А кто же юная девушка?
– Тоже надежная особа, дядюшка, которую по вашему поручению я нашел для мадам де Жернанд и в которой, надеюсь, есть все необходимые вам качества.
Граф велел Жюстине приблизиться, не обращая внимания на присутствующих, поднял ей юбки до пояса и оглядел очень придирчиво, но вместе с тем очень быстро и довольно галантно.
– Сколько вам лет? – спросил он.
– Двадцать лет, сударь.
Он задал ей еще несколько вопросов личного характера. Жюстина сбивчиво рассказала самые интересные эпизоды из своей жизни, не забыв отметить насилие Родена, но искусно избежав тех ужасов, которые она видела в доме только что представленного родственника Жернанда, затем красноречиво описала свое отчаянное положение.
– Вы несчастны, – прервал ее кентавр, – тем лучше… Тем лучше: вы будете податливее… Не правда ли, господа, не такой уж это большой порок, что несчастья преследуют низкую породу людей, которым сама природа предназначила ползать у наших ног? Это делает ее более активной и менее нахальной, и она будет лучше исполнять свои обязанности.
– Но сударь, – сказала Жюстина, – я уже говорила вам о моем происхождении: оно вовсе не низкое.
– Да, да, я это знаю! Мало ли что можно наговорить о себе при такой нищете: нужны иллюзии гордыни, чтобы утешиться за превратности судьбы. Вот так и появляется знатное происхождение, раздавленное ее ударами. Впрочем, мне все равно: я вижу вас в одежде служанки и буду относится к вам соответственно, если не возражаете. Однако от вас зависит ваше счастье: терпение, послушание – и через несколько лет я вас отпущу отсюда с состоянием, которое избавит вас от необходимости служить. Друг мой, – обратился он к Брессаку, – теперь расскажи подробнее об этих достойных родственниках, которых ты привел – хватит заниматься ничтожной девкой.
– Господин и госпожа де Сомбрвиль, носящие теперь имя д'Эстерваль, дорогой дядюшка, обладают всеми качествами, которые сделают это знакомство приятным для вас; вам придется по душе их глубокая развращенность, я в этом уверен, а когда вы узнаете, что, несмотря на имя и богатство, они бросили все, что позволяло им жить достойно в светском обществе, чтобы поселиться в глухом лесу, где их единственным удовольствием было грабить и убивать прохожих, которые приходили за гостеприимством в их гостиницу, – так вот, когда вы об этом узнаете, надеюсь, вы поблагодарите меня за то, что я привез вам столь ценных друзей.
– Они убивают прохожих! – И Жернанд разразился хохотом. – Вот это прекрасно! Мне все это так знакомо… Просто удивительно, что можно делать, имея воображение! Убивать, грабить, разрушать, травить, жечь – нет ничего естественнее, только от этого можно по-настоящему возбудиться. Когда-то и я увлекался такими шалостями, у меня до сих пор кружится от них голова, но я старею, я предпочел более спокойные и менее хлопотные радости. Иногда я предаюсь прежним забавам, но только у себя в доме, мне так больше нравится… А супруга этого приятного человека, она…
– Столь же порочна, как и он, дорогой дядя; надеюсь, ее цинизм и распущенность немало позабавят вас. Поверьте, что наш родственник слишком умен, чтобы связать себя с женщиной, которая не имела бы тех же пороков.
– Надеюсь, – сказал Жернанд, – и признаюсь, что иначе я не простил бы ему брачные узы. Женщины, милый племянник, отличаются жутким желанием мстить за обиды их пола. Простите, мадам, – обратился он к Доротее, – но я люблю женщин не больше, чем их любит мой племянник, в доме я держу только одну, и тот факт, что она служит жертвой моих капризов, извиняет меня в глазах людей, которые думают как я.
Затем, попросив Доротею подойти, сказал:
– По крайней мере она красива, ваша жена… необыкновенно красива; вы позволите кузен?
И распутник, заголив Доротее зад, осмотрел ее ягодицы.
– Клянусь честью, очень даже миленькое седалище, – продолжал он. – Немного мужеподобное, но так мне больше нравится. Надеюсь, у вас никогда не было детей?
– Нет, сударь, никогда, я не поддаюсь на такие штуки, но если бы по неосторожности со мной случилось это несчастье, два или три стаканчика настойки можжевельника быстро избавили бы меня от этого груза
– Ага! Прекрасно, прекрасно! Я вижу, что она очень любезна, ваша супруга. В паре с моей они будут составлять восхитительный контраст, мне не терпится соединить их.
– Может быть, вы желаете, чтобы я оставил вас наедине с ней? – предложил д'Эстерваль.
– Ни в коем случае, – ответил граф, – мы не должны стесняться друг с другом, и я хочу верить, что отныне наши удовольствия будут соответствовать нашим мыслям.
– Все будет открыто, – добавил Брессак, – только в этом заключается вся прелесть в обществе.
