А ведь как раз политика Фастальфа и удержала их! Какое право имел он чувствовать разочарование после этого? А что было бы с ним, если бы он, как Амадейро, видел и говорил правду, но не мог заставить космонитов слушать себя?
Сколько раз Амадейро думал, что Галактике лучше быть пустой, чем под властью недочеловеков. Будь у него магическая сила, чтобы уничтожить Землю – мир Илии Бейли – одним кивком головы, с какой радостью он сделал бы это!
Однако искать убежища в подобных фантазиях – признак полного отчаяния. И время от времени его посещало желание уйти, призвать смерть… если бы его роботы позволили ему это.
А затем настало время, когда власть разрушить Землю был дана ему, даже навязана силой против его воли. Это время пришло три четверти десятилетия назад, когда он впервые встретился с Ленуаром Мандамусом.
49
Воспоминание! Три четверти десятилетия назад…
Амадейро поднял глаза и увидел входившего в кабинет Мелуна Сисиса. Он, без сомнения, дал сигнал, но имел право войти, если сигнал не был замечен.
Амадейро вздохнул и отложил в сторону маленький компьютер. Сисис был его правой рукой со времени основания Института. Он состарился на службе у Амадейро. Радикальных перемен не было заметно, просто общий вид легкого разложения. Нос казался несколько больше асимметричным, чем раньше.
Амадейро потер собственный нос и подумал, как скверно, что запах легкого разложения окутал и его. Когда-то его рост был 1,95 – хороший рост даже по космонитским стандартам.
Конечно, он держится так же прямо, как и раньше, но рост уменьшился на два сантиметра. Значит, он уже начал съеживаться, сжиматься.
Он отогнал эти кислые мысли, которые сами по себе уже являлись признаками возраста, и спросил.
– В чем дело, Мелун?
По пятам Сисиса шел его личный робот, очень модерновый, элегантно глянцевитый. Это тоже было возрастным признаком: когда человек уже не может сохранять молодое тело, он покупает нового робота. Амадейро никогда не решался вызвать улыбки настоящих молодых людей и не впадал в эту иллюзию, в особенности потому, что Фастальф, который был старше Амадейро на восемьдесят лет, никогда этого не делал.
– Мандамус опять пришел, шеф, – сказал Сисис.
– Какой Мандамус?
– Тот, что добивался встречи с вами.
Амадейро задумался.
– Вы имеете в виду того идиота, потомка солярианки?
– Да, сэр.
– Ну, а я вовсе не хочу видеть его. Разве вы не разъяснили ему это, Мелун?
– Полностью разъяснил. Он просил, чтобы я передал вам записку, и сказал, что тогда вы примите его.
– Не думаю, – протянул Амадейро. – Что сказано в записке?
– Я не понял ее, шеф. Она не на Галактическом.
– Почему же я должен понять ее?
– Не знаю, но он просил передать ее вам. Если вы соблаговолите взглянуть на нее и скажете слово, я вернусь обратно и тут же выгоню его.
– Ну, ладно, – давайте, – сказал Амадейро и с отвращением глянул на записку.
«Ceterum censeo Carthaginem esse delendam».
Амадейро прочитал, поглядел на Мелуна, снова на записку и, наконец, сказал:
– Вы, стало быть, видели это, раз говорите, что она не на Галактическом. Вы спросили его, что это значит?
– Да, спросил, шеф. Он сказал, что это латынь, но мне это ничего не дало. Он сказал, что вы поймете. Он человек очень решительный, и он сказал, что будет сидеть хоть весь день, пока вы не прочтете.
– Какой он из себя?
– Худой. Серьезный. Вероятно, лишен юмора. Высокий, но не такой, как вы. Внимательные, глубоко посаженные глаза, тонкие губы.
– Сколько ему лет?
– Судя по его коже, я бы сказал, что ему четыре десятилетия или около того. Очень молод.
– В таком случае надо учесть его юность. Пошлите его сюда.
Сисис удивился.
– Вы примите его?
– Я именно это и сказал, верно? Пошлите его сюда.
50
Молодой человек вошел в кабинет почти строевым шагом, вытянулся перед столом и сказал:
– Благодарю вас, сэр, что согласились принять меня. Могу ли я получить ваше разрешение на присоединение ко мне моих роботов?
Амадейро поднял брови.
– Рад буду увидеть их. Вы мне позволите оставить моих здесь?
Уже много лет он ни от кого не слышал старинной формулы насчет роботов. Это был один из добрых старых обычаев, которые канули в небытие, когда понятие об официальной вежливости потускнело и стало более приемлемым, что личные роботы человека есть часть его самого.
– Да, сэр, – сказал Мандамус и вошли два робота.
