Начинало светлеть, первые слабые проблески дня уже обозначились в серебристо-серых очертаниях холмов и зданий.
Крапчатая кобылка резво несла седоков по пустынным аллеям в направлении цепного моста, и вот наконец двуколка выехала на Мостовую улицу и остановилась у конторы пассажирских карет. Участок улицы непосредственно перед изрядных размеров деревянно-кирпичным, оштукатуренным зданием освещали масляные фонари над окном. На стекле изображалась карета, стремительно влекомая четверкой горячих коней через некую вымышленную дикую пустошь. Над этой отрадной сердцу картиной красовалось одно-единственное слово: «Тимсон», выведенное цветистыми буквами. Мэгги, если спросить ее мнения на этот счет, безусловно, утверждала бы, что помянутые четыре коня вовсе не так прытки, как кажется, и что в погожий денек любого из них играючи обставит первая же кляча, и вполовину не столь резвая, как она.
Резкий ветер расшвыривал палую листву. Профессор плотнее запахнулся в пальто и вышел из двуколки. Старик Том достал из багажного отделения дорожную сумку и последовал за хозяином в кассу – сырую, унылую комнату, стены которой были сплошь заклеены огромными афишами, рекламирующими маршруты и цены карет Тимсона. Весь центр комнаты занимала длинная деревянная конторка; по левую руку от нее в камине пылал желанный огонь. Конюх водрузил тяжелую сумку на стойку, а клерк – Тому он показался сущим юнцом – справился об имени профессора, уточнил номер заказа, выписал билет и наклеил на багаж ярлык.
– Загружай! – закричал кассир, причем голос настолько зычный никак не вязался с конституцией столь хрупкой. Сей же миг в дверях в глубине комнаты возник носильщик – этакий здоровенный Геркулес с мускулами под стать арбузам. Он играючи подхватил тяжелую сумку и, развернувшись, скрылся за дверью, что, по всей видимости, вела на каретный двор. Эту небольшую подробность профессор предпочел уточнить, а также полюбопытствовал на предмет безопасности этого вида транспорта в целом. Клерк сообщил, что экипаж уже стоит во дворе, лошадей поят, кареты Тимсона вполне надежны и безопасны, а экипаж подадут минут через двадцать, не позже. Удостоверившись, что все в порядке, профессор распрощался со старым Томом, и конюх, притронувшись к котелку, выбежал из затхлой конторы в тот самый миг, как внутрь влетел доктор Дэмп.
Невзирая на безбожно ранний час и весьма ощутимый холод, доктор выглядел, как всегда, великолепно, в своем щегольском пальто, наброшенном поверх темного бархатного сюртука, и с небрежно надвинутой на один глаз шляпой.
– Привет, всем привет! – пропел он весело, изящно помахивая тросточкой. – Чудесное утро, не правда ли? А на улице-то свежо, еще как свежо! Чертовски полезно для сердца и кровообращения. Вы знаете, что тут через дорогу пряничная лавка? Я вот не знал. Жаль, что они еще закрыты. От чашечки кофе я бы не отказался.
– Да, утро выдалось прохладное, – согласился профессор, согревая руки над огнем. – А уж рань-то какая!
– Я давным-давно на ногах, – возвестил доктор, водружая на стойку саквояж. – Дэмп, – сообщил он клерку.
– И впрямь промозглый денек выдался, – позевывая, отозвался юнец. – Ну, тут уж ничего не поделаешь.
– Дэмп, – повторил вновь вошедший настойчивее. – Даниэль Дэмп, по профессии врач. У меня билеты заказаны.
– Вы едете утренним экипажем?
– Именно. Забронировал место в прошлую пятницу… вот, смотрите, – проговорил доктор, указывая пальцем на нужную строчку в списке заказов.
– Вы правы. Вот теперь вижу, – промолвил кассир, скользнув взглядом по колонке имен. – Близкий друг мистера Гарри Банистера; тут даже это указано. Хм-м-мм. Звучит впечатляюще.
Доктор одарил профессора Тиггза неописуемо многозначительным взглядом.
– Загружай! – заорал клерк, а затем, обернувшись к доктору, с самым что ни на есть невинным видом осведомился: – А кто такой Гарри Банистер?
– Отродясь о таком не слыхивал, – пророкотал голос от задней двери. Возвратившийся Геркулес подхватил докторский саквояж и понес его во двор, дабы тот составил компанию профессорской дорожной сумке.
– Так вот, – проговорил доктор Дэмп тем самым снисходительным тоном, который сберегал для разъяснения пациенту какой-нибудь сложной медицинской подробности. – Мистер Гарри Банистер, да будет вам известно, один из самых выдающихся и блестящих представителей мелкопоместного дворянства. Он – выпускник такого прославленного учебного заведения, как Солтхедский университет, и в придачу к этому – весьма состоятельный джентльмен, владелец огромной усадьбы на вересковых нагорьях под названием «Итон-Вейферз». Вне всякого сомнения, вы о нем слышали. Мой друг и коллега, профессор Тиггз – вот он, собственной персоной, знаменитый профессор метафизики и член совета Суинфорд-колледжа города Солтхеда, – и я заказали места в экипаже в надежде с ним повидаться.