– А вы кузен, – продолжал Жернанд, обращаясь к д'Эстервалю, – у вас, должно быть, член..?
– Как у мула, – досказал Брессак. – Хоть я и привык принимать громадные предметы в задницу, уверяю вас, что его штука до сих пор причиняет мне боль.
И Жюстина по знаку маркиза быстро спустила с д'Эстерваля панталоны, и глазам Жернанда предстал один из самых красивых и самых огромных членов, какие он видел в своей жизни.
– Ого, это действительно потрясающе! – восхитился граф и попытался пососать его, ноне смог даже обхватить губами. – Да, мой дорогой, я просто жажду увидеть, как вы насадите на него мою жену. Покажи-ка теперь свои ягодицы, Брессак, дай я засуну его в твой зад… Он прекрасно входит… Ах, какой анус, племянничек, какой анус! Никогда не встречал такого просторного. А ну, друзья, – приказал он своим юным наперсникам, – пусть один из вас приласкает яички Брессаку, а другой повернется к нему задницей, в общем сделайте все, что нужно мужчине, которого сношают. Мужчина с членом в потрохах – это весьма деликатный предмет, и с ним надо обращаться особенно бережно…
Композиция составилась, и скоро Брессак, которого содомировали и который сам кого-то содомировал, почувствовал приближение оргазма.
– Подожди, подожди! – крикнул ему дядя, заметив это. – Побереги себя, друг мой, я просто хотел посмотреть, как это будет выглядеть. Нас зовут к обеду – пора садиться за стол. Для меня это святое дело, а за десертом я буду в вашем распоряжении, тогда мы и исполним несколько сцен и насладимся все четверо.
Когда сели за стол, граф сказал:
– Простите, но я вас не ждал: мой племянник не предупредил меня, поэтому я предложу вам мой обычный обед, так что не обессудьте за скудость.
На обед подали суп с итальянскими макаронами и с шафраном и раковый суп, приправленный бульоном из свиного окорока, филейную часть говядины, приготовленную по-английски, двенадцать легких закусок – шесть вареных и шесть овощных, двенадцать первых блюд – четыре мясных, четыре из птицы и четыре запеченных, кабанью голову, двенадцать различных блюд с жареньями, которых сменили легкие блюда, предшествующие десерту – двенадцать овощных, шесть видов желе и шесть кондитерских изделий, двадцать видов фруктов и компотов, шесть сортов мороженного, восемь сортов вин, шесть разных ликеров, ром, пунш, коричный спирт, шоколад и кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228
– Тоже надежная особа, дядюшка, которую по вашему поручению я нашел для мадам де Жернанд и в которой, надеюсь, есть все необходимые вам качества.
Граф велел Жюстине приблизиться, не обращая внимания на присутствующих, поднял ей юбки до пояса и оглядел очень придирчиво, но вместе с тем очень быстро и довольно галантно.
– Сколько вам лет? – спросил он.
– Двадцать лет, сударь.
Он задал ей еще несколько вопросов личного характера. Жюстина сбивчиво рассказала самые интересные эпизоды из своей жизни, не забыв отметить насилие Родена, но искусно избежав тех ужасов, которые она видела в доме только что представленного родственника Жернанда, затем красноречиво описала свое отчаянное положение.
– Вы несчастны, – прервал ее кентавр, – тем лучше… Тем лучше: вы будете податливее… Не правда ли, господа, не такой уж это большой порок, что несчастья преследуют низкую породу людей, которым сама природа предназначила ползать у наших ног? Это делает ее более активной и менее нахальной, и она будет лучше исполнять свои обязанности.
– Но сударь, – сказала Жюстина, – я уже говорила вам о моем происхождении: оно вовсе не низкое.
– Да, да, я это знаю! Мало ли что можно наговорить о себе при такой нищете: нужны иллюзии гордыни, чтобы утешиться за превратности судьбы. Вот так и появляется знатное происхождение, раздавленное ее ударами. Впрочем, мне все равно: я вижу вас в одежде служанки и буду относится к вам соответственно, если не возражаете. Однако от вас зависит ваше счастье: терпение, послушание – и через несколько лет я вас отпущу отсюда с состоянием, которое избавит вас от необходимости служить. Друг мой, – обратился он к Брессаку, – теперь расскажи подробнее об этих достойных родственниках, которых ты привел – хватит заниматься ничтожной девкой.
– Господин и госпожа де Сомбрвиль, носящие теперь имя д'Эстерваль, дорогой дядюшка, обладают всеми качествами, которые сделают это знакомство приятным для вас; вам придется по душе их глубокая развращенность, я в этом уверен, а когда вы узнаете, что, несмотря на имя и богатство, они бросили все, что позволяло им жить достойно в светском обществе, чтобы поселиться в глухом лесу, где их единственным удовольствием было грабить и убивать прохожих, которые приходили за гостеприимством в их гостиницу, – так вот, когда вы об этом узнаете, надеюсь, вы поблагодарите меня за то, что я привез вам столь ценных друзей.
