Болтающуюся на честном слове корму волной отнесло влево, как автомобильный прицеп на крутом повороте. Юй застыл на месте, в оцепенении наблюдая, как очередная волна, предательски шарахнув наискосок в ахтерштевень, окончательно оторвала ее от парохода и понесла прочь, кружа и швыряя, словно бумажный кораблик. В следующее мгновение все огни на судне мигнули и погасли.
Из люков на палубу, покрытую снегом и льдом, посыпались полуодетые члены экипажа, на все лады проклиная генерала, лишившего их шлюпок и спасательных жилетов. Катастрофа произошла так быстро, что застала команду врасплох. Температура забортной воды не превышала тридцати четырех градусов по Фаренгейту, а воздуха — пяти градусов. Люди в панике прыгали за борт, очертя голову и не вспоминая о том, что ледяная вода убивает вернее пули. Нетренированный организм способен сопротивляться переохлаждению всего несколько минут, но очень часто человек погибает сразу — от остановки сердца, вызванной шоком от слишком резкого перепада температур.
Отделившаяся корма затонула ровно через четыре минуты. От «Принцессы» осталась только носовая часть с уродливо притулившейся на самом краю разлома трубой и небольшой кучкой людей на остатках палубы, цепляющихся за что попало в тщетной попытке продлить жизнь хотя бы на несколько минут. Волна за волной перехлестывали через борта, смывая уцелевших одного за другим.
Вцепившись мертвой хваткой в руку Кати, Гэллахер буквально выволок ее наверх по трапу через аварийный люк близ рубки, за которой находился большой надувной плот, каким-то чудом избежавший расправы со стороны генерала и его подручных наряду со всеми остальными спасательными средствами. То ли не обратили внимания, то ли просто не знали, что это такое. К несказанному удивлению ирландца, на плоту не оказалось ни души. Вероятно, ни один из матросов или офицеров «Принцессы», охваченных смятением и паникой, так и не вспомнил — или не успел вспомнить — о его существовании. Скользя и спотыкаясь на обледеневшей палубе, Катя и Гэллахер добирались до заветной цели чуть ли не ползком. Ураганный ветер обжигал им лица, мокрый снег слепил глаза.
— Фриц! — внезапно воскликнула Катя. — Мой маленький Фриц! Мы забыли моего малыша в каюте.
— У нас нет времени, чтобы вернуться за ним, — отрывисто произнес Гэллахер.
— Но мы не можем его бросить! — возмутилась девушка.
Ирландец посмотрел в глаза любимой и с грустью произнес:
— Прости, я тоже виноват. Но уже слишком поздно. Жизнь щенка не стоит обеих наших, поверь.
Катя попыталась вырваться, но Гэллахер не позволил. Схватив девушку в охапку, он перевалил ее через высокий надувной бортик и строго проговорил:
— Садись на дно и держись крепче. И прекрати истерику, иначе врежу.
Катя впервые видела своего жениха, обычно нежного и предупредительного, в таком состоянии. Испуганно ойкнув, она прекратила дергаться и послушно вцепилась в опоясывающие борт плота по периметру крепления для рук. Гэллахер извлек из-за голенища сапога нож и принялся перепиливать толстые канаты, которыми плот был принайтован к платформе. Покончив с последним, он приподнялся на цыпочки и заглянул сквозь иллюминатор. Рубку тускло освещала пара аварийных лампочек. У штурвала, спокойный и сосредоточенный, стоял капитан Хант, готовый разделить участь своего последнего судна и команды.
Гэллахер забарабанил кулаком в стекло, пытаясь привлечь внимание Ханта, но тот даже не обернулся, только демонстративно засунул руки в карманы, всем своим видом показывая, что не намерен, подобно крысе, бежать с тонущего корабля. Прямой и строгий в белом капитанском кителе, он смотрел вперед широко раскрытыми глазами, и кто знает, какие дали и горизонты открывались ему там, за непроницаемой вьюжной завесой?
Ирландец с досадой стукнул кулаком в последний раз и отвернулся. Внезапно его внимание привлекла чья-то массивная фигура, вынырнувшая из темноты и снежной круговерти. Неизвестный оступался и падал, но тут же поднимался и снова продвигался вперед, тоненько подвывая от страха, как будто за ним гналась целая стая голодных баньши. Наткнувшись на плот, он споткнулся и по инерции перевалился через бортик головой вперед. Гэллахер низко наклонился над ним и только тогда смог опознать в этом человеке с остановившимся и совершенно безумным взором еще вчера вальяжного и неприступного генерала Юя.
