Тот едва успел вскинуть руку, чтобы поймать невесомую материю, и почувствовал еле уловимый запах чистого, недавно вымытого женского тела. Было в этом танце что-то сумасшедшее. Ритм все ускорялся, Марина то и дело хлопала в ладоши, все чаще и чаще выбивала каблучками дробь. И вот она медленно и плавно закружилась.
Щелкнула застежка на ее юбке.
Феликс не мог себя заставить сказать хоть слово, не мог даже найти в себе силы, чтобы поднять руку, остановить Марину. Он понимал, что так быть не должно. Да, можно говорить, убеждать друг друга, приводить аргументы, но словами. Не переставая танцевать, девушка умудрилась освободиться от юбки и швырнула ее Феликсу. Теперь только узкая черная полоска трусиков прикрывала Маринины бедра.
Феликс непроизвольно облизал губы и чуть-чуть подался вперед. Одного этого движения было достаточно, чтобы Марина внезапно остановилась, прикрыла грудь рукой и, тряхнув головой, закрыла лицо густыми волосами. Теперь она виновато смотрела на Феликса сквозь свои пряди, казавшиеся в лунных лучах седыми.
— Мне стыдно, — сказала она, шагнула вперед и остановилась, боясь выбраться из круга лунного света, словно он был каким-то волшебным оберегом. — Дай мне одежду, — спокойно произнесла она.
— Да?..
Феликс даже не сразу сообразил, о чем она просит. Он не мог оторвать взгляда от ее тела. Именно теперь, когда Марина уже не хотела, чтобы он смотрел на нее.
— Дай одежду, — уже не потребовала, а с упреком попросила она.
— Держи…
Феликс поднялся, двинулся к ней, держа в руках расправленную блузку. Марина со злостью вырвала ее из рук мужчины и принялась одеваться, путаясь в рукавах. При этом она что-то раздраженно шептала себе под нос, норовя все время оказаться к Феликсу боком. А он с глупым видом стоял рядом с ней и мял в руках ее юбку. И почему-то в это время ему казалось, что в руках у него не шелковистая материя, а то, что ей положено прикрывать.
— Вот видишь, — сказал он совсем не то, что хотел сказать, — тебе и самой противно.
— Мне не противно, мне стыдно, — поправила его Марина и рассмеялась, глядя на растерянного Феликса. А затем уже совершенно спокойно взяла из его рук юбку, ловко нырнула в нее, застегнула «молнию». — Ну что, теперь вид у меня приятный и аккуратный?
— Просто пай-девочка. Не хватает только косичек с бантиками.
— Мне в самом деле стыдно.
Девушка быстро отошла к окну, легко вспрыгнула на подоконник и уселась на нем с ногами, прислонившись к простенку спиной.
— Да, я и впрямь идиотка. Почему-то решила, что ты поможешь мне.
— Я согласен тебе помочь. Но если под помощью ты понимаешь…
— Я все прекрасно понимаю, — перебила его Марина, — и, честно говоря, в такую ночь мне не хочется говорить ни о чем неприятном. Ты только посмотри, какие красивые деревья в лунном свете, какое мирное кладбище! Оно не заброшенное, но на нем давно никого не хоронят. Значит, люди и не умирают здесь. Как, наверное, здорово жить в деревне, где никто никогда не умирает!
Она так легко переключилась с одной темы на другую, что Феликс уже не мог понять, был ли этот странный танец при луне или он только привиделся ему. Колчанов осторожно присел на край подоконника напротив Марины и тоже стал смотреть на кладбище за окном.
— Там я похоронил свою мать, — произнес он и указал рукой на еще не успевший посереть деревянный крест.
— Как страшно, — вздохнула Марина, — каждый раз видеть в окно могилу матери.
Феликс пожал плечами:
— Не знаю. По-моему, куда страшнее, если после похорон никогда не наведаешься на ее могилу.
— А я хотела бы, чтобы меня похоронили на таком вот кладбище, спокойном и тихом.
То, как произнесла Марина эту фразу, заставило Феликса призадуматься. Она говорила об этом не как об отдаленном будущем, а так, словно хотела, чтобы похоронили ее сегодня или завтра. И он даже немного испугался за девушку, уж слишком отрешенным был ее взгляд.
— Что-то ты мне не нравишься, — сказал он.
— Мне тоже, — пожала плечами Марина.
— Так, а теперь давай поговорим с тобой без дураков, без всяких экивоков и пожиманий плечами. Отвечай мне абсолютно честно.
— Я готова.
— Зачем ты хочешь ехать со мной?
— А тебе трудно будет пристроить меня в Вене?
— Мы не договаривались отвечать вопросом на вопрос.
— Но ты просил отвечать честно.
— Хорошо, давай по-другому. Тебе что, не хватает денег?
— Дело не в них.
— Так мы никогда не договоримся, слышишь? И если ты в самом деле хочешь, чтобы я тебе помог, то хотя бы помоги мне понять тебя.
