Джиоев обещал приехать через час.
Коста, узнавший от Карена, что прокурор Камалов заглянул в «Лидо» и нагнал страха на всех, поспешил к Миршабу не по этому поводу, хотя догадывался, что речь зайдет и о визите Ферганца. Перед самым уходом Коста из дома на бал в «Лидо» из Мюнхена позвонил Шубарин, ибо телефакс, надежно связывавший его с Ташкентом, на квартире в Мюнхене никогда не отключался. Артур Александрович поздравил Коста с наступающим Новым годом, коротко справился о делах и сумел сказать главное в своей излюбленной иносказательной манере, понятной Джиоеву: тут ему успели сесть на хвост. И описал человека, говорившего по-узбек­ски на стадионе мюнхенской «Баварии». Этого гонца следовало установить, а главное, установить тех, кто стоит за ним в Узбеки­стане.
Вот о чем, думал Коста, пойдет разговор в доме человека из Верховного суда.
Но любой зов Миршаба Коста игнорировать не стал бы, Джиоев помнил, что только Салиму Хасановичу и его другу Сенатору, на чьих глазах он некогда застрелил в здании прокуратуры республи­ки бывшего прокурора Азларханова, он обязан жизнью, это они выкрали его из института травматологии с поврежденным позво­ночником. И только благодаря им уцелел патрон Коста – Артур Александрович Шубарин, ибо кейс убитого Азларханова со сверх­секретным компроматом на самых влиятельных людей в респуб­лике и высочайших сановников из Москвы, даже из Кремля, остал­ся на одну ночь в прокуратуре – его тоже выкрали Миршаб с Сенатором. Тут, как говорится, по гроб жизни обязан, какие тут праздники.
Коста приехал к Миршабу на скромной белой «Волге» Шубарина, но мало кто знал, что на ней стоит дизельный двигатель от «Вольво», темные, с зеленоватым отливом, пуленепробиваемые стекла с бывшей машины самого Рашидова, а все четыре двери вполне выдерживают автоматные очереди. Машиной шефа Джио­ев стал пользоваться совсем недавно, после того, как Артур Александрович известил, что непременно пригонит из Германии какую-нибудь престижную машину, он знал, что Ташкент не по дням, а по часам наводняется роскошными автомобилями, а хозяи­ну коммерческого банка сам Бог велел держать марку.
Коста знал толк в машинах и поставил несколько условий: пуленепробиваемые стекла, хотя бы одна бронированная дверь (в стране теперь такое творилось!) и обязательно кондиционер, без него машина в Средней Азии летом превращается в душегубку.
Коста до сих пор у Миршаба не бывал. Едва он просигналил у тяжелых, окрашенных серебром ворот, как в доме включили автоматику и массивные створки мягко раздвинулись, впуская машину, неоднократно бывавшую в этом дворе. Салим Хасанович встречал на пороге, и Коста лишний раз понял, что предстоит не только серьезный разговор, но и неотложные дела. Хозяин провел гостя через огромный зал с наряженной елкой прямо к себе в кабинет, где на столике, стоявшем между двух кресел, уже дымился традиционный чай, а рядом лежал свежий виноград с чуть потемневшей, пожухлой кожицей, сухофрукты, орехи, изюм и печенье – скромно и со вкусом.
Коста, переступив порог кабинета, отметил для себя, какое имели влияние на Сенатора и на Миршаба вкусы его патрона – Шубарина. Тщательно отреставрированная изысканная мебель прошлого века; за стеклами высоких, вдоль стен, книжных шкафов рядом со старинными фолиантами – древняя бронза Китая и Бенина, собран­ная с большим вкусом, игрушки и жанровые сценки немецкого фарфора, фигурки хрупкого русского фарфора кузнецовских и гард­неровского заводов. А на стене напротив, задрапированной зеленым биллиардным сукном, с полдюжины картин в великолепных пали­сандровых рамах с резной золоченой лепниной – все невольно напоминало рабочий кабинет Шубарина. Видимо, хорошо протрясла местная таможня для Миршаба отъезжающих на жительство за рубеж, такого и в комиссионной торговле давно нет, вот отчего, наверное, Салима Хасановича часто видели там.
Расспросив Коста о житье-бытье, здоровье, настроении, без чего не начинается ни один разговор на Востоке, каким бы сроч­ным и важным он ни был, Миршаб подробно рассказал о визите прокурора Камалова в «Лидо». Коста тут же сделал для себя неожиданный вывод – Артур Александрович не звонил Хашимову о странной встрече с земляком на стадионе «Баварии» в Мюнхене.
Миршаб, напомнив Джиоеву, что Шубарин поведал ему с Сухробом, какую важную роль сыграл тот в свое время в дискредитации областного прокурора Азларханова по заказу клана Бекходжаевых, спросил: возможно, и сегодня сгодится кое-что из прежнего опыта? Коста тут же отпарировал, что в нынешней ситуации аналогия, к сожалению, исключается, для дискредитации прокуро­ра Камалова просто-напросто нет времени – ведь Ферганец открыто объявил: я включил вам счетчик, вы с Сухробом слишком много мне задолжали…
Тут, по мнению Коста, остается только один путь – убрать, и без шума, чтобы не всколыхнуть общественность, Камалов слиш­ком заметная фигура в республике. А если уж тихо не удастся, то сразу подбросить ложный ход, связать, например, смерть прокуро­ра с местью турков-месхетинцев, что будет выглядеть вполне логично.
Салиму Хасановичу пришлось согласиться, что времени у них действительно нет и выбор средств сводится к минимуму… Ко тут он неожиданно перевел разговор на Беспалого, находящегося в следственном изоляторе КГБ, важного свидетеля в руках проку­рора Камалова и начальника уголовного розыска республики по­лковника Джураева, задержавшего Беспалого – Артема Парсегяна во время налета на квартиру майора ОБХСС Кудратова, соби­равшегося купить за 225 тысяч автомобиль «Вольво» вишневого цвета. Беспалый знал нечто такое про Сухроба Ахмедовича Акрамходжаева, Сенатора, что позволило Камалову сразу его аресто­вать, а оттуда могла потянуться цепочка и к нему, Миршабу, и к Артуру Александровичу, да и к самому Коста…
Коста невольно улыбнулся в душе словам Миршаба, он хорошо знал Парсегяна, и тот бы никогда не показал на него, оба они воры в законе, а это ко многому обязывает; догадался Коста, почему Артем сдал только Сенатора, – получив срок, он начнет через родню и дружков шантажировать Миршаба, и тому волей-неволей придется помочь, работая в Верховном суде, сделать это неслож­но. Беспалый выбрал, казалось бы, верный расклад, но… Свои быстро мелькнувшие мысли гость не обнародовал. Понял Джиоев и другое: судьба Парсегяна решена, у него самого тоже нет выбора, даже если Беспалый и свой человек; настал и для Коста час рассчитаться по векселям – вчера они его вынули из петли, сегодня его очередь спасать связку Сенатор – Миршаб.
Джиоев угадал: Миршаб действительно завел разговор о том, что необходимо ликвидировать Парсегяна. Не стань главного сви­детеля обвинения, все показания Беспалого можно было квалифи­цировать как ложные, добытые под давлением Камалова, короче, как оговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102