– Но имени мистера Банистера я здесь не вижу, – нахмурился кассир. – Если вы рассчитываете увидеться с ним в карете, так он должен быть в списке!
– Я вовсе не говорил, что мистер Гарри Банистер едет тем же экипажем, – пояснил доктор. – Я имел в виду, что мы взяли карету и едем к нему в гости.
– Да ладно вам! – фыркнул клерк, махнув рукой. – Карету никто в гости не приглашает!
– Послушайте, – промолвил доктор, немало раздраженный тем, что приходится иметь дело с такой непробиваемой тупостью в такой ранний час. – Вам, случайно, не известно, здесь ли тот, второй служащий? Тот, что будет постарше и существенно опытнее; тот, что бронировал места утром в прошлую пятницу?
– А, этот, – протянул юнец, скорбно покачав головой и сочувственно поцокав языком. – Грустно. Грустно. Очень грустно.
– Что вы имеете в виду?
– Он смят и раздавлен.
– Что?! Неужто попал под экипаж? Когда? Как это случилось?
– Хуже, – снова поцокал языком клерк. – Он смят и раздавлен горем… оттого, что не является близким другом мистера Гарри Банистера.
– Все понятно, – проговорил доктор очень медленно, подчеркивая каждое слово. Он уже вполне уверился, что мозговые полушария молодого болвана по большей части состоят из скисших сливок, если не уксуса. – Все понятно. Не поделитесь ли вы со мной вашим именем, любезный, – если, конечно, это не слишком вас затруднит?
– Бриттлбанк, сэр. Только непременно его верните, как закончите. Уж таков закон.
– А не будет ли нескромностью поинтересоваться, мистер Бриттлбанк, – проговорил доктор, краснея, – не присутствует ли, часом, нынче утром в конторе мистер Эйбел Тимсон?
– Мистер Эйбел Тимсон? А это еще кто такой? – озадаченно хлопая глазами, осведомился юнец.
Тут профессору, который прислушивался к этой беседе тет-а-тет с завороженным изумлением, заговорщицки подмигнули, и оба – и клерк, и профессор – дружно расхохотались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
Крапчатая кобылка резво несла седоков по пустынным аллеям в направлении цепного моста, и вот наконец двуколка выехала на Мостовую улицу и остановилась у конторы пассажирских карет. Участок улицы непосредственно перед изрядных размеров деревянно-кирпичным, оштукатуренным зданием освещали масляные фонари над окном. На стекле изображалась карета, стремительно влекомая четверкой горячих коней через некую вымышленную дикую пустошь. Над этой отрадной сердцу картиной красовалось одно-единственное слово: «Тимсон», выведенное цветистыми буквами. Мэгги, если спросить ее мнения на этот счет, безусловно, утверждала бы, что помянутые четыре коня вовсе не так прытки, как кажется, и что в погожий денек любого из них играючи обставит первая же кляча, и вполовину не столь резвая, как она.
Резкий ветер расшвыривал палую листву. Профессор плотнее запахнулся в пальто и вышел из двуколки. Старик Том достал из багажного отделения дорожную сумку и последовал за хозяином в кассу – сырую, унылую комнату, стены которой были сплошь заклеены огромными афишами, рекламирующими маршруты и цены карет Тимсона. Весь центр комнаты занимала длинная деревянная конторка; по левую руку от нее в камине пылал желанный огонь. Конюх водрузил тяжелую сумку на стойку, а клерк – Тому он показался сущим юнцом – справился об имени профессора, уточнил номер заказа, выписал билет и наклеил на багаж ярлык.
– Загружай! – закричал кассир, причем голос настолько зычный никак не вязался с конституцией столь хрупкой. Сей же миг в дверях в глубине комнаты возник носильщик – этакий здоровенный Геркулес с мускулами под стать арбузам. Он играючи подхватил тяжелую сумку и, развернувшись, скрылся за дверью, что, по всей видимости, вела на каретный двор. Эту небольшую подробность профессор предпочел уточнить, а также полюбопытствовал на предмет безопасности этого вида транспорта в целом. Клерк сообщил, что экипаж уже стоит во дворе, лошадей поят, кареты Тимсона вполне надежны и безопасны, а экипаж подадут минут через двадцать, не позже. Удостоверившись, что все в порядке, профессор распрощался со старым Томом, и конюх, притронувшись к котелку, выбежал из затхлой конторы в тот самый миг, как внутрь влетел доктор Дэмп.
