», никто понятия не имел. Одно лишь было известно доподлинно: звался он Баскет, и прозвище замечательно ему подходило.
– Суть, джентльмены, состоит в следующем, – продолжал мистер Хикс, нимало не смущаясь, едва Чугунный Билли, ворча себе под нос, снова уселся на табурет. – Наблюдательность – качество оченно тонкое, его следует развивать. Как я уже сообщил, старина Хикс в своей области слывет человеком наблюдательным, а это всегда пригодится, уж здесь вы мне поверьте. Так вот, я сделал некое наблюдение, и на мой просвещенный взгляд здесь уместно маленькое пари.
– Ого-го! Пари, – воскликнул Билли. – Я так и знал – на мой просвещенный взгляд, стало быть, – что без денег тут не обойдется!
– И деньги эти скорее всего достанутся старине Хиксу, – заметил мистер Пилчер, сощуриваясь и со спокойной убежденностью кивая в сторону окна.
– Джентльмены…
Но не успел Хикс углубиться в подробности, как из недр кухни раздался властный голос, громкий и пронзительный:
– НУ И КАКОГО ДЬЯВОЛА ТЫ ВЫТВОРЯЕШЬ С ЭТОЙ ТРЕКЛЯТОЙ СКОВОРОДКОЙ?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
– Так вот что я вам скажу, – повторил мистер Хикс. Поправив темные очки, он запустил руку глубоко в карман брюк в тонкую полосочку и нашарил кисет с табаком.
День выдался холодный и пасмурный; дул резкий не по сезону ветер. В очаге пылал торф. За крепко сбитым столом четверка посетителей задумчиво наблюдала за шлепающими по грязи прохожими, за грохочущими телегами и повозками солтхедских лавочников, за роскошными экипажами, скромными догкартами, и за великолепными броскими омнибусами, запряженными лошадьми, что проплывали за окном.
– Так вот что я вам скажу, – произнес мистер Хикс, раскурив наконец трубку и выжидательно выпрямляясь на табурете.
– Да валяй же говори, сколько можно бодягу тянуть? Чего ты ждешь? – рявкнул джентльмен с грубыми чертами лица и припорошенным сединой подбородком, сидящий по левую руку от него. – Ты все твердишь, дескать, есть у тебя что нам сказать. Ну так выкладывай.
– Ага, – поддержал его тщедушный тип, устроившийся напротив, поднося к губам высокую кружку размером примерно с его голову.
– Джентльмены, – проговорил мистер Хикс с сухим смешком, что почти никак не отразился на закаленной красно-кирпичной кладке его щек. – Я вам вот что скажу. В своем ремесле Самсон Хикс слывет человеком оченно наблюдательным. Заметьте, это не похвальба и ни на йоту не вымысел; это констатация факта – ни больше ни меньше, – то, что я своими ушами слышал, заметьте.
– Ближе к делу, – повторил первый из джентльменов.
– Говорит, своими ушами слышал, – кивнул джентльмен с редеющей шевелюрой и седыми бакенбардами, долговязый и тощий.
– Именно так, Лью Пилчер, – подтвердил мистер Хикс, – слышал от людей, которых, между прочим, чту и уважаю. В той сфере деятельности, где старина Хикс подвизается, наблюдательность – один из секретов ремесла. Сдается мне, будто не далее как вчера один мой юный друг сообщил мне, что потерял свой модный черный цилиндр. «Ну и где же вы его потеряли?» – спрашиваю я. А он в ответ: «Да если б я знал, я бы небось не тратил бы даром время на разговоры с вами». «А вы уверены, что не забыли его где-нибудь?» – спрашиваю я. И на мой просвещенный взгляд, джентльмены…
– Ого-го! «Просвещенный взгляд», грит, – перебил джентльмен с припорошенным сединой подбородком.
– Экие церемонности, – посетовал долговязый и тощий мистер Пилчер, покуривая глиняную трубку. – Небось один из тех самых «секретов ремесла», что он подцепил от жирдяя-поверенного.
– Ага, – кивнул парень с увесистой кружкой.
