Но брат Нэд не щадил его. Брат Нэд, сэр, мог бы растопить булыжник.
– Он пришел… – начал Николас.
– Чтобы пожаловаться на вас, – ответил брат Чарльз, – отравить наш слух клеветой и ложью, но цели своей он не достиг и ушел, унося с собой несколько здравых истин. Брат Нэд, дорогой мой мистер Никльби, брат Нэд, сэр, настоящий лев! И Тим Линкинуотер, Тим – настоящий лев. Сначала мы позвали Тима, чтобы Тим сразился с ним, и вы бы не успели вымолвить «Джек Робинсон», сэр, как Тим уже напал на него.
– Чем отблагодарить мне вас за все, что вы ежедневно для меня делаете? – сказал Николас.
– Храните молчание и этим отблагодарите, дорогой мой сэр, – ответил брат Чарльз. – С вами поступят справедливо. Во всяком случае, вам не причинят зла. И зла не причинят никому из ваших близких. Они волоска не тренут на вашей голове, и на голове этого мальчика, и вашей матери, и вашей сестры. Я это сказал, брат Нэд это сказал, Тим Линкинуотер это сказал. Мы все это сказали, и мы все об этом позаботимся. Я видел отца – если это отец, а я думаю, что отец, – он варвар и лицемер, мистер Никльби. Я ему сказал: «Вы варвар, сэр». Да! Сказал: «Вы варвар, сэр». И я этому рад, я очень рад, что сказал ему «вы варвар», да, очень рад!
Брат Чарльз пришел в такое пылкое негодование, что Николас нашел уместным вставить слово, но в тот момент, когда он попытался это сделать, мистер Чирибд ласково положил руку ему на плечо и жестом предложил сесть.
– В данную минуту этот вопрос исчерпан, – сказал старый джентльмен, вытирая лицо. – Не затрагивайте его больше. Я хочу поговорить на другую тему, тему конфиденциальную, мистер Никльби. Мы должны успокоиться, мы должны успокоиться.
Пройдясь раза два-три по комнате, он снова уселся и, придвинув свой стул ближе к стулу Николаса, сказал:
– Я собираюсь дать вам конфиденциальное и деликатное поручение, дорогой мой сэр.
– Вы можете найти для этого много людей, более способных, сэр, – сказал Николас, – но смею сказать, более надежного и ревностного вам не найти.
– В этом я совершенно уверен, – отозвался брат Чарльз, – совершенно уверен. Вы не будете сомневаться в том, что я так думаю, если я вам скажу, что поручение это касается одной молодой леди.
– Молодой леди, сэр! – воскликнул Николас, дрожа от нетерпения услышать больше.
– Очень красивой молодой леди, – серьезно сказал мистер Чирибл.
– Пожалуйста, продолжайте, сэр, – попросил Николае.
– Я думаю о том, как это сделать, – сказал брат Чарльз грустно, как показалось его молодому другу, выражение его лица было страдальческое.Однажды утром, дорогой мой сэр, вы случайно увидели в этой комнате молодую леди в обмороке. Вы помните? Быть может, вы забыли…
– О нет! – быстро ответил Николас. – Я… я… очень хорошо помню.
– Это та самая леди, о которой я говорю, – сказал брат Чарльз.
Подобно пресловутому попугаю, Николас думал очень много, но не мог произнести ни слова.
– Она дочь одной леди, – сказал мистер Чирибл,которую я… когда она сама была красивой девушкой, а я на много-много лет моложе, чем теперь… которую я… кажется странным мне произносить сейчас это слово… я горячо любил. Пожалуй, вы улыбнетесь, слыша эти признания из уст седовласого человека. Вы меня не обидите, потому что, когда я был так же молод, как вы, я бы сам улыбнулся.
– Право же, у меня нет этого желания, – сказал Николас.
– Мой дорогой брат Нэд, – продолжал мистер Чирибл, – должен был жениться на ее сестре, но она умерла. И этой леди нет теперь в живых уже много лет. Она вышла замуж за своего избранника, и я был бы рад, если бы мог добавить, что последующая ее жизнь была такой счастливой, какую я, богу известно, всегда просил для нее в молитвах.
Наступило короткое молчание, которое Николас не пытался прервать.