– Они убивают прохожих! – И Жернанд разразился хохотом. – Вот это прекрасно! Мне все это так знакомо… Просто удивительно, что можно делать, имея воображение! Убивать, грабить, разрушать, травить, жечь – нет ничего естественнее, только от этого можно по-настоящему возбудиться. Когда-то и я увлекался такими шалостями, у меня до сих пор кружится от них голова, но я старею, я предпочел более спокойные и менее хлопотные радости. Иногда я предаюсь прежним забавам, но только у себя в доме, мне так больше нравится… А супруга этого приятного человека, она…
– Столь же порочна, как и он, дорогой дядя; надеюсь, ее цинизм и распущенность немало позабавят вас. Поверьте, что наш родственник слишком умен, чтобы связать себя с женщиной, которая не имела бы тех же пороков.
– Надеюсь, – сказал Жернанд, – и признаюсь, что иначе я не простил бы ему брачные узы. Женщины, милый племянник, отличаются жутким желанием мстить за обиды их пола. Простите, мадам, – обратился он к Доротее, – но я люблю женщин не больше, чем их любит мой племянник, в доме я держу только одну, и тот факт, что она служит жертвой моих капризов, извиняет меня в глазах людей, которые думают как я.
Затем, попросив Доротею подойти, сказал:
– По крайней мере она красива, ваша жена… необыкновенно красива; вы позволите кузен?
И распутник, заголив Доротее зад, осмотрел ее ягодицы.
– Клянусь честью, очень даже миленькое седалище, – продолжал он. – Немного мужеподобное, но так мне больше нравится. Надеюсь, у вас никогда не было детей?
– Нет, сударь, никогда, я не поддаюсь на такие штуки, но если бы по неосторожности со мной случилось это несчастье, два или три стаканчика настойки можжевельника быстро избавили бы меня от этого груза
– Ага! Прекрасно, прекрасно! Я вижу, что она очень любезна, ваша супруга. В паре с моей они будут составлять восхитительный контраст, мне не терпится соединить их.
– Может быть, вы желаете, чтобы я оставил вас наедине с ней? – предложил д'Эстерваль.
– Ни в коем случае, – ответил граф, – мы не должны стесняться друг с другом, и я хочу верить, что отныне наши удовольствия будут соответствовать нашим мыслям.
– Все будет открыто, – добавил Брессак, – только в этом заключается вся прелесть в обществе.
– А вы кузен, – продолжал Жернанд, обращаясь к д'Эстервалю, – у вас, должно быть, член..?
– Как у мула, – досказал Брессак. – Хоть я и привык принимать громадные предметы в задницу, уверяю вас, что его штука до сих пор причиняет мне боль.
И Жюстина по знаку маркиза быстро спустила с д'Эстерваля панталоны, и глазам Жернанда предстал один из самых красивых и самых огромных членов, какие он видел в своей жизни.
– Ого, это действительно потрясающе! – восхитился граф и попытался пососать его, ноне смог даже обхватить губами. – Да, мой дорогой, я просто жажду увидеть, как вы насадите на него мою жену. Покажи-ка теперь свои ягодицы, Брессак, дай я засуну его в твой зад… Он прекрасно входит… Ах, какой анус, племянничек, какой анус! Никогда не встречал такого просторного. А ну, друзья, – приказал он своим юным наперсникам, – пусть один из вас приласкает яички Брессаку, а другой повернется к нему задницей, в общем сделайте все, что нужно мужчине, которого сношают. Мужчина с членом в потрохах – это весьма деликатный предмет, и с ним надо обращаться особенно бережно…
Композиция составилась, и скоро Брессак, которого содомировали и который сам кого-то содомировал, почувствовал приближение оргазма.
– Подожди, подожди! – крикнул ему дядя, заметив это. – Побереги себя, друг мой, я просто хотел посмотреть, как это будет выглядеть. Нас зовут к обеду – пора садиться за стол. Для меня это святое дело, а за десертом я буду в вашем распоряжении, тогда мы и исполним несколько сцен и насладимся все четверо.
Когда сели за стол, граф сказал:
– Простите, но я вас не ждал: мой племянник не предупредил меня, поэтому я предложу вам мой обычный обед, так что не обессудьте за скудость.
На обед подали суп с итальянскими макаронами и с шафраном и раковый суп, приправленный бульоном из свиного окорока, филейную часть говядины, приготовленную по-английски, двенадцать легких закусок – шесть вареных и шесть овощных, двенадцать первых блюд – четыре мясных, четыре из птицы и четыре запеченных, кабанью голову, двенадцать различных блюд с жареньями, которых сменили легкие блюда, предшествующие десерту – двенадцать овощных, шесть видов желе и шесть кондитерских изделий, двадцать видов фруктов и компотов, шесть сортов мороженного, восемь сортов вин, шесть разных ликеров, ром, пунш, коричный спирт, шоколад и кофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228