Как я уже говорила, мы поднимаемся в семь утра летом и в девять зимой, но укладываемся спать довольно поздно по причине поздних ужинов. Сразу после подъема появляется дежурный регент. Он садится в большое кресло. мы по очереди подходим к нему и задираем юбки с той стороны, которая ему больше по вкусу: он трогает, целует и внимательно осматривает обнаженную часть тела. После этой церемонии входит директриса и делает регенту доклад: назначаются наказания, некоторые приводятся в исполнение немедленно в апартаментах директрисы. Другие откладываются до вечерней ассамблеи. Если речь идет о смертной казни, жертву связывают и бросают в каземат, а казнь происходит во время оргий. Но здесь надо отметить довольно странный момент: как только регент зачитал приговор, дав возможность виновному ознакомиться с кодексом, он тут же вместе с директрисой и жертвой удаляется в отдельный кабинет, и они оба развлекаются там добрый час, прежде чем препроводить обреченного в темницу. Как говорят эти злодеи, ничто не сравнится с наслаждением, которое можно получить от приговоренного к смерти, и это особенно приятно для судьи или для палача. А сколько было случаев совершенно произвольных приговоров, потому что они приносили несравненную радость палачам! Иногда и нас приглашают присутствовать на таких заупокойных утехах. Жертву облачают в черный креп, она обливается слезами или теряет сознание, что приводит злодеев в настоящий экстаз. Тогда они превращаются в диких зверей и творят ужасные вещи, при этом грозят нам такими же пытками и доходят до кульминации в разгар мерзостей и гнусностей. За несколько дней до твоего прихода я присутствовала при такой сцене, когда расправлялись с семнадцатилетней девушкой, прекрасной как Венера. Дежурным регентом был Жером. Директриса обвинила ее в попытке сбежать, девушка отрицала это. Викторина привела Жерома в ее камеру, где были сломаны две решетки. Клементина – так звали бедняжку – продолжала отказываться, но ее не слушали: закон был против нее; ей зачитали восемнадцатый пункт, который обрекал ее на смерть; она стала протестовать, но, конечно, все было бесполезно. Эту злую шутку сыграли с ней Жером и директриса, они оба невзлюбили девушку и поклялись погубить ее; даже решетки они подпилили сами, и несчастная стала жертвой их гнусного злодейства. Меня и еще одного юношу вызвали присутствовать на последней жуткой церемонии, и невозможно описать то, что проделывал с несчастной Жером, то, что он заставил ее делать и что от нее потребовал. Она оказалась стойкой и умерла без слез, а Жером, содомируя ее, повторял:
– Я знаю, что ты невиновна, но меня возбуждала мысль о твоей смерти, и я кончу, когда ты испустишь дух.
Затем он спросил ее, какой смертью она желает умереть:
– Твое преступление требует самой мучительной казни, но я могу облегчить твою участь, так что выбирай сама, шлюха.
– Самой быстрой! – вскричала Клементина.
– Хорошо, значит ты будешь издыхать медленно, – ответил монах, истекая похотью. – Да, медленно и мучительно… Вот так ты умрешь от моих рук.
Потом он овладел юношей; мне пришлось на коленях облизывать задний проход этому распутнику, который в это время впивался языком в рот жертвы, вдыхая, как он сказал, последнее дыхание боли, страха и отчаяния. Он завершил церемонию, излив свою похоть в рот Клементины, его сношал юноша, а сам он изо всех сил бил меня и ругался самыми последними словами.
После наказаний регент передает директрисе список приглашенных к ужину с указанием того, в каком состоянии они должны прибыть.
Вообще он редко выходит из зала без сладострастной сцены, в которую вовлекает две дюжины девушек, а иногда их число достигает двадцати. Руководит спектаклем директриса, она же следит за тем, чтобы с нашей стороны царила беспрекословная покорность. Потом регент переходит в мужской сераль, где происходит то же самое.
Часто случается, что какой-нибудь монах возжелает перед завтраком девушку в своей постели. В этом случае брат – надзиратель приносит карточку с именем нужной наложницы и регент отдает соответствующее распоряжение. Избранница возвращается из кельи в сопровождении надзирателя, и если она не угодила монаху, надзиратель передает директрисе записку с просьбой внести ее в список провинившихся, который на следующий день передается дежурному регенту.
После обхода наступает время завтрака. С этого момента до самого вечера нас могут вызвать только для каких-то особых услуг, что бывает довольно редко, так как монахи обедают в монастыре и обычно проводят там весь день. В семь вечера летом или в шесть зимой брат-надсмотрщик приходит за теми, кто вызван на ужин, он сам уводит их, оставляя на ночь тех, кого указали монахи, их отводят в кельи дежурные девушки.
– Дежурные девушки? – удивилась Жюстина. – Что это еще за обязанность?
– Она заключается в следующем, – ответила Омфала. – Первого числа каждого месяца каждый монах выбирает двух девушек, которые до конца месяца должны служить исполнительницами его самых интимных и самых грязных желаний; он не имеет права поменять их в продолжение этого срока или выбрать одних и тех же два месяца подряд. Здесь нет службы более тяжелой, унизительной и мучительной, чем эта обязанность, и я даже не знаю, привыкнешь ли ты к ней.
– Увы, – заметила Жюстина, – я рождена для страданий, и нет таких, к которым я не смогла бы привыкнуть.
– Как только пробьет пять часов, – продолжала Омфала, – дежурные девушки в сопровождении надсмотрщика приходят обнаженные к своему монаху и не покидают его до утра, когда он уходит в монастырь. Когда он возвращается, они снова присоединяются к нему. Их обязанности почти не оставляют им времени, чтобы поесть или отдохнуть, так как они всю ночь должны проводить возле своего господина; они должны слепо исполнять все капризы этого распутника, да что там капризы! Они служат для удовлетворения любой его нужды: в келье нет других сосудов для этой цели, кроме рта или груди несчастных, которые, не отходя от деспота ни на шаг, обязаны терпеть и днем и ночью все его самые дикие, самые мерзкие и отвратительные выходки, в чем бы они не выражались, да еще изображать довольство и благодарить его за все. Даже намек на неудовольствие или отвращение карается незамедлительно согласно двенадцатому пункту, и к наказанию добавляют еще двести ударов, чтобы показать, что обязанности дежурных девушек должны исполняться с еще большим рвением, нежели все прочие. Эти девушки принимают участие во всех сладострастных действиях господина, и на их долю выпадает самая грязная работа. Если монах насладился другой женщиной или юношей, его тело приводят в порядок языки этих несчастных, если он желает возбудиться заранее, они опять помогают ему языком и губами;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228