Амадейро заметил, что они не входили, пока не было получено разрешение. Роботы были новые, явно эффективные и носили признаки хорошей выработки.
– По вашему собственному дизайну, доктор Мандамус? В роботах, спроектированных хозяевами, всегда есть что-то ценное.
– Правильно, сэр.
– Значит, вы роботехник?
– Да, сэр. Я получил степень в Университете на Эос.
– Работали под руководством?..
– НЕ у доктора Фастальфа, сэр. Под руководством доктора Наскольника.
– Ага, но вы не член Института.
– Я просил разрешения войти в него, сэр.
– Понятно, – Амадейро поправил бумаги на столе и быстро спросил, не поднимая глаз: – Где вы изучали латынь?
– Я не настолько знаю латынь, чтобы говорить и читать, но достаточно, чтобы знать эту цитату и где ее применить.
– Это само по себе замечательно. Как это случилось?
– Я не могу отдать роботехнике каждую минуту своего времени, поэтому у меня есть другие интересы, например, планетология, с особым упором на Землю. Это привело меня к изучению земной истории и культуры.
– Непопулярная тема у космонитов.
– Да, сэр, и это очень плохо. Всегда нужно знать своих врагов… как знаете вы, сэр.
– А я знаю?
– Да, сэр. Я уверен, что вы знакомы со многими земными аспектами и знаете гораздо больше меня, поскольку изучали предмет дольше.
– Откуда вы это знаете?
– Я пытался узнать о вас все, что возможно, сэр.
– Потому что я тоже ваш враг?
– Нет, сэр, но потому, что я хочу сделать вас своим союзником.
– Меня? Как же вы собираетесь использовать меня? Вам не кажется, что вы несколько дерзки?
– Нет, сэр, поскольку я уверен, что вы захотите стать моим союзником.
Амадейро внимательно посмотрел на него.
– А вот мне кажется, что вы не просто дерзки, а нахальны. Вы понимаете цитату, которую подобрали для меня?
– Да, сэр.
– Переведите ее на Стандартный Галактический.
– «Кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен».
– И что это означает, ПО ВАШЕМУ МНЕНИЮ?
– Это сказал Маркус Порциус Катон, сенатор Римской республики, политической единицы древней Земли. Она свалила своего главного противника – Карфаген, но не уничтожила его. Катон считал, что Рим не может быть в безопасности, пока Карфаген полностью не разрушен, и со временем, сэр, это было сделано.
– Но что для вас Карфаген, молодой человек?
– Существует такая вещь, как аналогия.
– И это означает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Сколько раз Амадейро думал, что Галактике лучше быть пустой, чем под властью недочеловеков. Будь у него магическая сила, чтобы уничтожить Землю – мир Илии Бейли – одним кивком головы, с какой радостью он сделал бы это!
Однако искать убежища в подобных фантазиях – признак полного отчаяния. И время от времени его посещало желание уйти, призвать смерть… если бы его роботы позволили ему это.
А затем настало время, когда власть разрушить Землю был дана ему, даже навязана силой против его воли. Это время пришло три четверти десятилетия назад, когда он впервые встретился с Ленуаром Мандамусом.
49
Воспоминание! Три четверти десятилетия назад…
Амадейро поднял глаза и увидел входившего в кабинет Мелуна Сисиса. Он, без сомнения, дал сигнал, но имел право войти, если сигнал не был замечен.
Амадейро вздохнул и отложил в сторону маленький компьютер. Сисис был его правой рукой со времени основания Института. Он состарился на службе у Амадейро. Радикальных перемен не было заметно, просто общий вид легкого разложения. Нос казался несколько больше асимметричным, чем раньше.
Амадейро потер собственный нос и подумал, как скверно, что запах легкого разложения окутал и его. Когда-то его рост был 1,95 – хороший рост даже по космонитским стандартам.
Конечно, он держится так же прямо, как и раньше, но рост уменьшился на два сантиметра. Значит, он уже начал съеживаться, сжиматься.
Он отогнал эти кислые мысли, которые сами по себе уже являлись признаками возраста, и спросил.
– В чем дело, Мелун?
По пятам Сисиса шел его личный робот, очень модерновый, элегантно глянцевитый. Это тоже было возрастным признаком: когда человек уже не может сохранять молодое тело, он покупает нового робота. Амадейро никогда не решался вызвать улыбки настоящих молодых людей и не впадал в эту иллюзию, в особенности потому, что Фастальф, который был старше Амадейро на восемьдесят лет, никогда этого не делал.
– Мандамус опять пришел, шеф, – сказал Сисис.
– Какой Мандамус?
– Тот, что добивался встречи с вами.
Амадейро задумался.
– Вы имеете в виду того идиота, потомка солярианки?
– Да, сэр.
