Не знаю, что происходит, но вижу, что Аш грозит исчезновение — превращение в историческую фантазию; она станет не более (или не менее) реальной фигурой, чем король Артур или Ланцелот. Но я был — и остаюсь — совершенно уверен, что мы имеем дело с реальным человеческим существом, всего лишь скрытым слоями времени. Что еще ставит меня в тупик, так это то, что здешние раскопки подтверждают не просто мою теорию о визиготах северной Африки, но САМЫЙ СТРАННЫЙ аспект этой теории: пост — романскую технологию, на девять веков пережившую Рим. Я ведь сам, хоть и верил в своих визиготов, описания технологии полагал легендой! Но вот, что есть, то есть…
Еще непонятнее, как они функционировали.
Всего этого достаточно, чтобы не торопиться обвинять Вогана Дэвиса. Вы, может быть, не заметили его странного «Предисловия» к биографии Аш — мало кто замечает ученые рассуждения рядом с блестящим переводом.
Он предполагает, что проблема не в том, что биография Аш обрастала мифами, а в том, что она послужила почвой, на которой многие мифы и возникли.
С вашего позволения, я копирую для вас отрывок, который у меня при себе:
«(…)Гипотеза, которую я (Вотан Дэвис) должен был принять, сводится к тому, что история Аш могла послужить, кроме всего прочего, прототипом легенды о Деве, Жанне из Домреми, более известной как Жанна д'Арк.
Может показаться, что эта гипотеза противоречит здравому смыслу. Повествование об Аш с уверенностью помешает ее в обстановку конца пятнадцатого столетия, явно не ранее 1470 года. Жанна д'Арк сгорела на костре в 1434 году. Искать в Аш предтечу Жанны как архетипической фигуры женщины-воина — нелепо, так как Жанна была первой.
Я, однако, предполагаю, что легенда об Аш, спасительнице родного края, преобразилась в сверкнувшую метеором карьеру молодой француженки, которая, как мы помним, став солдатом в семнадцать и погибнув в девятнадцать лет, успела изгнать англичан из Франции; а не история Жанны трансформировалась в цикл рассказов об Аш. Читатель спросит, как могло произойти подобное преобразование?
Можно предложить простейшее объяснение: легенды об Аш могли в действительности относиться первоначально к началу пятнадцатого века, а их возрождение в 1480-х годах есть следствие их популярности. С изобретением печати авторы поторопились переписать наиболее популярные истории, введя их в современный контекст. Для пятнадцатого века, кстати говоря, типично изображение сцен библейской и классической истории в костюмах, антураже и пейзажах, знакомых современникам.
Это соображение, однако, не объясняет полное отсутствие рукописных текстов «цикла Аш» по 1470 года.
Что можно сказать? Я убежден, что рассказы об Аш — не фантазия, что они принадлежат истории — но не нашей истории.
Я убежден, что Бургундия в самом деле «исчезла» — не в том очевидном смысле, что исчез интерес общества к этой исторической области, хотя внимательный историк может раскопать свидетельства о ней, но в гораздо более фатальном смысле: в наших исторических трудах осталась лишь тень реальности.
После «исчезновения» Бургундии факты и события, относящиеся к ней, привязались в коллективном подсознании европейцев к событиям других времен и мест — в частности, к жизни безвестной французской крестьянки.
Примите эту гипотезу — и перед вашим мысленным взором возникнет видение осколков реальности, разлетающихся после крушения реальной Бургундии Аш не только по разным странам, но и по времени, как в будущее, так и в прошлое, врывавшиеся в поток истории и принимающие «местную окраску» соответственно месту своего падения. И вот Аш — уже Жанна, и она же — Золушка; и десятки других сказок и легенд. История настоящей Бургундии окружает нас — в осколках памяти.
Несомненно, мою гипотезу можно отмести напрочь, но я считаю, что она доказуема в рамках реальности (…)»
Я всегда отличался пристрастием к экстравагантным теориям — и мне нравится идея, что настоящая Бургундия после 1477 года начисто испарилась из истории человечества, но что ее осколки вросли в изображения других исторических персонажей; деяния ее героев — в жизни других людей. Бургундия рассыпалась на кусочки головоломки, врезанные в картину совсем других историй и сверкающих в ней яркими искрами.
