Я то же самое подумал сначала о вас. Честное слово, подумал.
– Если бы вы и сейчас так думали, сэр, вы бы недалеко ушли от истины,отозвался Николас.
– Как? – воскликнул старик, осматривая его с головы до ног. – Что? Ах, боже мой! Нет, нет. Благовоспитайный молодой человек дошел до такой крайности! Нет, нет, нет, нет!
Николас поклонился и, пожелав ему доброго утра, повернул назад.
– Постойте, – сказал старик, поманив его в боковую улицу, где они могли беседовать более спокойно. – Что вы имеете в виду? Что вы имеете в виду?
– Только то, что ваше доброе лицо и обращение, столь не похожие на все, что мне доводилось до сих пор видеть, толкнули меня к признанию, которое мне бы и в голову не пришло сделать кому бы то ни было еще в этих дебрях Лондона, – ответил Николас.
– Дебри! Да, верно, верно! Это действительно дебри, – с большим оживлением сказал старик. – Когда-то и для меня это были дебри. Я пришел сюда босиком… Я этого никогда не забываю. Слава богу!
И он приподнял шляпу и принял очень серьезный вид.
– В чем дело?.. Что такое?.. Как это все произошло? – спросил старик, положив руку на плечо Николасу и идя с ним по улице. – Вы… э? – Он коснулся пальцем рукава его черной одежды. – Вы это по ком, а?
– По отцу, – ответил Николас.
– А! – быстро подхватил старый джентльмен. – Плохо для молодого человека лишиться отца. Овдовевшая мать, быть может?
Николас вздохнул.
– Братья и сестры, а?
– Одна сестра, – отозвался Николас.
– Бедняжка, бедняжка! И вы, должно быть, ученый? – сказал старик, пристально всматриваясь в лицо молодого человека.
– Я получил довольно приличное образование, – сказал Николас.
– Дело хорошее, – сказал старый джентльмен. – Образование – великое дело, величайшее дело!.. Я никогда никакого не получал. Тем больше я восхищаюсь им у других. Прекрасное дело… Да, да. Расскажите еще что-нибудь о себе. Дайте мне послушать всю вашу историю. Это не назойливое любопытство – нет, нет, нет!
Было что-то столь искреннее и простодушное в тоне, каким все это было сказано, и такое полное пренебрежение всеми условными правилами сдержанности и холодности, что Николас не мог ничего возразить. На людей, у которых есть какие-нибудь подлинно хорошие качества, ничто не действует столь заразительно, как сердечная целомудренная откровенность. Николас заразился мгновенно и без умолчаний рассказал обо всех основных событиях своей жизни, скрыв только имена и, по возможности, вскользь коснувшись поведения дяди по отношению к Кэт. Старик слушал с величайшим вниманием и, когда он кончил, нетерпеливо продел его руку под свою.
– Ни слова больше! Ни слова! – сказал, он. – Идемте со мной. Мы не должны терять ни минуты.
Говоря это, старый джентльмен потащил его назад на Оксфорд-стрит и, остановив омнибус, ехавший в Сити, впихнул туда Николаса и сам последовал за ним. Казалось, он был в крайнем возбуждении и беспокойстве, и каждый раз, когда Николас пробовал что-то сказать, перебивал его:
– Ни слова, ни слова! Ни под каким видом! Ни слова!
Поэтому молодой человек счел наилучшим больше ему не перечить. Итак, они отправились в Сити, сохраняя молчание, и чем дальше они ехали, тем больше недоумевал Николас, каков может быть исход этого приключения.
Когда они подъехали к Банку, старый джентльмен вышел очень проворно и, снова взяв под руку Николаса, повлек его по Треднидл-стрит и какими-то переулками и проходами направо, пока они, наконец, не вышли на тихую и тенистую маленькую площадь. Он повел его к самому старому и самому чистенькому на вид торговому. дому. Единственная надпись на двери гласила: «Чирибл, братья», но, бросив быстрый взгляд на лежавшие вокруг тюки, Николас предположил, что братья Чирибд – купцы, ведущие торговлю с Германией.
Пройдя через склад, где все указывало на процветающую торговлю, мистер Чирибл (ибо таковым считал его Николас, судя по тому уважению, какое ему свидетельствовали кладовщики и грузчики, когда он проходил мимо них) повел его в маленькую, разделенную перегородкой контору, похожую на большой стеклянный ящик, а в конторе сидел – без единой пылинки и пятнышка, словно его поместили в стеклянный ящик, накрыли крышкой и с той поры он оттуда не выходил – дородный пожилой широколицый клерк в серебряных очках и с напудренной головой.
– Мой брат у себя, Тим? – спросил мистер Чирибл так же приветливо, как он обращался к Николасу.
– Да, сэр, – ответил дородный клерк, поднимая очки на своего патрона, а глаза на Николаса, – но у него мистер Триммерс.
– А! По какому делу он пришел, Тим? – спросил мистер Чирибл.