– Если бы он мог переносить испытания так легко, как я надеялся в сокровенных глубинах моего сердца (надеялся ради нее), их жизнь была бы мирной и счастливой, – спокойно произнес старый джентльмен. – Достаточно будет сказать, что случилось не так… Она не была счастлива… они столкнулись с тяжелыми разочарованиями и затруднениями, и за год до смерти она обратилась ко мне за помощью в память старой дружбы, глубоко изменившаяся, павшая духом от страданий и дурного обращения, с разбитым сердцем. Он охотно воспользовался деньгами, которые я, чтобы доставить ей хоть час покоя, готов был сыпать без счета; и мало того, он часто посылал ее снова за деньгами… и, однако, проматывая их, даже эти ее обращения ко мне за помощью, не оставшиеся без ответа, сделал предметом жестоких насмешек и острот, утверждая, будто ему известно, что она горько раскаивается в сделанном выборе, что она вышла за него из корыстных и тщеславных побуждений (он был веселым молодым человеком, имевшим знатных друзей, когда она избрала его своим мужем). Короче, он изливал на нее, пользуясь всеми недобросовестными и дурными средствами, всю горечь разорения и всю свою досаду, которые были вызваны только его распутством… В то время эта молодая девушка была маленькой девочкой. С тех пор я ни разу ее не видел до того утра, когда и вы ее увидели, но мой племянник Фрэнк…
Николас вздрогнул и, невнятно пробормотав извинение, попросил своего патрона продолжать.
– …мой племянник Фрэнк, говорю я, – снова повел речь мистер Чирибл,через два дня по приезде в Англию встретил ее случайно и чуть ли не тотчас же потерял снова из виду. Ее отец прятался где-то, чтобы ускользнуть от кредиторов, доведенный болезнью и бедностью до края могилы, а она… если бы мы не верили в премудрость провидения, мы могли бы сказать, что это дитя было достойно лучшего отца… она стойко переносила лишения, унижения и испытания, самые ужасные для сердца такого юного и нежного создания, чтобы добывать для отца средства к жизни. В это тяжелое время, сэр, – продолжал брат Чарльз, – ей прислуживала одна преданная женщина, которая в прошлом служила в семье судомойкой, а теперь стала их единственной служанкой, но благодаря своему честному и верному сердцу она достойна – да! – достойна быть женой самого Тима Линкинуотера, сэр!
Произнеся эту похвалу бедной служанке с такой энергией и с таким удовлетворением, какие не поддаются описанию, брат Чарльз откинулся на спинку стула и с большим спокойствием изложил последнюю часть своего повествования.
Сущность ее заключалась в следующем: девушка гордо отвергла все предложения постоянной помощи и поддержки со стороны друзей своей покойной матери, ибо они ставили условием ее разлуку с этим жалким человеком, ее отцом, у которого никаких друзей не осталось; отказываясь из врожденной деликатности воззвать о помощи к тому честному и благородному сердцу, которое отец ее ненавидел и именно потому, что оно было исполнено великой доброты, жестоко оскорбил клеветой, молодая девушка боролась одна и без всякой поддержки, чтобы прокормить отца трудами своих рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270
– Он пришел… – начал Николас.
– Чтобы пожаловаться на вас, – ответил брат Чарльз, – отравить наш слух клеветой и ложью, но цели своей он не достиг и ушел, унося с собой несколько здравых истин. Брат Нэд, дорогой мой мистер Никльби, брат Нэд, сэр, настоящий лев! И Тим Линкинуотер, Тим – настоящий лев. Сначала мы позвали Тима, чтобы Тим сразился с ним, и вы бы не успели вымолвить «Джек Робинсон», сэр, как Тим уже напал на него.
– Чем отблагодарить мне вас за все, что вы ежедневно для меня делаете? – сказал Николас.
– Храните молчание и этим отблагодарите, дорогой мой сэр, – ответил брат Чарльз. – С вами поступят справедливо. Во всяком случае, вам не причинят зла. И зла не причинят никому из ваших близких. Они волоска не тренут на вашей голове, и на голове этого мальчика, и вашей матери, и вашей сестры. Я это сказал, брат Нэд это сказал, Тим Линкинуотер это сказал. Мы все это сказали, и мы все об этом позаботимся. Я видел отца – если это отец, а я думаю, что отец, – он варвар и лицемер, мистер Никльби. Я ему сказал: «Вы варвар, сэр». Да! Сказал: «Вы варвар, сэр». И я этому рад, я очень рад, что сказал ему «вы варвар», да, очень рад!
Брат Чарльз пришел в такое пылкое негодование, что Николас нашел уместным вставить слово, но в тот момент, когда он попытался это сделать, мистер Чирибд ласково положил руку ему на плечо и жестом предложил сесть.
– В данную минуту этот вопрос исчерпан, – сказал старый джентльмен, вытирая лицо. – Не затрагивайте его больше. Я хочу поговорить на другую тему, тему конфиденциальную, мистер Никльби. Мы должны успокоиться, мы должны успокоиться.
Пройдясь раза два-три по комнате, он снова уселся и, придвинув свой стул ближе к стулу Николаса, сказал:
– Я собираюсь дать вам конфиденциальное и деликатное поручение, дорогой мой сэр.
– Вы можете найти для этого много людей, более способных, сэр, – сказал Николас, – но смею сказать, более надежного и ревностного вам не найти.
– В этом я совершенно уверен, – отозвался брат Чарльз, – совершенно уверен. Вы не будете сомневаться в том, что я так думаю, если я вам скажу, что поручение это касается одной молодой леди.