Конечно, это не собственно научная теория. Конечно, хотя Дэвис и говорит о своем «убеждении», это просто забава разума ученого, доводящего до логического конца образ «пропавшей Бургундии» Чарпьза Мэллори Максимиллиана.
Беда в том, что это лишь половина «предисловия». Теория неполна; что именно он считает «доказательствами в рамках реальности» существования так называемой «первоначальной Бургундии»? Мы не имеем представления о теории Вогана Дэвиса во всей ее полноте. Я сверялся с дешевым изданием военного времени, хранящимся в Британской Библиотеке. Других изданий, как вы знаете, не существует, — насколько я понимаю, гранки погибли, когда издательство пострадало от бомбежки в 1940 г. Шесть лет поисков убедили меня в том, что более полной версии не сохранилось. Судя по наличному отрывку теории, каждый скажет, что Воган Дэвис был чудаком. Однако не торопитесь списывать его со счетов. Не так уж много ученых в тридцатые годы заслужили степень доктора одновременно по истории и по физике, а также профессорскую кафедру в Кембридже. По-видимому, он всерьез увлекался новой для того времени физической теорией параллельных миров. В какой-то степени я его понимаю: история — как и физическая вселенная, если верить ученым, — вероятностна.
Слишком мало в ней твердых фактов. Я сам, как все историки, дописывал ее. Мы учим студентов, что люди женились в таком-то возрасте, столько то умирало в родах, столько-то становилось подмастерьями; что водяные мельницы и токарные станки положили начало «средневековой» индустриальной революции — но спросите историка, что случилось с одним, отдельно взятым человеком такого-то числа — он не знает. Мы можем только догадываться.
В истории так много пробелов, что в них есть место почти для чего угодно.
Я бы сдался и бросил это дело (к чему губить свою научную репутацию и шансы на публикации в уважающих себя издательствах), если бы не касался «голема» своими руками.
Все это говорится в качестве некоего предостережения. По настоятельной просьбе Изабель, я продолжаю перевод основной части книги — документа, который кто-то (значительно позже) озаглавил: «Fraxinus me fecit» — «Аш меня сделала». Учитывая, что Аш почти не знала грамоты, документ, видимо, диктовался какому-то монаху или писцу, и сколько в нем выпущено, добавлено или исправлено, можно себе представить. Однако я убежден, что документ подлинный. Он восполняет пробел от осады Нейса до деятельности Аш в Бургундии в конце 1476 года, и ее гибели в битве при Нанси 5 января 1477 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209
Еще непонятнее, как они функционировали.
Всего этого достаточно, чтобы не торопиться обвинять Вогана Дэвиса. Вы, может быть, не заметили его странного «Предисловия» к биографии Аш — мало кто замечает ученые рассуждения рядом с блестящим переводом.
Он предполагает, что проблема не в том, что биография Аш обрастала мифами, а в том, что она послужила почвой, на которой многие мифы и возникли.
С вашего позволения, я копирую для вас отрывок, который у меня при себе:
«(…)Гипотеза, которую я (Вотан Дэвис) должен был принять, сводится к тому, что история Аш могла послужить, кроме всего прочего, прототипом легенды о Деве, Жанне из Домреми, более известной как Жанна д'Арк.
Может показаться, что эта гипотеза противоречит здравому смыслу. Повествование об Аш с уверенностью помешает ее в обстановку конца пятнадцатого столетия, явно не ранее 1470 года. Жанна д'Арк сгорела на костре в 1434 году. Искать в Аш предтечу Жанны как архетипической фигуры женщины-воина — нелепо, так как Жанна была первой.
Я, однако, предполагаю, что легенда об Аш, спасительнице родного края, преобразилась в сверкнувшую метеором карьеру молодой француженки, которая, как мы помним, став солдатом в семнадцать и погибнув в девятнадцать лет, успела изгнать англичан из Франции; а не история Жанны трансформировалась в цикл рассказов об Аш. Читатель спросит, как могло произойти подобное преобразование?
Можно предложить простейшее объяснение: легенды об Аш могли в действительности относиться первоначально к началу пятнадцатого века, а их возрождение в 1480-х годах есть следствие их популярности. С изобретением печати авторы поторопились переписать наиболее популярные истории, введя их в современный контекст. Для пятнадцатого века, кстати говоря, типично изображение сцен библейской и классической истории в костюмах, антураже и пейзажах, знакомых современникам.
