Вероятно, как предположил доктор, ваш друг мистер Банистер поможет нам разрешить проблему. А это – дело срочное и насущно-важное; хотя бы потому, что под угрозой здоровье и благополучие моей сестры.
Джентльмены сочувственно воззрились на мисс Нину. Помянутая юная леди восприняла эти взгляды как нечто само собою разумеющееся – как дань юности и красоте, обреченным на такие страдания, и, потупив глаза, принялась снова накручивать на пальчики каштановые локоны.
– Я справлюсь, Мона, – проговорила она с легким упреком и добавила, изящно изогнув брови, с жеманством, столь чуждым ее сестре: – Просто, как только я вспоминаю о той кошмарной ночи, это… это невыносимо… туман… и он… бедный мистер Пикеринг… перестук его башмаков…
– Все в порядке вещей, мисс Джекc, – проговорил доктор Дэмп с суховатой компетентностью лечащего врача. – Будьте уверены, это вполне естественная реакция на шок. И в самом деле, – рассмеялся он, – не каждый же день по улицам слоняются мертвые матросы с золотыми зубами!
При этих словах мисс Нина внезапно разрыдалась, припав к плечу горничной. Сюзанна обняла ее за плечи, доктор поспешно извинился, потом извинился еще раз, теперь уже перед второй сестрой Джекc – во всем виня, разумеется, свою профессию с ее неизбежными стрессами, – и попытался развеять напряжение, пересказав забавный анекдот-другой из своей практики. Этого оказалось достаточно, чтобы унять фонтаны слез – по крайней мере на время. Так что путешественники продолжали путь в настроении чуть более подавленном, нежели прежде, доктор же дал про себя зарок в будущем осторожнее выбирать слова.
Вскоре после полудня карета сделала первую остановку – у мирного придорожного трактира. Пассажиры вышли, чтобы воздать должное легкому, но весьма желанному завтраку, а конюх тем временем позаботился о смене лошадей. В трапезе приняли участие все, кроме пассажира империала; тот остался сидеть на козлах, упрямо отвергая приглашения присоединиться к попутчикам.
– Лошади поданы! – донеслось со двора. – Лошади поданы!
Путешественники высыпали за дверь и уселись в карету.
– Доброго пути! – пропел трактирщик.
– Отбываем! – пропел рожок охранника, и экипаж тронулся с места.
Дорога неуклонно взбиралась все выше и выше; путешественники все дальше углублялись в горы. Подъем оказался долгим и трудным; если бы не свежие лошади, карета бы вовеки не добралась до вершины. Просторы равнин сменились вздымающимися нагромождениями скал. Воздух сделался холоднее, разреженнее и словно застыл в неподвижности. Кое-где за вершинами проглядывало небо, напоенное прозрачным синим светом, столь характерным для гор. Порою грозные черные кряжи подступали к дороге совсем близко с обеих сторон, грозя задушить; и это, и меланхолически нависающие над тропой деревья весьма способствовали возникновению у кое-кого из пассажиров своего рода клаустрофобии.
То и дело скалистые отроги расступались, являя взгляду одетые густым еловым и сосновым лесом возвышенности. На неприступных пиках поблескивал снег. Здешние места выглядели дико и непривычно; в воздухе чувствовалось дыхание мороза; путешественники приближались к вершине.
– А вам доводилось бывать в «Итон-Вейферз», сэр? – осведомилась у профессора мисс Мона.
– Боюсь, что нет. Я не виделся с мистером Банистером вот уже несколько лет – собственно говоря, с тех пор как он окончил университет, – мы лишь порою обменивались письмами. Умерла престарелая тетя и оставила ему наследство. Я так понимаю, он просто влюблен в усадьбу и пользуется невероятной популярностью среди соседей. Учитывая дальность расстояния, связи с Солтхедом постепенно обрывались; хотя я склонен думать, что с открытием наезженной дороги ситуация улучшится.
– Эти маленькие общины в высоких нагорьях зачастую и впрямь довольно изолированны, – весьма авторитетно заметил доктор. – В тех местах вы жителей Солтхеда почитай что и не встретите. Большинство гостей съезжаются из северных и восточных городов: из Саксбриджа и Винстермира, из Акстона-на-Долинге, Блора и тому подобных. Их светские вечеринки и охоты просто потрясают великолепием – уж так они развлекаются, эти провинциальные дворяне из Бродшира и Честершира!
– Не далее чем в пятницу я с превеликим удивлением узнал, – заметил профессор, – что наша гувернантка, мисс Дейл – ей поручено воспитание моей маленькой племянницы, – часто бывала в «Итон-Вейферз». Одна ее родственница, кажется, бабушка, находилась в услужении у покойной тетушки мистера Банистера.