— А, ну все понятно! Ты боишься за кого-то отвечать, — улыбнулась Марина. — Ну так вот, я сама приняла решение и не хочу, чтобы меня кто-то понимал. — Девушка поморщилась. — Черт, затекла нога!
Она разняла руки, которыми до этого обхватывала колени, выпрямила ноги, далеко наклонилась вперед и принялась растирать голень. Феликс, не желая, чтобы Марина заметила его взгляд, краем глаза смотрел в вырез ее легкой блузки, в котором просматривалась ровная округлость груди.
— Денег мне хватает, — проговорила Марина, — просто надоело жить в Смоленске.
— Это не ответ, — не отставал Феликс.
— Ты мужчина и, наверное, не поймешь меня.
— Постараюсь как-нибудь.
— Ты считаешь, что я думала над этим меньше тебя?
— Я не уверен, думала ли ты вообще.
— Тебе не понять, как можно ненавидеть собственное тело, как можно ненавидеть себя за то, что родилась женщиной. Я вижу, ты не слабак какой-нибудь и, наверное, никогда не задумывался над подобными вещами.
Феликс промолчал, лишь только хмыкнул. Ему и в самом деле никогда не приходилось размышлять о таких материях. Недостатка в собственной силе он никогда и нигде не испытывал.
— Так думал или нет?
— Нет.
— А я ненавижу саму себя!
— Наверное, я никогда тебя не пойму.
— Значит, ты не можешь меня судить, не можешь понять, правильно я поступаю или нет.
— Ты всерьез решила стать… проституткой? Феликсу с трудом далось это слово, настолько оно не вязалось со всем его представлением о Марине.
— Да, хочу.
— И тогда перестанешь ненавидеть себя? Наверное, тебя все-таки сильно обидели?
— А что, если моим телом пользуются без разрешения и бесплатно, это лучше? — Девушка сказала это так, что Феликсу стало не по себе, словно страшное обвинение касалось его самого.
«Вот уж влип, — подумал он. — Ну почему мне нельзя пожить спокойно? Почему я должен кого-то спасать, уговаривать? В конце концов, что мне стоит отвезти ее в Вену, к Хер-Голове? Да он мне еще спасибо скажет. Хотя вряд ли… Скорее, наоборот. Он требует полного подчинения, а она не из таких».
Феликс Колчанов, никогда ни перед чем не пасовавший, почувствовал себя беспомощным. Да, он умел убеждать, но кулаком или оружием. А как выяснилось, сделать то же самое при помощи слова куда сложнее, и этим искусством он владел далеко не так виртуозно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Щелкнула застежка на ее юбке.
Феликс не мог себя заставить сказать хоть слово, не мог даже найти в себе силы, чтобы поднять руку, остановить Марину. Он понимал, что так быть не должно. Да, можно говорить, убеждать друг друга, приводить аргументы, но словами. Не переставая танцевать, девушка умудрилась освободиться от юбки и швырнула ее Феликсу. Теперь только узкая черная полоска трусиков прикрывала Маринины бедра.
Феликс непроизвольно облизал губы и чуть-чуть подался вперед. Одного этого движения было достаточно, чтобы Марина внезапно остановилась, прикрыла грудь рукой и, тряхнув головой, закрыла лицо густыми волосами. Теперь она виновато смотрела на Феликса сквозь свои пряди, казавшиеся в лунных лучах седыми.
— Мне стыдно, — сказала она, шагнула вперед и остановилась, боясь выбраться из круга лунного света, словно он был каким-то волшебным оберегом. — Дай мне одежду, — спокойно произнесла она.
— Да?..
Феликс даже не сразу сообразил, о чем она просит. Он не мог оторвать взгляда от ее тела. Именно теперь, когда Марина уже не хотела, чтобы он смотрел на нее.
— Дай одежду, — уже не потребовала, а с упреком попросила она.
— Держи…
Феликс поднялся, двинулся к ней, держа в руках расправленную блузку. Марина со злостью вырвала ее из рук мужчины и принялась одеваться, путаясь в рукавах. При этом она что-то раздраженно шептала себе под нос, норовя все время оказаться к Феликсу боком. А он с глупым видом стоял рядом с ней и мял в руках ее юбку. И почему-то в это время ему казалось, что в руках у него не шелковистая материя, а то, что ей положено прикрывать.
— Вот видишь, — сказал он совсем не то, что хотел сказать, — тебе и самой противно.
— Мне не противно, мне стыдно, — поправила его Марина и рассмеялась, глядя на растерянного Феликса. А затем уже совершенно спокойно взяла из его рук юбку, ловко нырнула в нее, застегнула «молнию». — Ну что, теперь вид у меня приятный и аккуратный?
— Просто пай-девочка. Не хватает только косичек с бантиками.
— Мне в самом деле стыдно.
