На сей раз она оказалась над головой. Я въезжал под мост, а Она шла по нему.
Не рассуждая — Удача этого не любит, — я въехал на откос. Врубил аварийку, машинально подхватил сумку с вещмешком и, проклиная все свои ноющие болячки, помчался наверх, к выходу с моста. Сердце бухало, тяжеленная ноша цеплялась за ноги. Когда сообразил повесить сумку на плечо, стало заносить вправо. И сразу вспомнилось, что давно не жрал, что вымотался донельзя, что посидеть довелось только в машине и только с полчасика. И еще пугало, что я совершенно не представляю, что Ей сейчас скажу. Но все равно ковылял, да так горячо, что уже готов был бросить сумищу со всеми моими трофеями к черту. Но, к счастью, этого не понадобилось: Она шла не спеша. По плечам и развороту головы чувствовалось, что не просто идет — проверяется на предмет хвоста. Еще бы: мост — самое подходящее, как в прописях, место для слежки и преследования...
Ладная, крепкая. Откинутый капюшон с меховой опушкой оттеняет гордую золотистую гриву. Кожаная куртка до середины бедер венчает сильные длинные ноги. Сапожки на устойчивых широких каблуках подчеркивают крепкие круглые икры. Она не просто шла, ступая ногами по асфальту. Она гарцевала сама для себя, излучая силу, энергию и шарм. Зацепив меня краем глаза. Она остановилась, на мгновение застыла и настороженно обернулась. Я, чтобы не напугать ее, перешел на шаг. Постарался улыбнуться, чувствуя, как из чуть подживших ссадин тут же пошла кровь.
Ну и что мне Ей сейчас сказать: «Извините, будьте любезны... Я — тот, кто вас давеча того... маленько насиловал. Окажите любезность, полюбите меня!»? Но ведь десять миллионов людей в Москве — 10 000 ООО! И что, просто так двое из них, самые нужные друг другу, вдруг пересеклись именно в тот момент, когда мне без нее хоть волком вой?!
Разве это не Чудо? Разве не Судьба? Разве не Его воля?
Ира всплеснула руками и вдруг бросилась на меня. Когда приблизилась, я инстинктивно поднял локоть, чтобы уберечь глаза от ногтей. Но Она отвела мою руку, как ватную, схватила дубленку за лацканы и рывком подняла меня вместе с перекосившей плечо ношей к своему лицу. Почувствовав, что ноги оторвались от земли, что от неожиданности и усталости я вял, как тряпка, мокр от пота и страха... я решил, что сопротивляться поздно. И только тогда до меня дошло, что она говорит:
— Миленький... Не верю своим глазам... Живой! Избили-то тебя как, идиоты. Я говорила им, предупреждала. Слава богу, вырвался! — Она терлась об меня, держа на весу, целовала и облизывала лицо шершавым, как у кошки, языком. — Какой ты вкусный! Сладкий! Олежек, какое ты чудо! Успел. И меня встретил, радость моя. Да что же это я, дура?! Ты ведь не знаешь ничего!..
— Она растерянно оглянулась. — Где бы нам... Куда бы?
— Машина... — с трудом вытолкнул я из себя. — Под мостом.
— Ой, как хорошо! Какой ты молодец! Пойдем... — Она, ничуть не запыхавшись, поставила меня на землю, одернула вздыбившуюся у меня на груди дубленку, поправила сбившуюся на затылок шапку. Все она делала быстро, споро, как хлопотливая мамаша, обихаживающая сына-первоклассника. А я, ошалев от ее натиска, от неожиданности ее слов, покорно сносил эту заботу и ласку. Но когда она потянула руку к сумке, очнулся:
— Я — сам! — И это тоже вышло так по-детски, что я тут же заткнулся наглухо. Бог мой, какая она большая! Какая теплая и уютная.
— Как хочешь, дорогой. Я просто хотела помочь. Как они тебя, идиоты...
Ничего, зато им сейчас не до нас! Трупы небось считают, да?
О трупах она сказала со смешком. Как ребенок о новогодних подарках.
Может, еще и потому тоже, что не было во мне опаски. Головой понимал: чистая шиза пошла, путает она меня с кем-то, а может, свихнулась даже на почве моего злодейства или Михуилиной химии. Был момент, где-то в глубине подняла голову подозрительность: «А что она тут делает? А почему свободна и проверяется профессионально?» Но душа была спокойна и уверена в хорошем.
Хотелось улыбаться, слышать Иру и откровенно блаженствовать.
Мы быстро — за несколько ее фраз — дошли до тропинки, по которой я поднимался из-под моста. На гребне стало видно, что, выдав Удачу, Он меня тут же щелкнул по носу. Или подсунул работенку. Возле брошенного мной с открытой левой дверцей «жигу-ля» топтались под длинношеим фонарем два мента. А чуть поодаль мигала блямбой на крыше их иномарка.
Впрочем, подумал я, неприятность эту мы как-нибудь переживем. Я придержал Иру, собиравшуюся круто повернуть назад.
— Идем как ни в чем не бывало. Сейчас чего-нибудь поймаем... Не обращай на них внимания: все равно на машине чужие номера. Дай бог, чтобы это была самая большая неприятность на ближайшее будущее.
Последней фразой я, наверное, все и сглазил. Мы уже почти прошли мимо них, когда один из ментов громко высказался:
— Смотри-ка — парочка: козел и ярочка! — Они паскудно заржали, но меня сейчас это даже не царапнуло.
Слишком, наверное, устал. Да и привык. Когда всякий раз, идя с дамой выше тебя на голову, слышишь подобное, оно цепляет тебя все меньше и меньше. Тем более от ментов. Известное дело, тактичному человеку в ментуре делать нечего. Лишь бы они не обращали внимания на мою поклажу, напичканную деньгами, оружием, взрывчаткой и не знаю чем еще. Но Ирина, которую переполняла жажда действий, решила иначе. Вертанулась на каблуках столь резко, что моя рука успела схватить только воздух, и прогарцевала до ребят с кокардами.
— Ты чего тявкнул, козел? — спросила она с хрипотцой.
— А чего ты залупаешься? — угрожающе-томно проворчал тот, что постарше. — Канай, пока жопа цела!
Я опустил сумку и вещмешок на снег и двинулся к ним, со страхом чувствуя, что едва волоку ноги. Боец из меня в нынешнем состоянии, после допроса и прорыва, как из Венеры Милосской — швея. Ноги еле переставлялись, и я не успел — Ира взяла нахамившего ей мента за ухо, нагнула, повернула к себе спиной и от души пнула в задницу. Только снежная крупа взвихрилась там, где он мордой пропахал склон. Его напарник едва приподнял дубинку, как удар Ириного кулака в ухо отправил его к приятелю. Тот как раз начал приподниматься с перепачканным не слишком белым тут снегом личиком. Я вернулся к сумке и сел на нее, чтобы смотреть с удобствами. Да и сил стоять уже не было. Заметно было, что Ирина не просто дерется, а играючи ведет учебный бой, вразумляя братьев своих меньших.
Милиционеры, не поумнев, все же поднялись и двинулись к ней. Крича что-то о документах и крутом возмездии, они попытались обойти ее с флангов.
То есть это они так полагали, что обходят. На самом деле решалось, кто именно и где именно первым пропашет снег носом на этот раз. Выпало опять старшему. Но теперь и младший тоже получил по заднице, оставив Ире свою дубинку. Она стояла, похлопывая ею по раскрытой ладони, чуть картинно расставив ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113