При упоминании имени Лауры Дейл лицо мистера Киббла преобразилось до неузнаваемости. Он вновь с головой ушел в мрачную задумчивость; утратив всякий интерес к разговору, секретарь откинулся на спинку сиденья и отрешенно глядел в окно, как если бы настал конец света, а ему, представьте, не было до этого ни малейшего дела.
Доктора же слова профессора ничуть не удручили; напротив, он изумленно огладил бородку.
– Ваша прелестная мисс Дейл? Вот уж не знал. И когда же она там бывала?
– Несколько лет тому назад, насколько я понял. У меня сложилось впечатление, что, с тех пор как усадьба перешла в иные руки, она туда не возвращалась, хотя с уверенностью поручиться не могу. Мисс Дейл совершенно не склонна это обсуждать. Ее компетентность и обходительность выше всех похвал, и в том, что касается образования Фионы, я ей безгранично доверяю. Тем не менее, бывают моменты, когда она словно уходит в себя, ничем того не объясняя, и держится до странности отчужденно и сурово.
– Понятно. Держу пари, тут кроется некая тайна.
– Более того, она, по всей очевидности, дружна с Гарри Банистером. По крайней мере Лаура дала понять, что они встречались как-то раз много лет назад.
– Странно все это, – вслух размышлял доктор. – Гарри Банистер не из тех, кого легко выбросить из головы. А прежде она об этом не упоминала?
– Никогда.
– Так-таки ни намеком?
– Нет. Однако она живет у нас в доме лишь несколько месяцев. До сих пор вопрос просто не вставал.
Доктор явно собирался высказать замечание-другое, как вдруг раздался крик кучера, и кони нервно захрапели. Карета затряслась и задребезжала; проносящиеся мимо деревья и валуны заскользили медленнее. В лицах пассажиров отразился невысказанный вопрос. Они отъехали совсем недалеко; не может же того быть, что это – следующий перевалочный пункт? Тогда зачем останавливаться?
Слышно было, как кучер и охранник спрыгнули с козел. Кони беспокойно плясали на месте и били копытами. Профессор открыл окно и высунулся наружу поглядеть, что происходит. Он увидел, в чем дело, и глаза его потрясенно округлились.
– Нужно расчистить дорогу, – сообщил он остальным.
– А что там такое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
Джентльмены сочувственно воззрились на мисс Нину. Помянутая юная леди восприняла эти взгляды как нечто само собою разумеющееся – как дань юности и красоте, обреченным на такие страдания, и, потупив глаза, принялась снова накручивать на пальчики каштановые локоны.
– Я справлюсь, Мона, – проговорила она с легким упреком и добавила, изящно изогнув брови, с жеманством, столь чуждым ее сестре: – Просто, как только я вспоминаю о той кошмарной ночи, это… это невыносимо… туман… и он… бедный мистер Пикеринг… перестук его башмаков…
– Все в порядке вещей, мисс Джекc, – проговорил доктор Дэмп с суховатой компетентностью лечащего врача. – Будьте уверены, это вполне естественная реакция на шок. И в самом деле, – рассмеялся он, – не каждый же день по улицам слоняются мертвые матросы с золотыми зубами!
При этих словах мисс Нина внезапно разрыдалась, припав к плечу горничной. Сюзанна обняла ее за плечи, доктор поспешно извинился, потом извинился еще раз, теперь уже перед второй сестрой Джекc – во всем виня, разумеется, свою профессию с ее неизбежными стрессами, – и попытался развеять напряжение, пересказав забавный анекдот-другой из своей практики. Этого оказалось достаточно, чтобы унять фонтаны слез – по крайней мере на время. Так что путешественники продолжали путь в настроении чуть более подавленном, нежели прежде, доктор же дал про себя зарок в будущем осторожнее выбирать слова.
Вскоре после полудня карета сделала первую остановку – у мирного придорожного трактира. Пассажиры вышли, чтобы воздать должное легкому, но весьма желанному завтраку, а конюх тем временем позаботился о смене лошадей. В трапезе приняли участие все, кроме пассажира империала; тот остался сидеть на козлах, упрямо отвергая приглашения присоединиться к попутчикам.
– Лошади поданы! – донеслось со двора. – Лошади поданы!
Путешественники высыпали за дверь и уселись в карету.
– Доброго пути! – пропел трактирщик.
– Отбываем! – пропел рожок охранника, и экипаж тронулся с места.