Видимо, человеческое присутствие благотворно подействовало на рассудок генерала. Не прошло и нескольких секунд, как взгляд его вновь сделался осмысленным и он с любопытством огляделся. Похоже, генерал оказался не такой уж сухопутной крысой, потому что, судя по загоревшимся у него в глазах огонькам, сразу понял, куда его занесло. Схватив Гэллахера за руку, он хрипло проговорил:
— Нам необходимо поскорее перерезать канаты. У меня есть нож. Сейчас...
Ирландец покачал головой.
— Не стоит беспокоиться, генерал, я уже позаботился об этом.
— А вы не боитесь, что плот затянет в воронку, когда судно пойдет ко дну?
— Не затянет. В такую погоду нас смоет и отнесет на целый кабельтов, прежде чем вы успеете крикнуть «мама!» Ложитесь на дно и держитесь крепче.
Юй молча кивнул и последовал совету Гэллахера. Тот тоже занял свое место рядом с Катей, полуобняв ее за плечи левой рукой.
Приглушенный гром, сопровождаемый сильнейшим толчком, прокатился по внутренним отсекам «Принцессы». Ледяная вода добралась наконец до машинного отделения, и котлы взорвались. Остававшаяся на плаву носовая часть судна вздрогнула и начала быстро уходить под воду. Форштевень взмыл вверх, обнажив обросшее ракушками и пучками водорослей днище. Стальные растяжки, поддерживающие дымовую трубу, полопались под ее тяжестью, и массивный цилиндр высотой с водонапорную башню с громким всплеском обрушился в пучину.
Набежавшая волна подхватила спасательный плот и, как предсказывал Гэллахер, сразу отнесла далеко в сторону от гибнущего судна. Последним, что увидел ирландец, была застывшая, как гранитная статуя, фигура капитана Ханта, обеими руками сжимающего медные рукоятки штурвала. Все произошло очень быстро, в течение нескольких секунд, хотя пассажирам плота они показались вечностью. Некоторое время до них еще доносились из мрака отчаянные крики о помощи, но вскоре стихли и они, оставив чудом спасшихся наедине с первозданным хаосом бури. Минуту или две Гэллахер и Катя завороженно следили за вздымающимся, словно исполинский коготь, форштевнем, но на больший срок запаса плавучести не хватило. Испустив последний жалобный вздох, «Принцесса Ван Ду» камнем пошла ко дну. Темная пучина поглотила ее вместе с остатками экипажа и покоившимся в трюмах таинственным грузом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223
Из люков на палубу, покрытую снегом и льдом, посыпались полуодетые члены экипажа, на все лады проклиная генерала, лишившего их шлюпок и спасательных жилетов. Катастрофа произошла так быстро, что застала команду врасплох. Температура забортной воды не превышала тридцати четырех градусов по Фаренгейту, а воздуха — пяти градусов. Люди в панике прыгали за борт, очертя голову и не вспоминая о том, что ледяная вода убивает вернее пули. Нетренированный организм способен сопротивляться переохлаждению всего несколько минут, но очень часто человек погибает сразу — от остановки сердца, вызванной шоком от слишком резкого перепада температур.
Отделившаяся корма затонула ровно через четыре минуты. От «Принцессы» осталась только носовая часть с уродливо притулившейся на самом краю разлома трубой и небольшой кучкой людей на остатках палубы, цепляющихся за что попало в тщетной попытке продлить жизнь хотя бы на несколько минут. Волна за волной перехлестывали через борта, смывая уцелевших одного за другим.
Вцепившись мертвой хваткой в руку Кати, Гэллахер буквально выволок ее наверх по трапу через аварийный люк близ рубки, за которой находился большой надувной плот, каким-то чудом избежавший расправы со стороны генерала и его подручных наряду со всеми остальными спасательными средствами. То ли не обратили внимания, то ли просто не знали, что это такое. К несказанному удивлению ирландца, на плоту не оказалось ни души. Вероятно, ни один из матросов или офицеров «Принцессы», охваченных смятением и паникой, так и не вспомнил — или не успел вспомнить — о его существовании. Скользя и спотыкаясь на обледеневшей палубе, Катя и Гэллахер добирались до заветной цели чуть ли не ползком. Ураганный ветер обжигал им лица, мокрый снег слепил глаза.
— Фриц! — внезапно воскликнула Катя. — Мой маленький Фриц! Мы забыли моего малыша в каюте.
— У нас нет времени, чтобы вернуться за ним, — отрывисто произнес Гэллахер.
— Но мы не можем его бросить! — возмутилась девушка.
