Так ведь это речь только о наличных. Как и любой восточный человек, аксайский хан любил золото, если «ни­щий» Анвар Абидович сдал в казну чуть больше десяти пудов, а точнее, сто шестьдесят восемь килограммов, так сколько ус­пел накопить более предприимчивый, с коммерческой жилкой директор агропромышленного объединения?
Попутно мучил его и такой непростой вопрос. Казалось бы, зачем ему деньги, он и тем средствам, что имел, не нахо­дил применения, да и архив вроде ни к чему, одни хлопоты да опасность. Он и так теперь, особенно став доктором наук и опубликовав серию статей по правовым вопросам, стал замет­ной фигурой в республике, и в Белом доме ныне не последний человек, благоволил к нему Тулкун Назарович, да и Шубарин находился под рукой, никогда не откажет в помощи, они сей­час вроде с полуслова понимают друг друга.
Так зачем же, по-цыгански говоря, валету пиковому на­прасные хлопоты? 3ачем ариповские миллионы, пуды золота, архивы и грязных дел мастера в придачу? Конкретно – зачем и почему, с высоты своей научной степени он не мог ответить. Не знал. Знал, что сегодня, может, и не надо, но завтра вполне могло сгодиться все, включая шантажистов и шантажисток, поднаторевших в судах. Скорее всего в Сенаторе опять взыгра­ли авантюрные начала, а жажда власти стала еще более неуто­ленной, когда он оказался у ее родника. Теперь в нем проснул­ся еще и политик, а в политике, как он считал, все сгодится, все средства хороши. Сенатор по-своему расценил путь любого политика, он, по его разумению, заключался в том, что поли­тик всегда хочет быть первым, лидером, почти как спортсмен, поэтому вечные расколы, фракции, новые партии, каждому из них неймется постоять на пьедестале. Сегодня он тайно изучал Троцкого и понимал его, опять же по-своему. Тому, на его взгляд, наплевать и на коммунизм, и на социализм, и на лю­бую другую идеологию, в том числе и на страну, в которой он занимался политикой и жаждал перекроить, перестроить ее. Ему было важно всегда слыть первым, лидером, поэтому он не сходился во взглядах ни с Лениным, ни со Сталиными не по идеологическим мотивам, а прежде всего по существу своей натуры, сути. Он ни с кем бы и не сошелся ни в чем, тому под­тверждение – троцкизм как собственное явление, жаль, что объектом его экспериментов, тщеславия стала Россия, кото­рую он мало знал и, откровенно говоря, не любил и столько палок наставил в колеса ее истории.
Изменения в стране новый генсек называл революцион­ными, они, пожалуй, таковые и есть, но инертная масса, оту­ченная или отлученная от политики, лишь ухмылялась – ре­волюция, где же баррикады? Но баррикады нагромождались повсюду, и пока только односторонние, такие бетонные надол­бы громоздились на путях перестройки, да еще не видимые обыкновенным зрением, что он порою диву давался слепоте сторонников перемен.
Проявлял он нынче интерес и к бурным демократическим процессам в Прибалтике, там раньше других проснулись от спячки и спешили использовать до конца выпавший шанс на гласность. Что же, там еще живы люди, познавшие буржуаз­ные свободы, им есть с чем сравнить сталинскую конститу­цию. Говорят, у одного из лидеров нынешнего народного фронта жив еще отец, в прошлом возглавлявший там парла­мент, он ли не научит сына искусству политической борьбы, не передаст опыт лавирования и тактики в парламентской борьбе. Повсюду говорят о каких-то новых партиях: «Демокра­тический союз», «Демократический центр», «Народная пар­тия» и народных фронтах, зарождающихся в каждой республи­ке, организаторы которых, на взгляд Сухроба Ахмедовича, спят и видят ее не общественной организацией, а партией с вытекающими отсюда благами, а себя лидерами в роскошных кабинетах, респектабельных лимузинах, с очаровательными длинноногими секретаршами, в загородных виллах с охра­ной – опять все повторяется – жив Троцкий в каждом поли­тике.
Знает Сенатор, возглавляя такой отдел, что к ним в ре­спублику зачастили эмиссары из Прибалтики и Кавказа, Мол­давии, понимают новые политики, что двадцатимиллионный Узбекистан, задушенный хлопком, настоящая пороховая боч­ка. Едут, чтобы действовать сообща, совместно разрабатывать стратегию, чтобы в день «икс» зажечь костер одновременно по­всюду и взять запутавшуюся в экономике и идеологии партию за горло. Оттого щедро делятся программами, мало отличаю­щимися друг от друга, все как прежде, без учета местных усло­вий и традиций, потом, думают лидеры, когда дорвемся до власти, доработаем. Знает он и кто туда из Узбекистана час­тенько наведывается, и всегда за государственный счет, ис­пользуя служебное положение, поистине щедрая страна, если не сказать хлестче. Знает он большинство этих людей, но они чураются его, для них он официальная власть, вплотную об­щается со следователями Прокуратуры СССР, догадывается он, что при случае они не замедлят предъявить ему обвинение. Но Сенатор быстро успокаивается, вспоминает слова Артура Александровича, который некогда сказал, не можем же мы каждому аппаратчику доложить о ваших особых заслугах.
Смутное время, переходное, революционное, перестроечное – пытается он найти собственное определение текущей жизни, но в голову лезут сплошь газетные клише. Неформалы все-таки не сила, и на эту карту особых ставок делать не стоит, думает прокурор Акрамходжаев, хотя спешно сконцентриро­вал у себя материал на многих ее лидеров, Артур Александро­вич уважил, достал откуда-то сведения.
Наверное, у аксайского хана можно будет существенно по­полнить этот пробел, продолжает рассуждать Сенатор, тот всегда далеко смотрит, не зря у него самый большой раздел картотеки называется «Политически неблагонадежные эле­менты», это все о партаппаратчиках, чье нутро тяготеет все-та­ки к другому учению, ничего с марксизмом-ленинизмом об­щего не имеющим. Есть подобный раздел и у самого Сухроба Ахмедовича, составленный по анонимным письмам и доносам, вот если сведения из трех источников заложить в компь­ютер «Атари», он станет располагать бесценной информацией, и тогда яснее представятся их цели и задачи, вырисуются силы и возможности.
Сколько новых сил, рвущихся к власти, сразу обнажилось вдруг, продолжает философствовать он, да и партию, КПСС, со счета сбрасывать не следует, она хоть и подрастеряла автори­тет в народе и опешила от горлопанов, на сегодня это реальная мощь, зря заблуждаются в ее возможностях неформалы и но­вая поросль пантюркистов и панисламистов, разве не смешана их ориентация на ортодоксального Хомейни, это скорее отпу­гивает людей, чем привлекает. Вот в зеленом знамени что-то есть, зеленое знамя привлекает многих, оно генетически сидит в каждом мусульманине, этого марксисты не учли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124