Теряясь в догадках относительно истязаний, ему уготованных, он рисует их в своем воображении в тысячах форм, одна ужаснее другой. Самый слабый шум кажется ему шагами палачей: его кровь застывает, сердце его останавливается, и меч, – который разрушит нить его существования, не так страшен для него, как переживаемый момент.
Очевидно, граф начал расправу со своей жены. Словом, о событии, которое спасло Жюстину, нам остается только догадываться. Тридцать шесть часов наша героиня пребывала в ужасном состоянии, описанном выше, наконец дверь отворилась, и вошел Жернанд. Он был один, глаза его гневно сверкали.
– Вам известно, какая смерть вас ожидает, – начал он. – Ваша ядовитая кровь будет сочиться по капле, я буду пускать ее три раза в день, как уже говорилось, я давно ждал этого случая и благодарен вам за предоставленную возможность.
Монстр, не в силах больше сдерживать свою страсть, взял Жюстину за руку, надрезал ее и, когда набежало три чашки крови, перевязал рану. Не успел он закончить, как раздались громкие крики.
– Господин! Господин! – сказала запыхавшаяся служанка. – Идите скорее, мадам умирает… Она хочет поговорить с вами, пока не отдала Богу душу.
И посланница тут же повернулась и поспешила к госпоже. Как бы ни был привычен человек к злодейству, редко случается, чтобы известие о его результатах не заставило дрогнуть злодейскую душу. При этом на какой-то миг добродетель входит в свои права, которые тут же вновь уступает пороку. Жернанд выскочил следом и забыл запереть двери. Жюстина воспользовалась случаем; несмотря на почти трехдневную диету и на обильное кровопускание, она бросилась вон из темницы, пробежала через двор и оказалась на дороге, никем не замеченная… Надо идти, твердила она про себя, идти во что бы то ни стало; если неправый презирает слабого, все равно существует Бог, который защищает несчастных и никогда их не покидает.
Вдохновленная такими утешительными и химерическими мыслями, она храбро двинулась вперед и к ночи добралась до какой-то хижины, расположенной в шести лье от замка.
Считая свою госпожу мертвой, не имея при себе письма, где был написан адрес ее матери, она отказалась от всякой надежды быть полезной для несчастной Вольмир и утром пошла дальше, отбросив также мысль жаловаться кому-либо и намереваясь лишь добраться до Лиона, куда и пришла на восьмой день, ослабевшая, еле державшаяся на ногах, зато никем не преследуемая. Отдохнув немного, она приняла решение идти в Гренобль, где ее наверняка должно ждать счастье (так ей казалось по крайней мере). А мы проследуем за ней, узнаем, что будет дальше, и поведаем о том читателю, который пожелает снова взять в руки нашу книгу.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Странная встреча. – Отвергнутое предложение. – Какую награду получила Жюстина за доброе дело. – Убежище нищих. – Нравы и обычаи этих людей
Ничто так не способствует размышлениям, как несчастье: постоянно мрачный, замкнутый в себе, тот, кого преследует фортуна, с горечью обвиняет всех и вся, не давая себе труда задуматься о том, что, поскольку на земле милости и превратности судьбы распределены приблизительно поровну, каждому должна достаться толика тех и других .
Повинуясь порыву, естественному для всех людей в подобных обстоятельствах, Жюстина была погружена в тягостные мысли, когда на глаза ей попала газета, где она прочитала, что Роден, тот самый негодяй из Сен-Марселя, который так жестоко покарал ее за попытку помешать задуманному им детоубийству, назначен придворным хирургом русской императрицы с очень высоким жалованьем. «Великий Боже, – с изумлением покачала она головой, – стало быть, мне суждено небом видеть порок торжествующим, а добродетель в оковах! Ну что ж, пусть он радуется, этот злодей, раз так угодно провидению, пусть торжествует! А ты, страдай, несчастная, но страдай молча, без жалоб: таков приговор судьбы, покорись ему, и пусть твой путь тернист, –сумей достойно пройти его; награду ты найдешь в своем сердце, а чистые радости стоят большего, нежели угрызения совести, которые терзают твоих палачей…» Ах, бедное создание, ей было невдомек, что угрызения не посещают души людей, составлявших несчастье ее жизни, и что существует эпоха злобности, когда человек не только не тяготится злом, которое он творит, но напротив, приходит в отчаяние от скудости своих возможностей творить его еще больше.
Кроткая девушка еще не познала все примеры торжества зла, примеры, столь печальные для добродетели и столь милые пороку, который не перестает им радоваться, и развращенность персонажа, которого ей предстояло встретить, должна была, разумеется, потрясти и удручить ее более, чем все прежние события, ибо этот человек подверг ее самым кровавым истязаниям.
Она готовилась в дорогу, когда одетый в зеленое лакей однажды вечером принес ей записку следующего содержания, попросив ускорить ответ:
«Некое лицо, которое когда-то поступило несправедливо по отношению к вам, горит желанием увидеться с вами; если вы поспешите, вы узнаете нечто очень важное, что, возможно, заставит вас изменить о нем мнение».
– Кто вас послал, сударь? – спросила Жюстина у лакея. – Я не дам ответа, пока не буду знать, кто ваш хозяин.
– Его зовут господин де Сен-Флоран, мадемуазель; он имел удовольствие встречаться с вами раньше недалеко от Парижа; он говорит, что вы оказали ему услуги, за
1 Греки изображали Юпитера восседающим между двух сосудов: в одном были дары фортуны, в другом – ее немилости. Бог пригоршнями доставал содержимое сосудов и по очереди бросал на людей, но он чаще запускал руку в бочку с несчастьями, чем с благоденствиями. (Прим. автора.)
которые он хочет вас отблагодарить; сейчас он держит, в руках торговлю этого города и имеет возможность быть вам полезным. Короче, он ждет вас.
Жюстина недолго раздумывала. Если бы этот человек, решила она, не имел добрых намерений, разве стал бы он писать такую записку? Он, конечно, же раскаивается в своих старых грехах и с ужасом вспоминает, как отнял у меня самое дорогое, как в угоду своему мерзкому капризу сделал со мной самое ужасное, что может испытать женщина; разумеется, он вспоминает узы, которые нас связывают. Да, да, это угрызения совести мучают его, надо спешить: я возьму на душу грех, если не успокою их. К тому же не такое блестящее у меня положение, чтобы отвергать предложенную помощь. Разве не должна я с благодарностью принять то, что предлагает мне небо в утешение? Он хочет встретиться со мной в своем доме, в силу своего богатства он должен быть окружен людьми, перед которыми не осмелится снова причинить мне зло, ну а я – прости меня Господи! – могу ли я надеяться на что-нибудь другое, кроме сочувствия и уважения?
Поразмыслив таким образом, Жюстина сказала лакею, что завтра в одиннадцать часов она будет иметь честь приветствовать его хозяина, чтобы поздравить его с благодеяниями, которыми осыпала его фортуна, но что, увы, она не может похвастать этим же… Она легла в постель, думая о том, что скажет ей этот человек, и всю ночь не сомкнула глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228