Ирландец посмотрел в глаза любимой и с грустью произнес:
— Прости, я тоже виноват. Но уже слишком поздно. Жизнь щенка не стоит обеих наших, поверь.
Катя попыталась вырваться, но Гэллахер не позволил. Схватив девушку в охапку, он перевалил ее через высокий надувной бортик и строго проговорил:
— Садись на дно и держись крепче. И прекрати истерику, иначе врежу.
Катя впервые видела своего жениха, обычно нежного и предупредительного, в таком состоянии. Испуганно ойкнув, она прекратила дергаться и послушно вцепилась в опоясывающие борт плота по периметру крепления для рук. Гэллахер извлек из-за голенища сапога нож и принялся перепиливать толстые канаты, которыми плот был принайтован к платформе. Покончив с последним, он приподнялся на цыпочки и заглянул сквозь иллюминатор. Рубку тускло освещала пара аварийных лампочек. У штурвала, спокойный и сосредоточенный, стоял капитан Хант, готовый разделить участь своего последнего судна и команды.
Гэллахер забарабанил кулаком в стекло, пытаясь привлечь внимание Ханта, но тот даже не обернулся, только демонстративно засунул руки в карманы, всем своим видом показывая, что не намерен, подобно крысе, бежать с тонущего корабля. Прямой и строгий в белом капитанском кителе, он смотрел вперед широко раскрытыми глазами, и кто знает, какие дали и горизонты открывались ему там, за непроницаемой вьюжной завесой?
Ирландец с досадой стукнул кулаком в последний раз и отвернулся. Внезапно его внимание привлекла чья-то массивная фигура, вынырнувшая из темноты и снежной круговерти. Неизвестный оступался и падал, но тут же поднимался и снова продвигался вперед, тоненько подвывая от страха, как будто за ним гналась целая стая голодных баньши. Наткнувшись на плот, он споткнулся и по инерции перевалился через бортик головой вперед. Гэллахер низко наклонился над ним и только тогда смог опознать в этом человеке с остановившимся и совершенно безумным взором еще вчера вальяжного и неприступного генерала Юя.
Видимо, человеческое присутствие благотворно подействовало на рассудок генерала. Не прошло и нескольких секунд, как взгляд его вновь сделался осмысленным и он с любопытством огляделся. Похоже, генерал оказался не такой уж сухопутной крысой, потому что, судя по загоревшимся у него в глазах огонькам, сразу понял, куда его занесло. Схватив Гэллахера за руку, он хрипло проговорил:
— Нам необходимо поскорее перерезать канаты. У меня есть нож. Сейчас...
Ирландец покачал головой.
— Не стоит беспокоиться, генерал, я уже позаботился об этом.
— А вы не боитесь, что плот затянет в воронку, когда судно пойдет ко дну?
— Не затянет. В такую погоду нас смоет и отнесет на целый кабельтов, прежде чем вы успеете крикнуть «мама!» Ложитесь на дно и держитесь крепче.
Юй молча кивнул и последовал совету Гэллахера. Тот тоже занял свое место рядом с Катей, полуобняв ее за плечи левой рукой.
Приглушенный гром, сопровождаемый сильнейшим толчком, прокатился по внутренним отсекам «Принцессы». Ледяная вода добралась наконец до машинного отделения, и котлы взорвались. Остававшаяся на плаву носовая часть судна вздрогнула и начала быстро уходить под воду. Форштевень взмыл вверх, обнажив обросшее ракушками и пучками водорослей днище. Стальные растяжки, поддерживающие дымовую трубу, полопались под ее тяжестью, и массивный цилиндр высотой с водонапорную башню с громким всплеском обрушился в пучину.
Набежавшая волна подхватила спасательный плот и, как предсказывал Гэллахер, сразу отнесла далеко в сторону от гибнущего судна. Последним, что увидел ирландец, была застывшая, как гранитная статуя, фигура капитана Ханта, обеими руками сжимающего медные рукоятки штурвала. Все произошло очень быстро, в течение нескольких секунд, хотя пассажирам плота они показались вечностью. Некоторое время до них еще доносились из мрака отчаянные крики о помощи, но вскоре стихли и они, оставив чудом спасшихся наедине с первозданным хаосом бури. Минуту или две Гэллахер и Катя завороженно следили за вздымающимся, словно исполинский коготь, форштевнем, но на больший срок запаса плавучести не хватило. Испустив последний жалобный вздох, «Принцесса Ван Ду» камнем пошла ко дну. Темная пучина поглотила ее вместе с остатками экипажа и покоившимся в трюмах таинственным грузом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223