Да, я короткое время вел курс специальных дисциплин в закрытых учебных заведениях КГБ, был единствен­ным преподавателем-узбеком, и, естественно, слушатели из Уз­бекистана тянулись ко мне, бывали дома. Так случилось, что нынешний шеф службы безопасности республики генерал Бахтияр Саматов и оба его зама – мои студенты, и я пользуюсь их поддержкой. Только благодаря Саматову в свое время я арестовал хана Акмаля… Впрочем, какое имеет отношение служба безопас­ности к нашим баранам? Ведь по конституции я стою выше службы безопасности, она поднадзорна прокуратуре.
– Чувствуется, что вы долгое время не жили на родине, – улыбнулся гость. – По моим данным, они с президентом выходцы из одной махалли, одногодки, учились в одной школе и даже закончили один и тот же факультет экономики известного транспортного института. Англичане говорят, что школьный гал­стук выше родни… А шефом КГБ Саматов стал раньше, чем его однокашник президентом, так что двигались они параллельно и своими путями, оттого у них добрые отношения…
– Я понял, на что вы намекаете, но на этом этапе нельзя подключать президента, иначе загубим задуманное вами… – По­том вдруг Камалов спохватился радостно: – А что, зерно в вашем предложении есть. Поступим, как и в случае с ханом Акмалем, проигнорируем высшую власть, сделаем вид, что это в нашей компетенции. Думаю, генерал Саматов поддержит нас, и мы вдво­ем возьмем ответственность на себя, сославшись на тайну опера­ции. Для этого вы уже сегодня с утра должны изложить письменно на мое имя и на имя шефа службы безопасности все, о чем сейчас рассказали, и приложить все документы, полученные от комитета по спасению Арала, теперь они вам не нужны. Это будет секретный документ, которому мы дадим ход, и, сославшись на государствен­ную тайну, изолируем от любопытных все то, что вы посчитаете нужным. У входа в прокуратуру для граждан висит особый поч­товый ящик, которым, кстати, активно пользуются, ключ от него хранится у Татьяны Сергеевны Шиловой из отдела по борьбе с мафией, если я получу документы к обеду, я тут же встречусь с генералом Саматовым и найду возможность поставить вас в из­вестность о принятом нами решении. Не исключено, что он лично захочет встретиться с вами, уточнить какие-то детали, дело вы затеяли непростое, и оно требует продуманной страховки. – По­том после некоторой паузы Камалов задумчиво произнес:
– А я и не знал, что генерал Саматов однокашник с нашим президентом, он никогда не говорил об этом, теперь понятно, почему мне иногда позволяется самодеятельность и, по существу, не вмешиваются в дела прокуратуры… – И вдруг сразу вернулся к прежнему разговору. – Встретиться с Саматовым надо, не исключено, что вам нужно будет вывезти семью в какую-нибудь страну, да и самому при случае придется отсиживаться там и год, и два, а без содействия службы безопасности это нелегко. – И тут же, без подготовки, словно залп, последовал вопрос: – А зачем приезжал к вам в Мюнхен вор в законе Талиб Султанов? Вы увлеклись лишь партийными деньгами, а отсюда вам уже исходила реальная угроза.
– Ну, с этим я разберусь как-нибудь сам. Приезжал Талиб за тем же, что и бывший секретарь обкома Анвар Абидович, – от­мыть через мой банк деньги европейской наркомафии и доходы от преступности. Нынче в Европе и Америке проводить подобные операции становится все труднее и труднее. Интерпол повсюду наступает им на хвост. В нынешнем году и в Англии, и в Италии попалось на этом несколько крупных банков. Да и деньги за это берут немалые, поэтому они потянулись сюда к нам, на Восток, хотят воспользоваться ситуацией, когда молодые государства ра­ды любым долларовым инвестициям и не будут тщательно копать их прошлое. Верный расчет, между прочим, нынче много банков в Прибалтике поднялось на этом.
– И как же вы решили поступить с этими деньгами в случае удачи? – настороженно спросил Камалов, подумавший на мгнове­ние, как и всякий прокурор, что Шубарин в благодарность за возвращение партийных денег попросит индульгенцию на незакон­ные операции с деньгами преступного мира, и казна государствен­ная от этого только выиграет. Впрочем, незаконность таких опера­ций подтвердить трудно. Для безопасности нужно, чтобы власти не брали работу банка под микроскоп, тогда и овцы будут целы, и волки сыты, так поступают во многих слаборазвитых странах, чтобы любыми путями оживить приток валюты.
– Я поступлю с ними так же, как и с партийными деньгами, – они осядут здесь, в Узбекистане. Вы наложите официальный арест, так поступают во всем мире, я консультировался, – от­ветил, не задумываясь, Шубарин.
– Да, крутые дела замыслили, отчаянный вы человек. Собира­етесь с мафией в одиночку воевать. А знаете ли вы, что Талиб вчера из Москвы по подложному паспорту вылетел в Германию?
Видя, как встрепенулся Шубарин, прокурор продолжил:
– На­верняка и вы следите за его передвижением, но мне это удобнее, и у меня шансов не упустить больше. И там, во Франкфурте, он нынче не в Мюнхен отправился, за ним присмотрят, как и в про­шлый раз. Я ведь говорил, что мой долг оградить вас и ваш банк от уголовных посягательств, что я и делаю. Не возражаете, Артур Александрович?
– Нет, не возражаю. Но хочу пояснить, чтобы не было двусмыс­ленности и не пахло игрой в героя. Я не искал ни партийных денег, ни воровских, так случилось, что судьба их сошлась на мне. И по-мужски, и по-человечески я не могу отступиться, я хочу выполнить свой гражданский долг…
Впервые за время встречи Шубарин разволновался и осекся, он очень хотел, чтобы его правильно поняли.
– Хорошо вы сказали – гражданский долг, – прервал затянув­шуюся паузу прокурор. – Слова эти нынче становятся музейными, архивными, к сожалению. Но и я вернулся из Вашингтона на родину только по одной причине – так я понимал свой граждан­ский долг… – И вдруг сразу, без перехода, как случалось не однажды за эту ночь, спросил: – А почему, если у вас была предварительная договоренность, они все-таки похитили вашего американского друга?
Камалов старался разобраться во всем до конца, ведь ему придется подробно, в деталях, знакомить с ситуацией генерала Саматова.
– Они попытались вначале внедрить на одну из руководящих должностей в банке своего человека, чтобы быть в курсе дел.
– Они назвали фамилию? – спросил с надеждой прокурор.
– Нет. Сказали, назовут, если я дам принципиальное согласие о назначении. На другой день они предложили другой вариант – давать им регулярные сведения о богатых вкладчиках, о круп­ных денежных потоках, куда они движутся, в какие дни изымают­ся. Я не согласился, хотя и угрожали. Но я сказал, что разговор, начатый в Мюнхене, я готов продолжить, и это, мол, представляет для меня интерес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102