— Давай свой второй вариант.
— А можно просто высадить тебя на шоссе и забыть о тебе навсегда.
— Еще одно слово — я так и сделаю, но ты об этом пожалеешь.
— Не знаю почему, но чем-то ты мне нравишься, — сказал Феликс, — и только это меня удерживает. А вот третий вариант — это попробовать все же переправить тебя через границу.
— Я могу спрятаться под сиденьем…
— Ты что, шпионских фильмов насмотрелась? Нет, мы сделаем по-другому.
Машина вновь рванула вперед. Марина сидела, уперевшись руками в приборную панель, и нервно вздрагивала при каждом новом указателе.
Когда до границы оставалось километра два, Феликс резко свернул в сторону. Теперь джип ехал по горной грунтовой дороге, среди деревьев, рискуя, как казалось девушке, перевернуться на каждом повороте. Она с неподдельным ужасом в глазах смотрела на гироскоп и каждый раз, когда указатель приближался к цифре «40», начинала жалобно стонать.
— Разобьемся, Феликс! — причитала Марина.
— Терпи, нелегалка! — невозмутимо отвечал водитель.
Спуск кончился. Феликс остановился на небольшой поляне, в центре которой впритык стояли три огромных валуна.
— Выходи, — скомандовал он. Девушка вышла, зябко поежилась.
— Где мы? — спросила она.
— Это еще Словакия.
— Я поняла.
Феликс вытащил из машины плоскую поролоновую подушечку и положил се на один из камней.
— Садись сюда, — пригласил он.
Марина села и пугливо посмотрела на Колчанова.
— А теперь что?
— Поскольку летать ты не умеешь, то придется тебе ждать меня здесь.
— Я боюсь.
— Конечно, страшно: ночью одной в лесу. Но ты как-то говорила мне, что уже не маленькая девочка и час прождать сможешь.
— А тебе не страшно оставлять меня одну?
— Ну да, я, по-твоему, злая мачеха из фильма «Морозко». Значит, тебя здесь ждет награда, красна девица.
— Запомни, Феликс, — Марина подалась вперед, — если ты надумаешь бросить меня, оставить здесь, то знай — я буду ждать вечно. Пройдет день, два, неделя, месяц, я останусь сидеть на этом камне, пока не умру с голоду, и моя смерть будет на твоей совести.
— Ну что ж, если ты считаешь, будто у меня есть совесть, то жди, — непреклонно сказал Колчанов.
— Не больше часа! — надрывно крикнула вдогонку ему Марина.
— Как получится.
«Лендровер» вновь рванулся с места. Девушка осталась сидеть на камне, прислушиваясь к натужному реву двигателя. Теперь, когда до завершения ее плана оставалось совсем немного, Марина вдруг стала сомневаться, правильно ли она поступала до этого. И ей показалось, что все-таки права не она, а Колчанов, пообещавший, что ни в коем случае не оставит ее в Австрии, а непременно привезет назад в Смоленск. И только дома, после того как она увидит, во что могла ввязаться, примет решение. Но вместе с этими сомнениями приходили и другие. Чем дальше, тем больше уверяла девушка себя в том, что Феликс уже не вернется. И впрямь, зачем ему обуза в ее лице? С какой стати он должен помогать ей? На его месте сна бы непременно так и поступила. А тут еще как назло не оказалось с собой часов.
И кто его знает, сколько прошло времени — десять минут, полчаса, час. Ночь скрадывает и расстояние, и время, вернее, крадет их.
«Подожду до рассвета, а там…» — подумала Марина. Но что будет «там», оставалось для нее в полном тумане.
И тогда она решила скрасить ожидание воспоминаниями. Про далекое прошлое думать не хотелось, про то, что привело ее сюда, к мрачным валунам в центре Европы, тем более. И она вспомнила лесное озеро, ночь, звезды над головой. Нет, тогда ей не хотелось быть с Феликсом, она заставила себя обнять его, почувствовать его сильное тело, потому что ей казалось, так будет лучше. Но теперь, думала она, получив от нее то, к чему, собственно, и стремится мужчина, он тем более может не вернуться. Хотя, возможно, она привязала той ночью Феликса к себе. Или себя к нему? Как все это сложно…
«Было ли мне приятно? — задумалась Марина. — И да, и нет, — тут же ответила она себе. Если бы только не рассвет, если бы только не странное строение с высокой трубой, оказавшееся крематорием… Теперь воспоминание о той ночи навсегда свяжется у меня с мыслью о смерти. Пусть не моей, пусть чужой и далекой во времени».
Гулко ухнула сова. Девушка подняла голову и увидела над собой два словно подсвеченных изнутри желтых глаза. Птица сидела на голой засохшей ветке, четко вырисовываясь на фоне темного неба.
— Кыш! — прошептала Марина и замахала руками.
— Ух! Ух! — нагло ответило ей желтоглазое чудище.
— Кыш, кому говорю!
Но сова даже не пошевелилась, только еще раз ухнула. Может быть, она подзывала скрывавшуюся в лесу злую колдунью.
Марина нагнулась, подхватила с земли шишку и запустила ею в дерево. Птица лениво расправила крылья и со свистом сорвалась в темноту. Внезапно сова пролетела над самой головой Марины, чуть не коснувшись ее крылом. Девушка вжалась в камни и сидела, боясь пошевелиться.
Она прилегла на валун, все еще хранивший дневное тепло, и широко раскрытыми глазами смотрела на небо, в котором то и дело проносились черные крестики не менее зловещих летучих мышей.
Вдруг послышались шаги. Девушка еще сильнее прижалась к камням, до боли в глазах всматриваясь в лес. Треснула еще одна сухая ветка, и на поляну кто-то вышел.
— Марина! — раздался негромкий знакомый голос.
Она сорвалась с места и бросилась к Колчанову.
— Я думала, ты уже никогда не вернешься, — пробормотала Марина, едва сдерживая слезы.
— Если честно, я тоже подумывал об этом, — признался Феликс.
— Боже мой…
В глазах девушки сияла такая неподдельная радость, что Колчанов не смог сдержать улыбки.
— Если по совести, то возвратиться стоило.
— Феликс, я буду делать все, что ты скажешь, только больше не оставляй меня одну.
— Значит, так. — Колчанов взял ее за плечи и наставительно произнес: — Ты должна запомнить одну простую вещь: там, куда мы едем, куда страшнее, чем в ночном лесу и… более одиноко.
Марина недоуменно захлопала глазами, а затем сказала:
— Страшнее, чем у нас в Смоленске, быть не может. Я уж знаю.
— Сперва тебе понравятся все эти сказки Венского леса. Но не обольщайся, мы с тобой даже там принадлежим к другой жизни и, как бы нам ни хотелось, вырваться из нее не сможем.
— Поняла, поняла, — кивнула девушка, хотя от радости, что ее не оставили на съедение страшной птице, ровным счетом ничего не поняла.
Она готова была сейчас согласиться с любым утверждением Феликса, с любой его мыслью. Единственное, чего ей хотелось, — так это быть рядом с ним и лучше всего, вцепившись мертвой хваткой, не отпускать его руку, чтобы не отстать ни на метр.
— А где машина? — Наконец-то она заметила, что «Лендровера» нет.
— Недалеко, скоро увидишь, — сказал Колчанов и повел свою спутницу в лесную чашу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83