Дорога неуклонно взбиралась все выше и выше; путешественники все дальше углублялись в горы. Подъем оказался долгим и трудным; если бы не свежие лошади, карета бы вовеки не добралась до вершины. Просторы равнин сменились вздымающимися нагромождениями скал. Воздух сделался холоднее, разреженнее и словно застыл в неподвижности. Кое-где за вершинами проглядывало небо, напоенное прозрачным синим светом, столь характерным для гор. Порою грозные черные кряжи подступали к дороге совсем близко с обеих сторон, грозя задушить; и это, и меланхолически нависающие над тропой деревья весьма способствовали возникновению у кое-кого из пассажиров своего рода клаустрофобии.
То и дело скалистые отроги расступались, являя взгляду одетые густым еловым и сосновым лесом возвышенности. На неприступных пиках поблескивал снег. Здешние места выглядели дико и непривычно; в воздухе чувствовалось дыхание мороза; путешественники приближались к вершине.
– А вам доводилось бывать в «Итон-Вейферз», сэр? – осведомилась у профессора мисс Мона.
– Боюсь, что нет. Я не виделся с мистером Банистером вот уже несколько лет – собственно говоря, с тех пор как он окончил университет, – мы лишь порою обменивались письмами. Умерла престарелая тетя и оставила ему наследство. Я так понимаю, он просто влюблен в усадьбу и пользуется невероятной популярностью среди соседей. Учитывая дальность расстояния, связи с Солтхедом постепенно обрывались; хотя я склонен думать, что с открытием наезженной дороги ситуация улучшится.
– Эти маленькие общины в высоких нагорьях зачастую и впрямь довольно изолированны, – весьма авторитетно заметил доктор. – В тех местах вы жителей Солтхеда почитай что и не встретите. Большинство гостей съезжаются из северных и восточных городов: из Саксбриджа и Винстермира, из Акстона-на-Долинге, Блора и тому подобных. Их светские вечеринки и охоты просто потрясают великолепием – уж так они развлекаются, эти провинциальные дворяне из Бродшира и Честершира!
– Не далее чем в пятницу я с превеликим удивлением узнал, – заметил профессор, – что наша гувернантка, мисс Дейл – ей поручено воспитание моей маленькой племянницы, – часто бывала в «Итон-Вейферз». Одна ее родственница, кажется, бабушка, находилась в услужении у покойной тетушки мистера Банистера.
При упоминании имени Лауры Дейл лицо мистера Киббла преобразилось до неузнаваемости. Он вновь с головой ушел в мрачную задумчивость; утратив всякий интерес к разговору, секретарь откинулся на спинку сиденья и отрешенно глядел в окно, как если бы настал конец света, а ему, представьте, не было до этого ни малейшего дела.
Доктора же слова профессора ничуть не удручили; напротив, он изумленно огладил бородку.
– Ваша прелестная мисс Дейл? Вот уж не знал. И когда же она там бывала?
– Несколько лет тому назад, насколько я понял. У меня сложилось впечатление, что, с тех пор как усадьба перешла в иные руки, она туда не возвращалась, хотя с уверенностью поручиться не могу. Мисс Дейл совершенно не склонна это обсуждать. Ее компетентность и обходительность выше всех похвал, и в том, что касается образования Фионы, я ей безгранично доверяю. Тем не менее, бывают моменты, когда она словно уходит в себя, ничем того не объясняя, и держится до странности отчужденно и сурово.
– Понятно. Держу пари, тут кроется некая тайна.
– Более того, она, по всей очевидности, дружна с Гарри Банистером. По крайней мере Лаура дала понять, что они встречались как-то раз много лет назад.
– Странно все это, – вслух размышлял доктор. – Гарри Банистер не из тех, кого легко выбросить из головы. А прежде она об этом не упоминала?
– Никогда.
– Так-таки ни намеком?
– Нет. Однако она живет у нас в доме лишь несколько месяцев. До сих пор вопрос просто не вставал.
Доктор явно собирался высказать замечание-другое, как вдруг раздался крик кучера, и кони нервно захрапели. Карета затряслась и задребезжала; проносящиеся мимо деревья и валуны заскользили медленнее. В лицах пассажиров отразился невысказанный вопрос. Они отъехали совсем недалеко; не может же того быть, что это – следующий перевалочный пункт? Тогда зачем останавливаться?
Слышно было, как кучер и охранник спрыгнули с козел. Кони беспокойно плясали на месте и били копытами. Профессор открыл окно и высунулся наружу поглядеть, что происходит. Он увидел, в чем дело, и глаза его потрясенно округлились.
– Нужно расчистить дорогу, – сообщил он остальным.
– А что там такое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168