Это соображение, однако, не объясняет полное отсутствие рукописных текстов «цикла Аш» по 1470 года.
Что можно сказать? Я убежден, что рассказы об Аш — не фантазия, что они принадлежат истории — но не нашей истории.
Я убежден, что Бургундия в самом деле «исчезла» — не в том очевидном смысле, что исчез интерес общества к этой исторической области, хотя внимательный историк может раскопать свидетельства о ней, но в гораздо более фатальном смысле: в наших исторических трудах осталась лишь тень реальности.
После «исчезновения» Бургундии факты и события, относящиеся к ней, привязались в коллективном подсознании европейцев к событиям других времен и мест — в частности, к жизни безвестной французской крестьянки.
Примите эту гипотезу — и перед вашим мысленным взором возникнет видение осколков реальности, разлетающихся после крушения реальной Бургундии Аш не только по разным странам, но и по времени, как в будущее, так и в прошлое, врывавшиеся в поток истории и принимающие «местную окраску» соответственно месту своего падения. И вот Аш — уже Жанна, и она же — Золушка; и десятки других сказок и легенд. История настоящей Бургундии окружает нас — в осколках памяти.
Несомненно, мою гипотезу можно отмести напрочь, но я считаю, что она доказуема в рамках реальности (…)»
Я всегда отличался пристрастием к экстравагантным теориям — и мне нравится идея, что настоящая Бургундия после 1477 года начисто испарилась из истории человечества, но что ее осколки вросли в изображения других исторических персонажей; деяния ее героев — в жизни других людей. Бургундия рассыпалась на кусочки головоломки, врезанные в картину совсем других историй и сверкающих в ней яркими искрами.
Конечно, это не собственно научная теория. Конечно, хотя Дэвис и говорит о своем «убеждении», это просто забава разума ученого, доводящего до логического конца образ «пропавшей Бургундии» Чарпьза Мэллори Максимиллиана.
Беда в том, что это лишь половина «предисловия». Теория неполна; что именно он считает «доказательствами в рамках реальности» существования так называемой «первоначальной Бургундии»? Мы не имеем представления о теории Вогана Дэвиса во всей ее полноте. Я сверялся с дешевым изданием военного времени, хранящимся в Британской Библиотеке. Других изданий, как вы знаете, не существует, — насколько я понимаю, гранки погибли, когда издательство пострадало от бомбежки в 1940 г. Шесть лет поисков убедили меня в том, что более полной версии не сохранилось. Судя по наличному отрывку теории, каждый скажет, что Воган Дэвис был чудаком. Однако не торопитесь списывать его со счетов. Не так уж много ученых в тридцатые годы заслужили степень доктора одновременно по истории и по физике, а также профессорскую кафедру в Кембридже. По-видимому, он всерьез увлекался новой для того времени физической теорией параллельных миров. В какой-то степени я его понимаю: история — как и физическая вселенная, если верить ученым, — вероятностна.
Слишком мало в ней твердых фактов. Я сам, как все историки, дописывал ее. Мы учим студентов, что люди женились в таком-то возрасте, столько то умирало в родах, столько-то становилось подмастерьями; что водяные мельницы и токарные станки положили начало «средневековой» индустриальной революции — но спросите историка, что случилось с одним, отдельно взятым человеком такого-то числа — он не знает. Мы можем только догадываться.
В истории так много пробелов, что в них есть место почти для чего угодно.
Я бы сдался и бросил это дело (к чему губить свою научную репутацию и шансы на публикации в уважающих себя издательствах), если бы не касался «голема» своими руками.
Все это говорится в качестве некоего предостережения. По настоятельной просьбе Изабель, я продолжаю перевод основной части книги — документа, который кто-то (значительно позже) озаглавил: «Fraxinus me fecit» — «Аш меня сделала». Учитывая, что Аш почти не знала грамоты, документ, видимо, диктовался какому-то монаху или писцу, и сколько в нем выпущено, добавлено или исправлено, можно себе представить. Однако я убежден, что документ подлинный. Он восполняет пробел от осады Нейса до деятельности Аш в Бургундии в конце 1476 года, и ее гибели в битве при Нанси 5 января 1477 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209