– Он собирает по подписке на вдову и детей человека, который погиб сегодня утром в ост-индских доках, сэр, – ответил Тим. – Его придавил бочонок с сахаром, сэр.
– Триммерс хороший человек, – с жаром сказал мистер Чирибл. – Он добрая душа. Я очень признателен Триммерсу. Триммерс один из наших лучших друзей. Он сообщает нам о тысяче случаев, о которых мы сами никогда бы не узнали. Я очень признателен Триммерсу.
Говоря это, мистер Чирибл с наслаждением потер руки, и, так как в этот момент в дверях показался мистер Триммерс, направлявшийся к выходу, он бросился вслед за ним и схватил его за руку.
– Тысяча благодарностей, Триммерс, десять тысяч благодарностей! Я это рассматриваю как дружескую услугу с вашей стороны, да, как дружескую услугу, – сказал мистер Чирибл, увлекая его в угол, чтобы не было слышно.Сколько детей осталось и что дал мой брат Нэд, Триммерс?
– Детей осталось шестеро, а ваш брат дал нам двадцать фунтов, – ответил джентльмен.
– Мой брат Нэд хороший человек, и вы тоже хороший человек, Триммерс,сказал старик, с горячностью пожимая ему обе руки. – Запишите и меня на двадцать… или… подождите минутку, подождите минутку! Не следует выставлять себя напоказ: запишите меня на десять фунтов и Тима Линкинуотера на десять фунтов. Чек на двадцать фунтов для мистера Триммерса, Тим. Да благословит вас бог, Триммерс… Заходите на этой неделе пообедать с нами; для вас всегда найдется прибор, а мы будем очень рады. Так-то, дорогой мой сэр… Чек от мистера Линкинуотера, Тим. Придавило бочонком с сахаром, и шестеро ребятишек! Ах, боже мой, боже мой!
Продолжая говорить в том же духе со всей живостью, на какую он был способен, чтобы предотвратить дружеские возражения сборщика против такой крупной суммы пожертвования, мистер Чирибл повел Николаса, удивленного и растроганного тем, что он видел и слышал за это короткое время, к полуоткрытой двери, ведущей в смежную комнату.
– Брат Нэд! – окликнул мистер Чирибл, постучав согнутым пальцем, и остановился, прислушиваясь. – Ты занят, дорогой брат, или у тебя найдется время перемолвиться со мной двумя словами?
– Брат Чарльз, дорогой мой, – отозвался из комнаты голос, столь похожий на только что прозвучавший, что Николас вздрогнул и готов был подумать, что это тот же самый голос, – не задавай мне никаких вопросов и входи немедля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270
– Если бы вы и сейчас так думали, сэр, вы бы недалеко ушли от истины,отозвался Николас.
– Как? – воскликнул старик, осматривая его с головы до ног. – Что? Ах, боже мой! Нет, нет. Благовоспитайный молодой человек дошел до такой крайности! Нет, нет, нет, нет!
Николас поклонился и, пожелав ему доброго утра, повернул назад.
– Постойте, – сказал старик, поманив его в боковую улицу, где они могли беседовать более спокойно. – Что вы имеете в виду? Что вы имеете в виду?
– Только то, что ваше доброе лицо и обращение, столь не похожие на все, что мне доводилось до сих пор видеть, толкнули меня к признанию, которое мне бы и в голову не пришло сделать кому бы то ни было еще в этих дебрях Лондона, – ответил Николас.
– Дебри! Да, верно, верно! Это действительно дебри, – с большим оживлением сказал старик. – Когда-то и для меня это были дебри. Я пришел сюда босиком… Я этого никогда не забываю. Слава богу!
И он приподнял шляпу и принял очень серьезный вид.
– В чем дело?.. Что такое?.. Как это все произошло? – спросил старик, положив руку на плечо Николасу и идя с ним по улице. – Вы… э? – Он коснулся пальцем рукава его черной одежды. – Вы это по ком, а?
– По отцу, – ответил Николас.
– А! – быстро подхватил старый джентльмен. – Плохо для молодого человека лишиться отца. Овдовевшая мать, быть может?
Николас вздохнул.
– Братья и сестры, а?
– Одна сестра, – отозвался Николас.
– Бедняжка, бедняжка! И вы, должно быть, ученый? – сказал старик, пристально всматриваясь в лицо молодого человека.
– Я получил довольно приличное образование, – сказал Николас.
– Дело хорошее, – сказал старый джентльмен. – Образование – великое дело, величайшее дело!.. Я никогда никакого не получал. Тем больше я восхищаюсь им у других. Прекрасное дело… Да, да. Расскажите еще что-нибудь о себе. Дайте мне послушать всю вашу историю. Это не назойливое любопытство – нет, нет, нет!
Было что-то столь искреннее и простодушное в тоне, каким все это было сказано, и такое полное пренебрежение всеми условными правилами сдержанности и холодности, что Николас не мог ничего возразить. На людей, у которых есть какие-нибудь подлинно хорошие качества, ничто не действует столь заразительно, как сердечная целомудренная откровенность. Николас заразился мгновенно и без умолчаний рассказал обо всех основных событиях своей жизни, скрыв только имена и, по возможности, вскользь коснувшись поведения дяди по отношению к Кэт. Старик слушал с величайшим вниманием и, когда он кончил, нетерпеливо продел его руку под свою.