Девушка быстро отошла к окну, легко вспрыгнула на подоконник и уселась на нем с ногами, прислонившись к простенку спиной.
— Да, я и впрямь идиотка. Почему-то решила, что ты поможешь мне.
— Я согласен тебе помочь. Но если под помощью ты понимаешь…
— Я все прекрасно понимаю, — перебила его Марина, — и, честно говоря, в такую ночь мне не хочется говорить ни о чем неприятном. Ты только посмотри, какие красивые деревья в лунном свете, какое мирное кладбище! Оно не заброшенное, но на нем давно никого не хоронят. Значит, люди и не умирают здесь. Как, наверное, здорово жить в деревне, где никто никогда не умирает!
Она так легко переключилась с одной темы на другую, что Феликс уже не мог понять, был ли этот странный танец при луне или он только привиделся ему. Колчанов осторожно присел на край подоконника напротив Марины и тоже стал смотреть на кладбище за окном.
— Там я похоронил свою мать, — произнес он и указал рукой на еще не успевший посереть деревянный крест.
— Как страшно, — вздохнула Марина, — каждый раз видеть в окно могилу матери.
Феликс пожал плечами:
— Не знаю. По-моему, куда страшнее, если после похорон никогда не наведаешься на ее могилу.
— А я хотела бы, чтобы меня похоронили на таком вот кладбище, спокойном и тихом.
То, как произнесла Марина эту фразу, заставило Феликса призадуматься. Она говорила об этом не как об отдаленном будущем, а так, словно хотела, чтобы похоронили ее сегодня или завтра. И он даже немного испугался за девушку, уж слишком отрешенным был ее взгляд.
— Что-то ты мне не нравишься, — сказал он.
— Мне тоже, — пожала плечами Марина.
— Так, а теперь давай поговорим с тобой без дураков, без всяких экивоков и пожиманий плечами. Отвечай мне абсолютно честно.
— Я готова.
— Зачем ты хочешь ехать со мной?
— А тебе трудно будет пристроить меня в Вене?
— Мы не договаривались отвечать вопросом на вопрос.
— Но ты просил отвечать честно.
— Хорошо, давай по-другому. Тебе что, не хватает денег?
— Дело не в них.
— Так мы никогда не договоримся, слышишь? И если ты в самом деле хочешь, чтобы я тебе помог, то хотя бы помоги мне понять тебя.
— А, ну все понятно! Ты боишься за кого-то отвечать, — улыбнулась Марина. — Ну так вот, я сама приняла решение и не хочу, чтобы меня кто-то понимал. — Девушка поморщилась. — Черт, затекла нога!
Она разняла руки, которыми до этого обхватывала колени, выпрямила ноги, далеко наклонилась вперед и принялась растирать голень. Феликс, не желая, чтобы Марина заметила его взгляд, краем глаза смотрел в вырез ее легкой блузки, в котором просматривалась ровная округлость груди.
— Денег мне хватает, — проговорила Марина, — просто надоело жить в Смоленске.
— Это не ответ, — не отставал Феликс.
— Ты мужчина и, наверное, не поймешь меня.
— Постараюсь как-нибудь.
— Ты считаешь, что я думала над этим меньше тебя?
— Я не уверен, думала ли ты вообще.
— Тебе не понять, как можно ненавидеть собственное тело, как можно ненавидеть себя за то, что родилась женщиной. Я вижу, ты не слабак какой-нибудь и, наверное, никогда не задумывался над подобными вещами.
Феликс промолчал, лишь только хмыкнул. Ему и в самом деле никогда не приходилось размышлять о таких материях. Недостатка в собственной силе он никогда и нигде не испытывал.
— Так думал или нет?
— Нет.
— А я ненавижу саму себя!
— Наверное, я никогда тебя не пойму.
— Значит, ты не можешь меня судить, не можешь понять, правильно я поступаю или нет.
— Ты всерьез решила стать… проституткой? Феликсу с трудом далось это слово, настолько оно не вязалось со всем его представлением о Марине.
— Да, хочу.
— И тогда перестанешь ненавидеть себя? Наверное, тебя все-таки сильно обидели?
— А что, если моим телом пользуются без разрешения и бесплатно, это лучше? — Девушка сказала это так, что Феликсу стало не по себе, словно страшное обвинение касалось его самого.
«Вот уж влип, — подумал он. — Ну почему мне нельзя пожить спокойно? Почему я должен кого-то спасать, уговаривать? В конце концов, что мне стоит отвезти ее в Вену, к Хер-Голове? Да он мне еще спасибо скажет. Хотя вряд ли… Скорее, наоборот. Он требует полного подчинения, а она не из таких».
Феликс Колчанов, никогда ни перед чем не пасовавший, почувствовал себя беспомощным. Да, он умел убеждать, но кулаком или оружием. А как выяснилось, сделать то же самое при помощи слова куда сложнее, и этим искусством он владел далеко не так виртуозно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83