Дочке, наверное, годика три, не больше. Я прошла совсем рядом с ними, даже задела его плечом.
— Он узнал тебя?
— Испугался. Понимаешь, он боялся меня! Не я, а он. И после этого я поняла, что не смогу убить ни сама, ни поручив это кому-нибудь из знакомых брата. Не смогу…
— Н-да…
— А чего ты хотел?
— Сама не знаю.
Марина отряхнула ладони от прилипших к ним песчинок, легко соскочила на пол, потянулась, словно только что встала с постели. Не глядя на Феликса, она сказала:
— Ну что ж, я пойду. —Куда?
— Ты же не хочешь мне помочь.
— Я этого не сказал.
— Но не сказал и другого.
Колчанов растерялся. Он ждал, что Марина вновь будет его упрашивать.
— Переночуй хотя бы, завтра отвезу в город.
— Переночевать?
Это слово девушка произнесла с такой издевкой, что Феликсу стало страшно.
— Куда ты пойдешь?
— Не беспокойся, к утру дойду. Все, что могло со мной случиться, уже случилось. Бояться за меня нечего.
Феликс соскочил на пол, загородил ей выход.
— Послушай, шантажистка, ты только подумай, с какой стати я должен брать на себя ответственность за твою судьбу? Подумала?
— Ты не должен, я этого и не говорила.
— А тогда какого черта ты мне все это рассказывала? — Он перешел на крик.
— Нужно же было о чем-то говорить. Девушка попробовала пройти, но Феликс схватил ее за плечи.
— Ты рассказывала мне это для того, чтобы я почувствовал себя мерзавцем, и почувствовал только по одной причине…
— По какой?
— Потому что я мужчина.
— Ты что, тоже кого-то насиловал? — Марина смотрела на него с веселой злостью. — Ну, что же ты молчишь, а?
— Это не твое дело, — выдохнул Колчанов.
— Нет, почему же, откровенность за откровенность. Или ты еще хуже, чем я подумала? Может, тебе стыдно за то, что ты никого не изнасиловал за всю свою жизнь? Знаешь, мужчины любят хвастаться друг перед другом, подсчитывают, скольких они трахнули. Говори же, говори!
Феликс встряхнул Марину, пытаясь привести ее в чувство, но та в ответ только засмеялась:
— Ты хочешь казаться лучше, чем есть на самом деле. Не получится!
— Почему ты пришла ко мне? Почему осталась? Единственное, чего я хочу, — это покоя. Здесь мой дом, а остальное — по фигу.
— Так не бывает. — Марина попыталась сбросить руку Феликса со своего плеча. — Мне неприятно, когда ко мне прикасаются, ясно?
— А я не люблю, когда меня достают!
— Я ухожу.
И тут Феликс сдался. Он сел на бетонную ступеньку и попросил лишь об одном:
— Я могу десять минут подумать?
— Можешь думать хоть час.
— А сделай так, чтобы я тебя эти десять минут не видел.
— Хорошо.
Марина на цыпочках прошла в комнату, села на подоконник. Часов у нее не было, поэтому она принялась считать про себя секунду за секундой, на каждую минуту загибая по пальцу. Еще оставались свободными мизинец и безымянный пальцы на левой руке, когда Колчанов подошел к ней,
Девушка вся собралась, потому что понимала: от того, что он сейчас скажет, зависело ее будущее, как, впрочем, и настоящее.
— Так у тебя есть документы? — деловым тоном поинтересовался Феликс.
— Ваучер в Словакию и загранпаспорт. Я не обманывала тебя.
— Я и не думал. Ну, это еще не самый худший из вариантов.
Марина не спешила радоваться, ведь пока еще не прозвучало согласие Феликса.
— Мы едем завтра? — стараясь говорить как можно более безразлично, спросила она.
— Я свожу тебя в Австрию. Ты на все посмотришь, познакомишься с людьми. А потом я привезу тебя назад. И если там ты только заикнешься, что хочешь стать проституткой, больше я тебя с собой не возьму.
Неуверенная улыбка появилась на губах девушки. Она подбежала к Феликсу и хотела его поцеловать в щеку, но замерла, приложив руку к губам.
— Наверное, тебе это противно? — тихо спросила она.
— Не выдумывай. Ничего особенного в тебе нет.
— Я тоже раньше так думала. — Она отступила на два шага. — Думала, всю грязь можно смыть горячей водой, мылом, но оказалось, что нет.
— Это ты, глядя на меня, подумала о такой глупости? Отвечай.
— Да, я же все поняла.
— Поцелуй, мне этого хочется.
Феликс стоял, ожидая, когда Марина подойдет к нему. Та покачала головой:
— Нет, теперь уже расхотелось мне.
— Черт, по-дурацки как-то получилось.
Они вышли из недостроенного дома, пересекли двор с вытоптанной травой. Заскрипела перекошенная дверь полуразвалившейся хибары. Феликс включил свет и показал на широкую кровать.
— Вот здесь будешь спать ты.