– Ни слова больше! Ни слова! – сказал, он. – Идемте со мной. Мы не должны терять ни минуты.
Говоря это, старый джентльмен потащил его назад на Оксфорд-стрит и, остановив омнибус, ехавший в Сити, впихнул туда Николаса и сам последовал за ним. Казалось, он был в крайнем возбуждении и беспокойстве, и каждый раз, когда Николас пробовал что-то сказать, перебивал его:
– Ни слова, ни слова! Ни под каким видом! Ни слова!
Поэтому молодой человек счел наилучшим больше ему не перечить. Итак, они отправились в Сити, сохраняя молчание, и чем дальше они ехали, тем больше недоумевал Николас, каков может быть исход этого приключения.
Когда они подъехали к Банку, старый джентльмен вышел очень проворно и, снова взяв под руку Николаса, повлек его по Треднидл-стрит и какими-то переулками и проходами направо, пока они, наконец, не вышли на тихую и тенистую маленькую площадь. Он повел его к самому старому и самому чистенькому на вид торговому. дому. Единственная надпись на двери гласила: «Чирибл, братья», но, бросив быстрый взгляд на лежавшие вокруг тюки, Николас предположил, что братья Чирибд – купцы, ведущие торговлю с Германией.
Пройдя через склад, где все указывало на процветающую торговлю, мистер Чирибл (ибо таковым считал его Николас, судя по тому уважению, какое ему свидетельствовали кладовщики и грузчики, когда он проходил мимо них) повел его в маленькую, разделенную перегородкой контору, похожую на большой стеклянный ящик, а в конторе сидел – без единой пылинки и пятнышка, словно его поместили в стеклянный ящик, накрыли крышкой и с той поры он оттуда не выходил – дородный пожилой широколицый клерк в серебряных очках и с напудренной головой.
– Мой брат у себя, Тим? – спросил мистер Чирибл так же приветливо, как он обращался к Николасу.
– Да, сэр, – ответил дородный клерк, поднимая очки на своего патрона, а глаза на Николаса, – но у него мистер Триммерс.
– А! По какому делу он пришел, Тим? – спросил мистер Чирибл.
– Он собирает по подписке на вдову и детей человека, который погиб сегодня утром в ост-индских доках, сэр, – ответил Тим. – Его придавил бочонок с сахаром, сэр.
– Триммерс хороший человек, – с жаром сказал мистер Чирибл. – Он добрая душа. Я очень признателен Триммерсу. Триммерс один из наших лучших друзей. Он сообщает нам о тысяче случаев, о которых мы сами никогда бы не узнали. Я очень признателен Триммерсу.
Говоря это, мистер Чирибл с наслаждением потер руки, и, так как в этот момент в дверях показался мистер Триммерс, направлявшийся к выходу, он бросился вслед за ним и схватил его за руку.
– Тысяча благодарностей, Триммерс, десять тысяч благодарностей! Я это рассматриваю как дружескую услугу с вашей стороны, да, как дружескую услугу, – сказал мистер Чирибл, увлекая его в угол, чтобы не было слышно.Сколько детей осталось и что дал мой брат Нэд, Триммерс?
– Детей осталось шестеро, а ваш брат дал нам двадцать фунтов, – ответил джентльмен.
– Мой брат Нэд хороший человек, и вы тоже хороший человек, Триммерс,сказал старик, с горячностью пожимая ему обе руки. – Запишите и меня на двадцать… или… подождите минутку, подождите минутку! Не следует выставлять себя напоказ: запишите меня на десять фунтов и Тима Линкинуотера на десять фунтов. Чек на двадцать фунтов для мистера Триммерса, Тим. Да благословит вас бог, Триммерс… Заходите на этой неделе пообедать с нами; для вас всегда найдется прибор, а мы будем очень рады. Так-то, дорогой мой сэр… Чек от мистера Линкинуотера, Тим. Придавило бочонком с сахаром, и шестеро ребятишек! Ах, боже мой, боже мой!
Продолжая говорить в том же духе со всей живостью, на какую он был способен, чтобы предотвратить дружеские возражения сборщика против такой крупной суммы пожертвования, мистер Чирибл повел Николаса, удивленного и растроганного тем, что он видел и слышал за это короткое время, к полуоткрытой двери, ведущей в смежную комнату.
– Брат Нэд! – окликнул мистер Чирибл, постучав согнутым пальцем, и остановился, прислушиваясь. – Ты занят, дорогой брат, или у тебя найдется время перемолвиться со мной двумя словами?
– Брат Чарльз, дорогой мой, – отозвался из комнаты голос, столь похожий на только что прозвучавший, что Николас вздрогнул и готов был подумать, что это тот же самый голос, – не задавай мне никаких вопросов и входи немедля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270