Интуиция сработала верно. Едва они вошли в каби­нет, как полковник доложил:
– Три часа назад, рано утром, когда уже рассвело, Ачил Садыкович застрелился у себя в саду.
– Да, я не предусмотрел этот вариант. Никогда не предпо­лагал, что такого жизнелюбца сумеют склонить к самоубийст­ву. А не замаскированное ли это убийство? – спросил вдруг Камалов.
– Нет. Исключено. Наш человек через две минуты после выстрела кинулся к забору и может подтвердить. Шарипов за­стрелился собственноручно. А люди у него в доме вчера бы­ли – трое. Задержались до глубокой ночи. Слышалась музыка, во дворе готовили плов, и мои люди подумали – гости.
– Тогда все совпадает, – обронил странную фразу хозяин кабинета.
– А как вы сумели предугадать смерть Шарипова? – спросил ничего не понимающий полковник.
– Ну, смерть я как раз не предугадал. Я предсказывал лишь побег или вывоз добра из дома. А теперь после смерти Шарипова вопрос о конфискации отпадает сам собой, тут Ачил Садыкович все верно рассчитал. А что касается того, как я узнал об этом, не предполагайте во мне ясновидящего, все гораздо проще – мой телефон прослушивается.
Дав полковнику прийти в себя от неожиданного сообще­ния, Камалов продолжил:
– И в связи с этим сейчас же свяжитесь со своим бывшим шефом, генералом Саматовым, и попросите его помочь спе­циалистами по прослушиванию и звукозаписывающей аппа­ратуре.
Заполучив людей, объясните ситуацию и поезжайте на центральную телефонную станцию, наверняка мой телефон прослушивается оттуда. То, что он прослушивается, подтвер­дила смерть Шарипова, я специально обронил по телефону, что через два дня арестую его.
Перед самым перерывом на обед в кабинете у прокурора раздался телефонный звонок, докладывал полковник:
– Вы оказались правы, телефон ваш прослушивался. Мы изъяли японскую аппаратуру и большую бобину с записью, задержали и инженера связи Фахрутдинова. Своей вины он не отрицает, но чувствую, что мы вряд ли через него проясним ситуацию, запутанная история…
– Доставьте связиста ко мне, я хочу сам поговорить с ним, – сказал Камалов и, положив трубку, облегченно вздох­нул. Подтверждались все его сомнения, против него действо­вал умный и изощренный враг, и появлялся шанс выйти на след.
Не успел прокурор подняться к себе из столовой на пер­вом этаже, как к нему ввели Фахрутдинова. Щегольски одетый молодой мужчина, лет тридцати пяти – тридцати семи, не был ни смущен, ни подавлен арестом, но и не держался вызы­вающе, что бывает нередко. Только руки с длинными, хорошо тренированными пальцами, холеные, знавшие каждодневный уход, как у пианиста, выдавали его волнение. По рукам и опре­делил Камалов в нем картежника. Эта новая беда, до сих пор недооцененная ни законом, ни обществом, давно и прочно, как наркомания и проституция, глубоко пустила корни в нашей пытающейся всегда казаться высоконравственной, пуритан­ской стране. Да и лицо с живыми, умными глазами, несмотря на кажущуюся беспристрастность, выдавало, что он волнуется, пытается искать выход из неожиданной ситуации. Хуршид Азизович не раз встречал подобных людей, от природы щедро одаренных умом, талантами, но пагубная страсть подавила в них все человеческое, и все проблески ума, таланта служили одному – пороку, картам.
Перед прокурором Камаловым сидел, кажется, такой же обреченный человек. «От азартных игр исцеления нет и не бы­вает, любые попытки лечения – напрасные хлопоты», – ска­зал как-то ему один из крупных московских картежных шуле­ров.
– Я слушаю вас, – обратился хозяин кабинета к задер­жанному. Несколько странное начало не смутило связиста.
– А мне нечего сказать вам, все, что знал, сказал. И вряд ли моя исповедь добавит что-либо новое, – ответил Фахрутдинов спокойно.
– И давно вы занимаетесь прослушиванием, часто ли по­ступают такие заказы?
– Я работаю в Министерстве связи пятнадцать лет, как специалист на хорошем счету, но до сих пор никто не обра­щался с таким предложением. Я не уверю вас, что не стал бы этим заниматься, просто раньше спроса не было. Хотите верь­те, хотите нет. – И он пожал плечами.
– И когда же поступил заказ взять под контроль мой теле­фон и кто проявляет столь пристальный интерес к делам про­куратуры?
– По вашему прокурорскому взгляду я понял, вы сразу догадались, что я игрок, катала. В картах и причина, как я сей­час понимаю. Потому я свой ответ начну с карт, возможно, это что-то и прояснит для вас. Три месяца назад я неожиданно на­чал выигрывать, и длилось это довольно-таки долго, пять – шесть недель подряд. Не сказать, чтобы выигрывал крупно, я игрок средний, хотя катаю уже регулярно лет десять. Думаю, в кругах картежников меня знают, до сих пор я за свои проиг­рыши всегда отвечал, вы ведь знаете, как дорога репутация в нашей среде. Но потом я «попал» раз, другой, и на очень круп­ные суммы, таких проигрышей я раньше себе никогда не позволял. А тут удачи последнего времени вскружили мне голо­ву, и я все время пытался отыграться, увеличивая и увеличи­вая ставки. Сегодня мне понятно, выиграть я не имел ни малейшего шанса, против меня действовал выдающийся игрок, ас, да и все мои предыдущие выигрыши тоже кем-то тщатель­но организованы. В общем, мне включили «счетчик» и предло­жили продать дом, доставшийся в наследство от родителей! А куда деваться с семьей, детьми? О том, чтобы набрать требуе­мую сумму, не могло быть и речи, я даже вслух не мог назвать цифру, она приводила в ужас любого нормального человека.
Тем временем долг неожиданно перевели на другого игро­ка, я никогда не встречал его в картежных кругах, как, впро­чем, и того, кому проиграл, только слышал краем уха, что тот залетный катала из Махачкалы. Впрочем, для меня и любого другого картежника не имеет значения прописка проигравше­го или выигравшего – платить надо в срок. Я уже подумывал и о бегах, и о самоубийстве, как вдруг позвонил мне на работу тот новый человек, которому я был должен. Он назначил мне встречу в кооперативном кафе «София», что в парке Победы. Там он и предложил в счет погашения долга поставить на про­слушивание один телефон. Я тут же спросил – чей? Он засме­ялся и сказал, что в моем положении глупо задавать такие воп­росы и какая мне разница, кого прослушивать. Но в тот вечер он так и не сказал, кто его интересует. Получив мое согласие, уговорились о встрече на работе. В назначенное время, за час до начала смены, когда в помещении я находился один, при­шли двое молодых людей, в темных очках, прекрасно знавших свое дело, и подключились к вашему телефону. Моя задача со­стояла в том, чтобы, когда позвонят, достать бобину с записью и выйти на автобусную остановку, всегда заполненную людь­ми. Я должен был держать бобину за спиной и ни в коем слу­чае не оглядываться, когда ее будут забирать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124