— А ты?
— На печке.
— Прости меня, я тебе только мешаю.
— Второй кровати у меня нет.
— Я это уже успела заметить. И тут Феликс догадался:
— Так это ты перемыла всю посуду после гостей?
— Я, кто же еще… Они же все пьяные были. Погаси свет, — попросила она.
— Сейчас.
Щелкнул выключатель. В доме стало совсем темно. Три маленьких окна почти не пропускали света. Да и сами они были еле видны из-за разросшихся перед ними деревьев. Феликс сидел, слушая, как шуршит одежда, которую снимает Марина, слышал ее осторожные шаги в темноте. Заскрипели пружины старого матраса, и из темноты послышался голос девушки:
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — тихо ответил он, не трогаясь с места.
Еще некоторое время Марина ворочалась, а Феликс ждал, пока она уснет, потому что понял: ему самому после всего услышанною не удастся глаз сомкнуть. Какое-то странное возбуждение охватило его. Ему казалось, девушка вот-вот скажет еще что-нибудь, хотя бы просто окликнет по имени. Почему-то хотелось услышать ее голос. Ну хоть бы она что-нибудь сказала, спросила про какую-нибудь ерунду.
Но прошло пять минут, десять, а тишину ничто не нарушало. Он включил небольшую лампу-ночник, доставшуюся ему от предыдущих хозяев, и открыл шкаф. Там, в глубине, на полке поблескивало металлом странное сооружение, сочетавшее в себе современность и дух седой старины, — спортивный арбалет. Он взял его под мышку, прихватил пластмассовый футляр с короткими стрелами и вышел во двор. В самом конце участка на стене сарая висела испещренная отверстиями мишень. Рядом с ней находились две прикрытые стальными накладками лампочки подсветки. Когда они загорались, то почти ничего, кроме самой мишени, Феликс и не видел.
Он отошел шагов на двадцать и поднял правой рукой заряженный арбалет. Пронзительно зазвенела тетива. Стрела попала в «яблочко». Феликс выпустил все десять стрел, которые были у него с собой, затем подошел к мишени и принялся вынимать их. Все они торчали в самом центре. А затем он стрелял вновь и вновь и ни разу не промахнулся.
Лишь только на рассвете, когда уже заболело плечо, Вильгельм Телль вернулся в дом. Марина спала так тихо, что не было слышно ее дыхания. Заподозрив неладное, Феликс подошел поближе, наклонился над девушкой и прислушался.
«Нет, жива, — с облегчением вздохнул он, — просто дышит неглубоко и часто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
— Он узнал тебя?
— Испугался. Понимаешь, он боялся меня! Не я, а он. И после этого я поняла, что не смогу убить ни сама, ни поручив это кому-нибудь из знакомых брата. Не смогу…
— Н-да…
— А чего ты хотел?
— Сама не знаю.
Марина отряхнула ладони от прилипших к ним песчинок, легко соскочила на пол, потянулась, словно только что встала с постели. Не глядя на Феликса, она сказала:
— Ну что ж, я пойду. —Куда?
— Ты же не хочешь мне помочь.
— Я этого не сказал.
— Но не сказал и другого.
Колчанов растерялся. Он ждал, что Марина вновь будет его упрашивать.
— Переночуй хотя бы, завтра отвезу в город.
— Переночевать?
Это слово девушка произнесла с такой издевкой, что Феликсу стало страшно.
— Куда ты пойдешь?
— Не беспокойся, к утру дойду. Все, что могло со мной случиться, уже случилось. Бояться за меня нечего.
Феликс соскочил на пол, загородил ей выход.
— Послушай, шантажистка, ты только подумай, с какой стати я должен брать на себя ответственность за твою судьбу? Подумала?
— Ты не должен, я этого и не говорила.
— А тогда какого черта ты мне все это рассказывала? — Он перешел на крик.
— Нужно же было о чем-то говорить. Девушка попробовала пройти, но Феликс схватил ее за плечи.
— Ты рассказывала мне это для того, чтобы я почувствовал себя мерзавцем, и почувствовал только по одной причине…
— По какой?
— Потому что я мужчина.
— Ты что, тоже кого-то насиловал? — Марина смотрела на него с веселой злостью. — Ну, что же ты молчишь, а?
— Это не твое дело, — выдохнул Колчанов.
— Нет, почему же, откровенность за откровенность. Или ты еще хуже, чем я подумала? Может, тебе стыдно за то, что ты никого не изнасиловал за всю свою жизнь? Знаешь, мужчины любят хвастаться друг перед другом, подсчитывают, скольких они трахнули. Говори же, говори!
Феликс встряхнул Марину, пытаясь привести ее в чувство, но та в ответ только засмеялась:
— Ты хочешь казаться лучше, чем есть на самом деле. Не получится!
— Почему ты пришла ко мне? Почему осталась? Единственное, чего я хочу, — это покоя. Здесь мой дом, а остальное — по фигу.
