– Стали бы, но здесь таких не бывает.
– Совет может захотеть взять меня.
– В этом случае он пошлет своих роботов, а мои завернут их обратно.
– А если их роботы пересилят ваших?
– Этого не может быть. Дом неприкосновенен.
– Бросьте. Вы хотите сказать, что никто никогда…
– Никто никогда, – повторила она немедленно. – Вы просто останетесь здесь, и мои роботы позаботятся о всех ваших нуждах. Если вы захотите связаться с вашим кораблем, с Бейли-миром, даже с Советом Авроры, роботы точно знают, что надо сделать. Вам стоит только поднять палец.
Диджи сел в кресло, вытянулся и глубоко вздохнул.
– Как мудро, что мы не допускаем роботом в Поселенческие Миры. Вы знаете, как быстро я скатился бы в лень и праздность, если бы остался в подобном обществе? Самое большее через пять минут. Собственно говоря, я уже развращен, – он зевнул. – Они не обидятся, если я усну?
– Конечно, нет. Если вы уснете, они присмотрят, чтобы вокруг вас было тихо и темно.
Диджи вдруг выпрямился.
– А если вы не вернетесь?
– Почему не вернусь?
– Совет, кажется, очень требовал вас.
– Они не могут задержать меня. Я свободная гражданка Авроры и иду, куда хочу.
– Бывают непредвиденные случаи, когда правительство того желает, а в этих случаях правило всегда можно нарушить.
– Ерунда. Жискар, меня могут задержать там?
– Мадам, – ответил Жискар, – вас не задержат. Пусть капитан не беспокоится на этот счет.
– Вот видите, Диджи. А ваш Предок, когда мы с ним виделись в последний раз, сказал мне, чтобы я всегда верила Жискару.
– Прекрасно! Великолепно! Но я приземлился с вами, Глэдис, по одной причине – удостовериться, что получу вас назад. Помните это и скажите об этом вашему доктору Амадейро. Если они попробуют задержать вас против вашей воли, то задержат и меня, а мой корабль на орбите полностью способен отреагировать на это.
– Нет, пожалуйста, не думайте делать такого. У Авроры тоже есть корабли, и я уверена, что ваш под наблюдением.
– Тут некоторая разница, Глэдис. Я сильно сомневаюсь, что Аврора захочет развязать войну из-за вас. Но, с другой стороны, Бейли-мир должен быть вполне готов к этому.
– Наверняка нет. Я бы не захотела, чтобы ваш мир начал войну из-за меня. Да и зачем ему это? Потому что я была другом вашего Предка?
– Не только. Не думаю, чтобы кто-нибудь верил, что вы были этим другом. Ваша пра-пра-прабабушка – может быть, но не вы. Даже я не верю, что это были вы.
– Вы ЗНАЕТЕ, что это была я.
– Разумеется – да, но эмоционально нахожу это невозможным. Это было два столетия назад.
Глэдис покачала головой.
– У вас точка зрения короткоживущего.
– Наверное, как у всех нас, но дело не в этом. Вы важны для Бейли-мира из-за речи, которую вы произнесли. Вы – героиня, и все скажут, что вас необходимо представить Земле. И ничто не должно помешать этому.
– Представить? – встревожилась Глэдис. – С полной церемонией?
– С самой полной.
– Но почему это настолько важно, что можно решиться на войну?
– Вряд ли я смогу объяснить это космониту. Земля – особый мир, священный мир. Единственный реальный мир, где человечество – человеческие существа стали личностями, где они эволюционировали, размножались и жили в полном окружении другой жизни. У нас на Бейли-мире есть деревья, есть насекомые, но на Земле такое изобилие деревьев и насекомых, какого нет ни в одном известном нам мире. Наши миры – имитация, бледная имитация. Они не могут существовать без разума, культуры и духовной силы, которую получают от Земли.
– Космониты держатся прямо противоположного мнения о Земле. Когда мы упоминаем о ней – что делаем редко – то говорим, что это мир варварский и загнивающий.
Диджи вспыхнул.
– Вот почему Внешние Миры все время слабеют. Как я уже говорил, вы вроде растения, утратившего корни, вроде животного с вырезанным сердцем.
– Ладно, я сама посмотрю на Землю, а сейчас мне надо идти. Пожалуйста, чувствуйте себя здесь как дома, пока я не вернусь, – она быстро пошла к двери, но остановилась и повернулась. – В этом доме, да и нигде на Авроре, нет ни спиртного, ни табака, ни алкалоидных стимуляторов, вообще ничего такого.
Диджи угрюмо ухмыльнулся:
– Мы, поселенцы, знаем об этом. Ваш народ – такие пуритане.
– Вовсе не пуритане, – недовольно возразила Глэдис. – Тридцать-сорок десятилетий надо было чем-то оплатить. И это только один из путей. Не думаете ли вы, что эту жизнь дала нам магия?
– Ладно, я приналягу на полезные фруктовые соки и оздоровляющий эрзац-кофе, и от меня будет пахнуть цветами.
– Вы обнаружите большой запас таких вещей, – холодно сказала Глэдис, – а когда вернетесь на свой корабль, сможете компенсировать все то, из-за отсутствия чего сейчас будете страдать.
– Я буду страдать только от ВАШЕГО отсутствия, мадам, – серьезно сказал капитан.
Глэдис невольно улыбнулась.
– Вы неисправимый лжец, капитан. Я вернусь. Дэниел, Жискар, пошли.

68
Глэдис напряженно сидела в кабинете Амадейро. За много десятилетий она видела Амадейро только издали или на голограмме и в таких случаях имела обыкновение отворачиваться. Она помнила его только как главного врага Фастальфа и вот сейчас впервые оказалась в одной комнате с ним, лицом к лицу, и заставила свое лицо застыть в полной неподвижности и невыразительности, чтобы ее ненависть не вырвалась наружу.
Хотя она и Амадейро были в комнате одни как живые люди, здесь присутствовали по крайней мере дюжина членов правительства, даже сам Председатель – но в голографическом изображении. Глэдис узнала Председателя и некоторых других, но не всех.
Неприятное испытание. Вроде бы на Солярии видеть такие изображения было делом обычным, и она привыкла к этому, когда была девушкой, но вспоминала теперь об этом с отвращением.
Она делала усилия, чтобы говорить ясно, без драматизма и сжато. Ей задавали вопрос, и она отвечала как можно короче по существу, не связывая суть с вежливостью.
Председатель слушал бесстрастно, а другие подражали ему. Он был явно стар – Председателями всегда были старыми, потому что достигали этого положения лишь на склоне лет. У него было длинное лицо, все еще густые волосы и нависшие брови. Голос был медоточивым, но отнюдь не дружелюбным.
Когда Глэдис замолчала, он сказал:
– Значит, вы предполагаете, что соляриане свели понятие «человек» до узкого смысла «солярианин»?
– Я ничего не предполагаю, мистер Председатель. Просто никто не мог найти другого объяснения происшедшего.
– Вы знаете, мадам Глэдис, что за всю историю роботехники ни один робот не был сконструирован с узким определением «человека»?
– Я не роботехник, мистер Председатель, и ничего не понимаю в математике позитронных связей. Раз вы говорите, что этого никогда не делалось, я, конечно, принимаю это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103