Черт возьми, он выглядит и держится так, словно пришел на званый ужин, а хозяин дома его крупный должник, позави­довал Сухроб Ахмедович и выдержке Шубарина, и его умению подать себя.
Медлить дальше было нельзя, молчание становилось не­приличным, следовало отвечать, и отвечать напрямую, любые уловки только запугали бы его самого и подорвали к нему до­верие, которого он желал добиться, тем более сегодня Шуба­рин встретится с Коста, а тот доложит все как есть, но не хоте­лось сразу выкладывать все карты…
– Так получилось, что я случайно оказался свидетелем, как молодой человек по имени Коста не сумел отобрать дипло­мат у бывшего прокурора Азларханова и сам попал в руки ми­лиции. Я догадался, что документы в кейсе представляют ин­терес или денежный, или политический, а скорее всего и то, и другое, иначе какой был смысл так рисковать собой и тем бо­лее убивать человека из органов правосудия, возмездие тут по­следует однозначное и шансов на помилование никаких. Чис­то абстрактно я подумал, вот если бы завладеть мне тайной прокурора Азларханова, но это виделось нереальным. Мне по­нравился Коста, его отчаянность, чувство долга и преданность своим хозяевам, и в какой-то момент у меня мелькнула мысль, что смог бы спасти его, это казалось мне по силам.
Сухроб Ахмедович нервничал и попросил жестом помощ­ника налить чай.
– Я не понимаю мотивов вашего поступка, – направил разговор в нужное русло Шубарин, – вы вполне преуспеваю­щий прокурор, профессионально ценитесь высоко, не бедны… Есть шанс сделать карьеру. Зачем вам симпатизировать про­фессиональному преступнику и тем более желать спасти его от справедливого наказания?!
«Кто из нас прокурор? – подумал, ощущая дискомфортность, Сенатор и понял, в каких жестких руках он оказался, тут, как Коста, следовало служить до последнего вздоха, дру­гих, видимо, близко не подпускали.
– Спасибо, лестно слышать аттестацию из уст такого че­ловека, как вы, Артур Александрович. Но вы ошиблись в од­ном, главном, не имел я шансов по-настоящему сделать карье­ру, не смог найти ходов ни к Шарафу Рашидовичу, ни к его приближенным. Людей, недовольных своим положением, – тьма, я один из них…
– Что ж, спасибо за откровенность, и вы решили заполу­чить Коста, чтобы добиться расположения его хозяев?
– Если честно, то да. Но, видимо, следует учесть, что вче­ра я спас и ваших ребят из белых «Жигулей», по городу уже была объявлена облава на эту машину, и они вряд ли об этом предполагали, не рассчитали возможностей полковника Джураева.
– Мы оценили ваш жест и ожидали, что вы вступите с на­ми в контакт.
– С кем? – искренне удивился хозяин кабинета. – С вет­ром в поле. Машина вполне могла быть угнанной или с фаль­шивым номером.
– Логично, вполне. Но в конце концов вы вышли на нас, и у вас, к нашему изумлению, оба номера телефонов, которыми пользуются в экстренных случаях, откуда при вашем полном неведении эти данные?
«Не знает, что Коста у меня?» – удивился еще раз Акрамходжаев, а вслух сказал:
– Коста дал мне эти номера.
– Значит, Коста у вас? – от неожиданности Шубарин привстал.
– Да, я же сказал: почувствовал, что выкрасть его мне по силам, и сделал это.
– А мы решили, что поздно вечером его все-таки забрали в тюрьму, и каялись, что опоздали всего лишь на час, повери­ли медсестре, чисто сработали. – И после паузы, наблюдая, как прокурор наслаждается произведенным эффектом, доба­вил: – В вашей расторопности есть резон, я имею в виду ут­ренний звонок, опоздай вы с ним еще на полчаса, я не знаю, чем бы закончился инцидент, мои ребята уже около часа кру­тятся возле прокуратуры. Теперь для меня многое проясни­лось, и я, с вашего позволения, дам отбой, ведь там, на улице, не знают, как идут здесь дела, и не дай бог у кого-нибудь сда­дут нервы и ворвутся в окно с автоматом.
– Вы всерьез? – позволил себе улыбнуться прокурор.
– Вполне, в окно за вашей спиной, это по плану. – И, не дожидаясь ответа хозяина кабинета, негромко сказал: – Ашот!
И тотчас в комнату вошел угрюмого вида мощный парень, он наверняка стоял в тамбуре двери. Спортивная куртка на уз­кой талии выпирала. Сенатор сразу понял, что это пистолет.
– Ашот, а ты единственный оказался прав, прокурор Акрамходжаев не такой уж плохой человек, как уверяли меня многие, и против нас он не таил зла, наоборот, он спас Коста.
Что-то наподобие радости, ликования мелькнуло на се­кунду на угрюмом лице, но Ашот успел унять свой восторг.
– Пожалуйста, дай отбой и отправь ребят домой, а мне за­неси дипломат, что заготовили с вечера.
Ашот вернулся быстро, и они продолжили разговор.
– Вы сказали, что Коста дал вам телефон, наверное, он на­стаивал на немедленной встрече со мной? – спросил Шуба­рин, буравя глазами прокурора, и в них не читалось ни симпа­тии, ни признательности, ни жалости, и все это походило ско­рее на допрос, чем на разговор равных, особенно теперь, в при­сутствии Ашота, расстегнувшего куртку. И только сейчас Сухроб Ахмедович понял, что он подписал бы себе смертный при­говор, не выкради он кейса или вовремя не поставь Шубарина в известность о том, где он хранится, – тут пощады не знали, не стали бы колебаться, как Беспалый перед Прокуратурой.
И все-таки отвечать даже на самые неприятные и жесткие вопросы хорошо, когда знаешь, что ответы устроят экзамена­тора. И поэтому он отогнал неожиданно навалившийся страх и ответил спокойно, взвешивая слова:
– Да, Коста настаивал на встрече с вами, угрожал. Но вре­мя было позднее, и вам без моего участия все равно ничего сделать бы не удалось, даже взорви вы Прокуратуру, как он предлагал. Мой звонок означал бы лишь предложение на со­трудничество, а точнее, единоразовый контакт, а не сотрудни­чество на равных. Другое дело – добудь дипломат я сам, это давало мне право на определенное место среди вас, на достой­ное отношение ко мне, я бы не хотел особого диктата над со­бой, этим я сыт по горло.
Сухроб Ахмедович видел, как Шубарин весь напрягся от волнения и с трудом сдерживал себя от вопросов, так и про­сившихся на язык.
– Я, как и вы, располагаю определенной силой и решил все-таки добыть дипломат сам, хотя вначале и считал это для себя неприемлемым. Коста убедил меня, что в кейсе находятся бумаги чрезвычайной важности и они касаются даже тех, кто завтра может занять место Шарафа Рашидовича, и я подумал, что не имею морального права подводить таких людей, вно­сить сумбур в сложившуюся кадровую политику. Кроме этого, он открыто сказал, что мне не простят малодушия, остановки на полпути.
– Дипломат у вас? – не сдержался гость, наверное, впер­вые в жизни, по крайней мере во взрослой ее части.
– Да, кейс у меня в надежности и сохранности, – ответил как можно беспечнее Акрамходжаев и увидел, как на глазах меняется Шубарин, словно на фотонегативе проявляется на нем усталость долгого дня и долгой ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124