— Так не бывает. — Марина попыталась сбросить руку Феликса со своего плеча. — Мне неприятно, когда ко мне прикасаются, ясно?
— А я не люблю, когда меня достают!
— Я ухожу.
И тут Феликс сдался. Он сел на бетонную ступеньку и попросил лишь об одном:
— Я могу десять минут подумать?
— Можешь думать хоть час.
— А сделай так, чтобы я тебя эти десять минут не видел.
— Хорошо.
Марина на цыпочках прошла в комнату, села на подоконник. Часов у нее не было, поэтому она принялась считать про себя секунду за секундой, на каждую минуту загибая по пальцу. Еще оставались свободными мизинец и безымянный пальцы на левой руке, когда Колчанов подошел к ней,
Девушка вся собралась, потому что понимала: от того, что он сейчас скажет, зависело ее будущее, как, впрочем, и настоящее.
— Так у тебя есть документы? — деловым тоном поинтересовался Феликс.
— Ваучер в Словакию и загранпаспорт. Я не обманывала тебя.
— Я и не думал. Ну, это еще не самый худший из вариантов.
Марина не спешила радоваться, ведь пока еще не прозвучало согласие Феликса.
— Мы едем завтра? — стараясь говорить как можно более безразлично, спросила она.
— Я свожу тебя в Австрию. Ты на все посмотришь, познакомишься с людьми. А потом я привезу тебя назад. И если там ты только заикнешься, что хочешь стать проституткой, больше я тебя с собой не возьму.
Неуверенная улыбка появилась на губах девушки. Она подбежала к Феликсу и хотела его поцеловать в щеку, но замерла, приложив руку к губам.
— Наверное, тебе это противно? — тихо спросила она.
— Не выдумывай. Ничего особенного в тебе нет.
— Я тоже раньше так думала. — Она отступила на два шага. — Думала, всю грязь можно смыть горячей водой, мылом, но оказалось, что нет.
— Это ты, глядя на меня, подумала о такой глупости? Отвечай.
— Да, я же все поняла.
— Поцелуй, мне этого хочется.
Феликс стоял, ожидая, когда Марина подойдет к нему. Та покачала головой:
— Нет, теперь уже расхотелось мне.
— Черт, по-дурацки как-то получилось.
Они вышли из недостроенного дома, пересекли двор с вытоптанной травой. Заскрипела перекошенная дверь полуразвалившейся хибары. Феликс включил свет и показал на широкую кровать.
— Вот здесь будешь спать ты.
— А ты?
— На печке.
— Прости меня, я тебе только мешаю.
— Второй кровати у меня нет.
— Я это уже успела заметить. И тут Феликс догадался:
— Так это ты перемыла всю посуду после гостей?
— Я, кто же еще… Они же все пьяные были. Погаси свет, — попросила она.
— Сейчас.
Щелкнул выключатель. В доме стало совсем темно. Три маленьких окна почти не пропускали света. Да и сами они были еле видны из-за разросшихся перед ними деревьев. Феликс сидел, слушая, как шуршит одежда, которую снимает Марина, слышал ее осторожные шаги в темноте. Заскрипели пружины старого матраса, и из темноты послышался голос девушки:
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — тихо ответил он, не трогаясь с места.
Еще некоторое время Марина ворочалась, а Феликс ждал, пока она уснет, потому что понял: ему самому после всего услышанною не удастся глаз сомкнуть. Какое-то странное возбуждение охватило его. Ему казалось, девушка вот-вот скажет еще что-нибудь, хотя бы просто окликнет по имени. Почему-то хотелось услышать ее голос. Ну хоть бы она что-нибудь сказала, спросила про какую-нибудь ерунду.
Но прошло пять минут, десять, а тишину ничто не нарушало. Он включил небольшую лампу-ночник, доставшуюся ему от предыдущих хозяев, и открыл шкаф. Там, в глубине, на полке поблескивало металлом странное сооружение, сочетавшее в себе современность и дух седой старины, — спортивный арбалет. Он взял его под мышку, прихватил пластмассовый футляр с короткими стрелами и вышел во двор. В самом конце участка на стене сарая висела испещренная отверстиями мишень. Рядом с ней находились две прикрытые стальными накладками лампочки подсветки. Когда они загорались, то почти ничего, кроме самой мишени, Феликс и не видел.
Он отошел шагов на двадцать и поднял правой рукой заряженный арбалет. Пронзительно зазвенела тетива. Стрела попала в «яблочко». Феликс выпустил все десять стрел, которые были у него с собой, затем подошел к мишени и принялся вынимать их. Все они торчали в самом центре. А затем он стрелял вновь и вновь и ни разу не промахнулся.
Лишь только на рассвете, когда уже заболело плечо, Вильгельм Телль вернулся в дом. Марина спала так тихо, что не было слышно ее дыхания. Заподозрив неладное, Феликс подошел поближе, наклонился над девушкой и прислушался.
«Нет, жива, — с облегчением вздохнул он, — просто дышит неглубоко и часто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83