Невзирая на безбожно ранний час и весьма ощутимый холод, доктор выглядел, как всегда, великолепно, в своем щегольском пальто, наброшенном поверх темного бархатного сюртука, и с небрежно надвинутой на один глаз шляпой.
– Привет, всем привет! – пропел он весело, изящно помахивая тросточкой. – Чудесное утро, не правда ли? А на улице-то свежо, еще как свежо! Чертовски полезно для сердца и кровообращения. Вы знаете, что тут через дорогу пряничная лавка? Я вот не знал. Жаль, что они еще закрыты. От чашечки кофе я бы не отказался.
– Да, утро выдалось прохладное, – согласился профессор, согревая руки над огнем. – А уж рань-то какая!
– Я давным-давно на ногах, – возвестил доктор, водружая на стойку саквояж. – Дэмп, – сообщил он клерку.
– И впрямь промозглый денек выдался, – позевывая, отозвался юнец. – Ну, тут уж ничего не поделаешь.
– Дэмп, – повторил вновь вошедший настойчивее. – Даниэль Дэмп, по профессии врач. У меня билеты заказаны.
– Вы едете утренним экипажем?
– Именно. Забронировал место в прошлую пятницу… вот, смотрите, – проговорил доктор, указывая пальцем на нужную строчку в списке заказов.
– Вы правы. Вот теперь вижу, – промолвил кассир, скользнув взглядом по колонке имен. – Близкий друг мистера Гарри Банистера; тут даже это указано. Хм-м-мм. Звучит впечатляюще.
Доктор одарил профессора Тиггза неописуемо многозначительным взглядом.
– Загружай! – заорал клерк, а затем, обернувшись к доктору, с самым что ни на есть невинным видом осведомился: – А кто такой Гарри Банистер?
– Отродясь о таком не слыхивал, – пророкотал голос от задней двери. Возвратившийся Геркулес подхватил докторский саквояж и понес его во двор, дабы тот составил компанию профессорской дорожной сумке.
– Так вот, – проговорил доктор Дэмп тем самым снисходительным тоном, который сберегал для разъяснения пациенту какой-нибудь сложной медицинской подробности. – Мистер Гарри Банистер, да будет вам известно, один из самых выдающихся и блестящих представителей мелкопоместного дворянства. Он – выпускник такого прославленного учебного заведения, как Солтхедский университет, и в придачу к этому – весьма состоятельный джентльмен, владелец огромной усадьбы на вересковых нагорьях под названием «Итон-Вейферз». Вне всякого сомнения, вы о нем слышали. Мой друг и коллега, профессор Тиггз – вот он, собственной персоной, знаменитый профессор метафизики и член совета Суинфорд-колледжа города Солтхеда, – и я заказали места в экипаже в надежде с ним повидаться.
– Но имени мистера Банистера я здесь не вижу, – нахмурился кассир. – Если вы рассчитываете увидеться с ним в карете, так он должен быть в списке!
– Я вовсе не говорил, что мистер Гарри Банистер едет тем же экипажем, – пояснил доктор. – Я имел в виду, что мы взяли карету и едем к нему в гости.
– Да ладно вам! – фыркнул клерк, махнув рукой. – Карету никто в гости не приглашает!
– Послушайте, – промолвил доктор, немало раздраженный тем, что приходится иметь дело с такой непробиваемой тупостью в такой ранний час. – Вам, случайно, не известно, здесь ли тот, второй служащий? Тот, что будет постарше и существенно опытнее; тот, что бронировал места утром в прошлую пятницу?
– А, этот, – протянул юнец, скорбно покачав головой и сочувственно поцокав языком. – Грустно. Грустно. Очень грустно.
– Что вы имеете в виду?
– Он смят и раздавлен.
– Что?! Неужто попал под экипаж? Когда? Как это случилось?
– Хуже, – снова поцокал языком клерк. – Он смят и раздавлен горем… оттого, что не является близким другом мистера Гарри Банистера.
– Все понятно, – проговорил доктор очень медленно, подчеркивая каждое слово. Он уже вполне уверился, что мозговые полушария молодого болвана по большей части состоят из скисших сливок, если не уксуса. – Все понятно. Не поделитесь ли вы со мной вашим именем, любезный, – если, конечно, это не слишком вас затруднит?
– Бриттлбанк, сэр. Только непременно его верните, как закончите. Уж таков закон.
– А не будет ли нескромностью поинтересоваться, мистер Бриттлбанк, – проговорил доктор, краснея, – не присутствует ли, часом, нынче утром в конторе мистер Эйбел Тимсон?
– Мистер Эйбел Тимсон? А это еще кто такой? – озадаченно хлопая глазами, осведомился юнец.
Тут профессору, который прислушивался к этой беседе тет-а-тет с завороженным изумлением, заговорщицки подмигнули, и оба – и клерк, и профессор – дружно расхохотались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168