А среди протяженных нагорьев в дальнем конце города иные часовые несут бдение над древним Солтхедом: здесь воздвиглись семь головокружительных утесов – дикие остроконечные скалы, припорошенные свежевыпавшим снегом, выделяются на фоне неба точно превратившиеся в гранит воины. Немые, бессмертные, стоят они на страже над эстуарием, на изрезанных склонах которого цепляется за жизнь город.
У подножия ближайшего из утесов пролегает каменное русло Солта. Переброшенный через реку изящный цепной мост соединяет две части города. Тут же – превосходный дом смотрителя, а ниже – доки и омываемые волнами дамбы, полукругом опоясавшие гавань. Там в укрытии стоит на якоре рой суденышек, а позади них, вдоль верфи, выстроились пакгаузы, судостроительные и судосборочные заводы, стапели и корпусообрабатывающие цеха, шлюпочные мастерские, моряцкие таверны и шаткие прибрежные развалюхи.
Дует резкий соленый ветер; в воздухе слышен шум моря, мерный, монотонный рокот волн. О море, море! Не охватишь взглядом эту бескрайнюю, нетленную и вечную водную гладь, раскинувшуюся под лучами солнца. С приходом дня мириады голосистых разновидностей морских птиц оживают к бурной деятельности: в небе, закладывая головокружительные виражи и петли, носятся чайки, бакланы стерегут свои гнезда высоко в скалах, у кромки воды суетятся кулики, пеликаны скользят над самой поверхностью или камнем падают в волны, прибрежные галки роются в песке, ища, чем поживиться.
В этот самый день – собственно говоря, в то самое время как Самсон Хикс и его сподвижники разоряли стойбище мастодонтов – за волнорезами замаячило нечто. Вот оно скользит ко входу в гавань – загадочное, смутно напоминающее птицу – и, вырастая в размерах, приобретает очертания трехмачтового парусного корабля. Итак, это вовсе не птица опустилась на воду, это бриг, торговое судно, только грот-мачта у него шатается, а такелаж превратился в беспорядочную мешанину из рангоутов, спутанных канатов и поломанного снаряжения.
Корабль обрызган пеной; с лееров и фальшборта, сочась влагой, свисают липкие нити морского мха. Разбитый обрубок – вот и все, что осталось от фок-мачты. Черная краска на бортах вздулась пузырями и облупилась, позолота потускнела, точно от долгого пребывания под водой. Бушприт сорвало и унесло прочь; разбитый утлегарь раскачивается на ветру. На корме, там, где некогда развевался гордый флаг, торчит одинокий флагшток.
Корабль кренится под ветром, белопенные брызги каскадами окатывают нос. На заваленной мусором палубе невозможно различить и следа присутствия команды. Бриг рывками скользит вперед, надсаживаясь и поскрипывая, – и тут в левом его борту у самой ватерлинии обнаруживается нечто весьма примечательное. Вон оно, вон, смотрите! Пробоина в корпусе, огромная разверстая дыра в обрамлении треснувших, расколотых шпангоутов, сквозь которую видны контуры внутренних отсеков. Море, как ни странно, словно шарахается от этого изъяна: вместо того чтобы хлынуть внутрь и затопить корабль, вода потоком вытекает наружу. Ни балласта, ни такелажа, ни команды, зияющая брешь в борту – и тем не менее корабль плывет!
Судно минует волнолом, затем, оказавшись где-то на середине гавани, на виду у всего города ложится в дрейф и останавливается, точно на якоре. Однако никаких якорей в воду не бросали, да их ни одного и нет. Похоже, судно вознамерилось здесь остаться: волны бьют в его борта, рассыпаясь пенными брызгами, заливаются в пробоину и вытекают обратно.
Со временем к месту событий собирается целая флотилия всевозможных мелких суденышек. С любопытством, опасливо, они кругами дрейфуют вокруг корабля; несколько подошли к самому борту, и команды их с подозрением поглядывают на пришельца. Чужаков окликают и приветствуют в рупор – никакого ответа. Вскоре прибывает средних размеров судно со штандартом начальника порта. На воду спускают пару шлюпок; шлюпки швартуются у черного корабля. Веревки и шторм-трапы переброшены через фальшборты и надежно закреплены – и вот уже вверх карабкаются люди.
Высадившись на палубу, «абордажная команда» приступает к осмотру: портовые служащие расползлись по всему судну, точно трудолюбивые насекомые, исследующие покинутый улей. За деятельностью их надзирает представительная личность в синем мундире, украшенном рядами ярких золотых пуговиц. Все как один придирчиво изучают поломанные мачты и провисшие паруса, ржавые кабестаны, обрывки рей, спутанные клубки веревок и такелажа. Внизу одно из крошечных суденышек тыкается носом в борт у самой пробоины, а зеленый юнец, устроившийся на кормовом решетчатом люке, созерцает эту загадку с изумленным любопытством.
Прибывает еще одно судно и спускает на воду ялик, который, в свою очередь, швартуется у черного корабля. Вверх по веревочной лестнице неуклюже карабкаются еще два человека: один – джентльмен академического вида с седоватой щетинистой шевелюрой, второй – серьезный юноша с апельсинно-рыжими волосами и в зеленых очках. Оказавшись на палубе, они приступают к независимому осмотру, причем серьезный юноша извлекает на свет записную книжку и принимается вносить в нее подробнейшие заметки. Вновь прибывшие перекидываются несколькими фразами с представителями «абордажной команды», после чего представительная персона в синем мундире с золотыми пуговицами проводит их по разным отсекам судна, от носа до кормы.
В дебрях запустения трюма люди наталкиваются на таинственную брешь в борту. Джентльмен академического вида и его спутник с превеликим интересом исследуют сей изъян, отмечая пробитую обшивку и выливающуюся изнутри воду, и высунувшись наружу, встречаются взором с зеленым юнцом при кормовом люке, который как раз заглядывает внутрь… это те же самые глаза, что ныне смотрят на всех вас, хотя в ту пору они сияли более ярким и чистым светом. Несколько видавших виды морских волков пытаются справиться со штурвалом, но штурвал упрямо противостоит их поползновениям. Это, в придачу к пробоине в борту и отсутствию зримых признаков швартовки, всем изрядно действует на нервы: люди встревоженно перешептываются, потирают подбородки и почесывают в затылках. Но вот все расступаются: представительная персона сама возлагает длани на штурвал, тужится и пыхтит, пыхтит и тужится… Увы, задача не по силам даже для синего мундира с золотыми пуговицами.
Не в состоянии подобрать объяснения окружающим тайнам, «абордажная команда» решает покинуть корабль. Джентльмен академического вида и его сподвижник, завершив собственное расследование, спускаются в ялик. Причудливая маленькая флотилия понемногу рассеивается, хотя несколько суденышек остаются неподалеку от черного корабля – возможно, из пустого любопытства, а возможно, из уважения к исчезнувшей команде;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168