– Молодой леди, сэр! – воскликнул Николас, дрожа от нетерпения услышать больше.
– Очень красивой молодой леди, – серьезно сказал мистер Чирибл.
– Пожалуйста, продолжайте, сэр, – попросил Николае.
– Я думаю о том, как это сделать, – сказал брат Чарльз грустно, как показалось его молодому другу, выражение его лица было страдальческое.Однажды утром, дорогой мой сэр, вы случайно увидели в этой комнате молодую леди в обмороке. Вы помните? Быть может, вы забыли…
– О нет! – быстро ответил Николас. – Я… я… очень хорошо помню.
– Это та самая леди, о которой я говорю, – сказал брат Чарльз.
Подобно пресловутому попугаю, Николас думал очень много, но не мог произнести ни слова.
– Она дочь одной леди, – сказал мистер Чирибл,которую я… когда она сама была красивой девушкой, а я на много-много лет моложе, чем теперь… которую я… кажется странным мне произносить сейчас это слово… я горячо любил. Пожалуй, вы улыбнетесь, слыша эти признания из уст седовласого человека. Вы меня не обидите, потому что, когда я был так же молод, как вы, я бы сам улыбнулся.
– Право же, у меня нет этого желания, – сказал Николас.
– Мой дорогой брат Нэд, – продолжал мистер Чирибл, – должен был жениться на ее сестре, но она умерла. И этой леди нет теперь в живых уже много лет. Она вышла замуж за своего избранника, и я был бы рад, если бы мог добавить, что последующая ее жизнь была такой счастливой, какую я, богу известно, всегда просил для нее в молитвах.
Наступило короткое молчание, которое Николас не пытался прервать.
– Если бы он мог переносить испытания так легко, как я надеялся в сокровенных глубинах моего сердца (надеялся ради нее), их жизнь была бы мирной и счастливой, – спокойно произнес старый джентльмен. – Достаточно будет сказать, что случилось не так… Она не была счастлива… они столкнулись с тяжелыми разочарованиями и затруднениями, и за год до смерти она обратилась ко мне за помощью в память старой дружбы, глубоко изменившаяся, павшая духом от страданий и дурного обращения, с разбитым сердцем. Он охотно воспользовался деньгами, которые я, чтобы доставить ей хоть час покоя, готов был сыпать без счета; и мало того, он часто посылал ее снова за деньгами… и, однако, проматывая их, даже эти ее обращения ко мне за помощью, не оставшиеся без ответа, сделал предметом жестоких насмешек и острот, утверждая, будто ему известно, что она горько раскаивается в сделанном выборе, что она вышла за него из корыстных и тщеславных побуждений (он был веселым молодым человеком, имевшим знатных друзей, когда она избрала его своим мужем). Короче, он изливал на нее, пользуясь всеми недобросовестными и дурными средствами, всю горечь разорения и всю свою досаду, которые были вызваны только его распутством… В то время эта молодая девушка была маленькой девочкой. С тех пор я ни разу ее не видел до того утра, когда и вы ее увидели, но мой племянник Фрэнк…
Николас вздрогнул и, невнятно пробормотав извинение, попросил своего патрона продолжать.
– …мой племянник Фрэнк, говорю я, – снова повел речь мистер Чирибл,через два дня по приезде в Англию встретил ее случайно и чуть ли не тотчас же потерял снова из виду. Ее отец прятался где-то, чтобы ускользнуть от кредиторов, доведенный болезнью и бедностью до края могилы, а она… если бы мы не верили в премудрость провидения, мы могли бы сказать, что это дитя было достойно лучшего отца… она стойко переносила лишения, унижения и испытания, самые ужасные для сердца такого юного и нежного создания, чтобы добывать для отца средства к жизни. В это тяжелое время, сэр, – продолжал брат Чарльз, – ей прислуживала одна преданная женщина, которая в прошлом служила в семье судомойкой, а теперь стала их единственной служанкой, но благодаря своему честному и верному сердцу она достойна – да! – достойна быть женой самого Тима Линкинуотера, сэр!
Произнеся эту похвалу бедной служанке с такой энергией и с таким удовлетворением, какие не поддаются описанию, брат Чарльз откинулся на спинку стула и с большим спокойствием изложил последнюю часть своего повествования.
Сущность ее заключалась в следующем: девушка гордо отвергла все предложения постоянной помощи и поддержки со стороны друзей своей покойной матери, ибо они ставили условием ее разлуку с этим жалким человеком, ее отцом, у которого никаких друзей не осталось; отказываясь из врожденной деликатности воззвать о помощи к тому честному и благородному сердцу, которое отец ее ненавидел и именно потому, что оно было исполнено великой доброты, жестоко оскорбил клеветой, молодая девушка боролась одна и без всякой поддержки, чтобы прокормить отца трудами своих рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270