– На мой просвещенный взгляд, джентльмены, – продолжал между тем мистер Хикс, иронически подчеркивая последнее слово, – мой юный друг вовсе не потерял свой цилиндр. Не потерял, джентльмены, а где-то позабыл. Между этими двумя понятиями, видите ли, существует глубокое различие, и от наблюдательного человека вроде старины Хикса оно уж не ускользнет.
– Не вижу разницы, – хмыкнул седоватый джентльмен, подозрительно хмурясь. – А ну, объясните-ка.
– Потерять некую вещь, – проговорил мистер Хикс, – означает лишиться ее посредством внешних факторов, от воли пострадавшего не зависящих. Так, например, человек, потерявший цилиндр, лишается его по вине другого, не возвратившего чужую собственность по принадлежности; в противном случае цилиндр со временем найдется и будет ему отдан. Напротив же, человек, забывший где-то свой цилиндр, его вовсе не лишился, но лишь временно обходится без него, в силу вполне простительной рассеянности. В конце концов вещь к нему вернется. Первый случай – следствие внешних обстоятельств, второй – результат собственной ошибки. Так что сами видите, джентльмены, с помощью наблюдательности отличить одно от другого труда не составит. – Он сухо, самодовольно осклабился, и брови за дымчатыми стеклами очков взлетели вверх.
– Треклятая адвокатская брехня! – взревел джентльмен с припорошенным сединой подбородком, вскакивая на ноги. – Уж Билли-то треклятую адвокатскую брехню враз распознает! – И, ручаюсь, здесь он против истины не погрешил, ибо Чугунный Билли, как его называли, немало пострадал в жизни от хищнических судов и от стяжательства почтенных служителей закона.
– Придираться к мелочам – вот как я это называю, – протянул мистер Пилчер, игнорировав вспышку приятеля: его покладистый характер составлял разительный контраст со вспыльчивым нравом Билли. – Пустая трата времени, бесполезный вздор. Но по-своему забавно.
Мистер Пилчер, как видим, смотрел на жизнь философски – этот человек дожил до того счастливого дня, когда, не далее как месяца два назад, имел удовольствие наблюдать, как его собственного кровопийцу-поверенного положили в гроб и опустили в могилу – вследствие возникшего за ужином разногласия между ним и на редкость непокладистой куриной костью.
– Ага, – кивнул тщедушный джентльмен, который, в отличие от прочих, ничего не ведал о судах, юристах и судебных издержках. Его ухмыляющаяся физиономия состояла словно бы из одних багровых щек и веселых синих глаз. Широкая шляпа в матросском стиле съехала на самый затылок, успешно скрывая те несколько жалких прядей волос, что еще топорщились на макушке. Рожденный в мир под именем Николаса Крабшо, он был повсюду известен как Баскет, в силу причин настолько загадочных, что даже сам мистер Крабшо не смог бы толком их объяснить. Что именно означает слово «баскет», никто понятия не имел. Одно лишь было известно доподлинно: звался он Баскет, и прозвище замечательно ему подходило.
– Суть, джентльмены, состоит в следующем, – продолжал мистер Хикс, нимало не смущаясь, едва Чугунный Билли, ворча себе под нос, снова уселся на табурет. – Наблюдательность – качество оченно тонкое, его следует развивать. Как я уже сообщил, старина Хикс в своей области слывет человеком наблюдательным, а это всегда пригодится, уж здесь вы мне поверьте. Так вот, я сделал некое наблюдение, и на мой просвещенный взгляд здесь уместно маленькое пари.
– Ого-го! Пари, – воскликнул Билли. – Я так и знал – на мой просвещенный взгляд, стало быть, – что без денег тут не обойдется!
– И деньги эти скорее всего достанутся старине Хиксу, – заметил мистер Пилчер, сощуриваясь и со спокойной убежденностью кивая в сторону окна.
– Джентльмены…
Но не успел Хикс углубиться в подробности, как из недр кухни раздался властный голос, громкий и пронзительный:
– НУ И КАКОГО ДЬЯВОЛА ТЫ ВЫТВОРЯЕШЬ С ЭТОЙ ТРЕКЛЯТОЙ СКОВОРОДКОЙ?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168