– Ну, а я вовсе не хочу видеть его. Разве вы не разъяснили ему это, Мелун?
– Полностью разъяснил. Он просил, чтобы я передал вам записку, и сказал, что тогда вы примите его.
– Не думаю, – протянул Амадейро. – Что сказано в записке?
– Я не понял ее, шеф. Она не на Галактическом.
– Почему же я должен понять ее?
– Не знаю, но он просил передать ее вам. Если вы соблаговолите взглянуть на нее и скажете слово, я вернусь обратно и тут же выгоню его.
– Ну, ладно, – давайте, – сказал Амадейро и с отвращением глянул на записку.
«Ceterum censeo Carthaginem esse delendam».
Амадейро прочитал, поглядел на Мелуна, снова на записку и, наконец, сказал:
– Вы, стало быть, видели это, раз говорите, что она не на Галактическом. Вы спросили его, что это значит?
– Да, спросил, шеф. Он сказал, что это латынь, но мне это ничего не дало. Он сказал, что вы поймете. Он человек очень решительный, и он сказал, что будет сидеть хоть весь день, пока вы не прочтете.
– Какой он из себя?
– Худой. Серьезный. Вероятно, лишен юмора. Высокий, но не такой, как вы. Внимательные, глубоко посаженные глаза, тонкие губы.
– Сколько ему лет?
– Судя по его коже, я бы сказал, что ему четыре десятилетия или около того. Очень молод.
– В таком случае надо учесть его юность. Пошлите его сюда.
Сисис удивился.
– Вы примите его?
– Я именно это и сказал, верно? Пошлите его сюда.
50
Молодой человек вошел в кабинет почти строевым шагом, вытянулся перед столом и сказал:
– Благодарю вас, сэр, что согласились принять меня. Могу ли я получить ваше разрешение на присоединение ко мне моих роботов?
Амадейро поднял брови.
– Рад буду увидеть их. Вы мне позволите оставить моих здесь?
Уже много лет он ни от кого не слышал старинной формулы насчет роботов. Это был один из добрых старых обычаев, которые канули в небытие, когда понятие об официальной вежливости потускнело и стало более приемлемым, что личные роботы человека есть часть его самого.
– Да, сэр, – сказал Мандамус и вошли два робота.
Амадейро заметил, что они не входили, пока не было получено разрешение. Роботы были новые, явно эффективные и носили признаки хорошей выработки.
– По вашему собственному дизайну, доктор Мандамус? В роботах, спроектированных хозяевами, всегда есть что-то ценное.
– Правильно, сэр.
– Значит, вы роботехник?
– Да, сэр. Я получил степень в Университете на Эос.
– Работали под руководством?..
– НЕ у доктора Фастальфа, сэр. Под руководством доктора Наскольника.
– Ага, но вы не член Института.
– Я просил разрешения войти в него, сэр.
– Понятно, – Амадейро поправил бумаги на столе и быстро спросил, не поднимая глаз: – Где вы изучали латынь?
– Я не настолько знаю латынь, чтобы говорить и читать, но достаточно, чтобы знать эту цитату и где ее применить.
– Это само по себе замечательно. Как это случилось?
– Я не могу отдать роботехнике каждую минуту своего времени, поэтому у меня есть другие интересы, например, планетология, с особым упором на Землю. Это привело меня к изучению земной истории и культуры.
– Непопулярная тема у космонитов.
– Да, сэр, и это очень плохо. Всегда нужно знать своих врагов… как знаете вы, сэр.
– А я знаю?
– Да, сэр. Я уверен, что вы знакомы со многими земными аспектами и знаете гораздо больше меня, поскольку изучали предмет дольше.
– Откуда вы это знаете?
– Я пытался узнать о вас все, что возможно, сэр.
– Потому что я тоже ваш враг?
– Нет, сэр, но потому, что я хочу сделать вас своим союзником.
– Меня? Как же вы собираетесь использовать меня? Вам не кажется, что вы несколько дерзки?
– Нет, сэр, поскольку я уверен, что вы захотите стать моим союзником.
Амадейро внимательно посмотрел на него.
– А вот мне кажется, что вы не просто дерзки, а нахальны. Вы понимаете цитату, которую подобрали для меня?
– Да, сэр.
– Переведите ее на Стандартный Галактический.
– «Кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен».
– И что это означает, ПО ВАШЕМУ МНЕНИЮ?
– Это сказал Маркус Порциус Катон, сенатор Римской республики, политической единицы древней Земли. Она свалила своего главного противника – Карфаген, но не уничтожила его. Катон считал, что Рим не может быть в безопасности, пока Карфаген полностью не разрушен, и со временем, сэр, это было сделано.
– Но что для вас Карфаген, молодой человек?
– Существует такая вещь, как аналогия.
– И это означает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103