Газанфару была хорошо известна судьба легендарного снайпера Арифа, погибшего в собственной западне, да и судьба «альпиниста», которого специ­ально привезли из Домбая, не успевшего произвести выстрел даже в больнице, нет… он хотел жить.
Но и отказать прямо не мог, «сиамские близнецы» Сенатор с Миршабом жалости не знали, от них тоже жди пули хоть в лоб, хоть в спину, поэтому он сказал:
– Важную информацию, что я передал вам накануне, я добыл в этом отделе. Помните, я говорил, что у меня там работает знакомая девушка – Таня Шилова, вы ее видели со мной когда-то в «Лидо», вот она случайно и проговорилась…
– Вот и прекрасно, значит, все-таки нашли лазейку туда, а сооб­щение действительно важное, и мы его оцениваем по достоинству, – сказал Сенатор и подал гостю запечатанную пачку тысячеруб­левок, оказывается, заранее лежавшую на столе и прикрытую салфеткой. – Возьмите, вы заслужили.
Газанфар, не рассчитывавший на такую щедрость, поблагодарил и спрятал деньги в карман пиджака. «Сто тысяч! Не мало, но это скорее аванс за что-то рисковое, надо ухо держать востро», – по­думал он, но вслух сказал:
– Да, мне казалось, что я нашел ключ к отделу, Таню там уважают, ценят, но случилось непредвиденное: в нее влюбился парень, ее коллега, тоже бывший сотрудник КГБ, Костя Васильев и, кажется, пользуется взаимностью. Вот этот капитан, возглав­лявший главную группу захвата при задержании хана Акмаля, любимец Камалова, и перечеркнул все мои труды. Эта неожидан­но сложившаяся обстановка напрочь исключает теперь возмож­ность перейти в отдел, разве что по личному приказу Камалова, иначе меня не поймут. А я у него не пользуюсь уважением, чует он что-то, иногда так посмотрит…
– Да, брат, ситуация… – вздохнули разом сотрапезники.
– Как близко ты был у цели!
– Не теряйся, не опускай руки, – продолжил Сенатор после долгой паузы, – женское сердце изменчиво, продолжай делать знаки внимания, цветы там, подарки, а вдруг… Тогда и переход в отдел будет закономерным, выстраданным.
Разговор как-то вдруг увял, поблек, скукожился, и Газанфар почувствовал, что приятели пожалели о щедром авансе, но деньги были в кармане, и это радовало, грело. Выпили еще чаю, вновь заговорили о достоинствах зеленого китайского чая «лунь-цзинь», и, когда все катилось к какому-то пристойному прощанию, завер­шению, Миршаб вдруг спросил:
– Газанфар, а вы не слышали, кто же все-таки подложил такую свинью Артуру?
Гость ответил, что не знает, не слышал. А тут Сенатор на всякий случай, как позже он объяснит Миршабу, спросил:
– А не знаете ли вы случайно Талиба Султанова, он недавно в Мюнхене побывал?
Оба невольно впились взглядами в гостя. Но Газанфар, уже видевший себя за карточным столом со ста тысячами в кармане и оттого не заметивший жгучего интереса собеседников, спокойно ответил:
– О том, что Талиб побывал в Мюнхене, не знаю, да и что ему там делать? Я его хорошо знаю, он человек авторитетный, в уго­ловном мире имеет вес.
– Вы с ним лично знакомы? – вырвалось одновременно у со­владельцев «Лидо».
– Да, конечно, а зачем вам Талиб понадобился, я знаю людей и покруче, – ожил вдруг Газанфар, ему хотелось быть ближе к уголовникам, чем к прокурору Камалову, и порадовать хотелось своих хозяев за щедрый аванс.
Миршаб с Сенатором вдруг быстро переглянулись, словно сго­ворились, обменялись какими-то знаками, как за карточным сто­лом, и Сенатор, получив «добро» компаньона, сказал жестко:
– Это Талиб выкрал гостя Шубарина.
Газанфар побледнел, он подумал, что опять вляпался в какую-то историю. Он ведь хорошо знал, чем были обязаны эти два челове­ка Шубарину. Значит, они подозревали его в сговоре против них.
– Зачем же он «наехал» на Шубарина? Японец мало кому по зубам в Ташкенте. В городе помнят, как Коста один из «узи» завалил всю банду Лютого, решившего обложить данью «Лидо», а потом сжег их всех, как собак…
– Вот мы и хотим знать, почему некто Талиб дерзнул поднять руку на нашего друга, а значит, и на нас. Кто стоит за ним? – вмешался в разговор Миршаб и вдруг неожиданно не только для Газанфара, но и для Сенатора достал из внутреннего кармана пиджака точно такую же пачку тысячерублевок и пододвинул их к «Штирлицу» со словами: – А это от меня лично. Постарайся узнать, что к чему, а главное, что он намеревается предпринять против нашего друга. Но… сведения, даже если они будут касаться жизни Артура, прежде должны поступить к нам, не стоит от­влекать и беспокоить Шубарина, он большие дела затеял, а Талибом мы займемся сами, понял?
– Да. Я знаю, что для вас значит Артур Александрович, он и мне глубоко симпатичен. И с Коста мы друзья, я часто выручал его, когда он сидел, – бормотал вконец растерявшийся Газанфар, но пачку денег торопливо прибрал.
«Что-то они сегодня слишком щедры», – мелькнула на секунду мысль, но думать – почему? – не хотелось, двести тысяч не давали сосредоточиться, приятно грели душу…
– Ну, теперь, когда у нас появился шанс обезопасить нашего дорогого Артура, мы можем сказать и «аминь», – подытожил встречу Сенатор, и они дружно встали из-за стола.
Таня Шилова, передав важную информацию для Газанфара, поняла, что и она втянулась в схватку, где ей отведена не послед­няя роль. Поняла она и то, что в борьбе, затеянной прокурором республики против сил, дестабилизирующих обстановку в крае, ничьей быть не может, все зашло слишком далеко: три подряд покушения на Камалова – подтверждение тому.
Не могла она не понимать и того, что отныне, в связи с суверен­ностью Узбекистана, пост Генерального прокурора страны приоб­рел невероятную значимость – ведь конституция нового государ­ства ставила во главе всего закон, права человека, отметала диктат любой идеологии и даже религии, и человек, занимающий боль­шой кабинет в здании на улице Гоголя, становился ключевой фигурой в политической и экономической жизни республики. От­того пост Камалова вдруг стал притягательным для многих кла­нов, желающих поправить свое общественное положение, поднять­ся на такую ступень власти, откуда можно было бы расправляться, опять же руками закона, с соперниками.
Ферганец, конечно, день ото дня ощущал нарастающее давление со всех сторон, но имел он и прочную, мало заметную для посто­ронних глаз поддержку первого законно избранного президента, человека достаточно жесткого, властного, видевшего далеко впе­ред, кстати, разгадавшего предательство Горбачева одним из пер­вых среди руководителей республик. Это он, экономист и финан­сист по образованию, имевший громадный опыт государственной и хозяйственной работы, своими конкретными, четкими вопроса­ми всегда ставил краснобая Горбачева в тупик, разбивая его маниловские мечты в пух и прах и иногда и вовсе ставя того в неловкое положение как человека некомпетентного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102