Каждый подстерегал момент, чтобы заманить другого в ловушку.
– Ну-с, Грайд, откуда сегодня ветер дует? – спросил, наконец, Ральф.
– Эге! Вы смелый человек, мистер Никльби! – воскликнул тот, явно почувствовав большое облегчение, когда Ральф вступил на путь деловых разговоров. – Ах, боже мой, боже мой, какой вы смелый человек!
– Ваши вкрадчивые и елейные манеры заставляют меня казаться смелым по сравнению с вами, – возразил Ральф. – Не знаю, может быть, ваши манеры более отвечают цели, но у меня для них не хватает терпения.
– Вы прирожденный гений, мистер Никльби, – сказал старый Артур. – Проницательный, ах, какой проницательный!
– Достаточно проницательный, – отозвался Ральф, – чтобы понимать, что мне понадобится вся моя проницательность, когда такие люди, как вы, начинают с комплиментов. Как вам известно, я находился поблизости, когда вы пресмыкались и льстили другим, и хорошо помню, к чему это всегда приводило.
– Ха-ха-ха! – откликнулся Артур, потирая руки. – Конечно, конечно, вы помните. Кому и помнить, как не вам! Да, приятно подумать, что вы помните старые времена. Ах, боже мой!
– Ну, так вот, – сдержанно сказал Ральф, – я еще раз спрашиваю, откуда ветер дует? Какое у вас дело?
– Вы только послушайте! – воскликнул тот. – Он не может отвлечься от дела, даже когда мы болтаем о былых временах. О боже, боже, что за человек!
– Что именно из былых времен хотите вы воскресить? – осведомился Ральф. – Знаю, что хотите, иначе вы бы о них не говорили.
– Он подозревает даже меня! – вскричал старый Артур, воздев руки. – Даже меня! О боже, даже меня! Что за человек! Ха-ха-ха! Что за человек! Мистер Никльби против всего мира. Нет никого равного ему. Гигант среди пигмеев, гигант, гигант!
Ральф со спокойной улыбкой смотрел на старого мошенника, продолжавшего хихикать, а Ньюмен Ногс в стенном шкафу почувствовал, что у него замирает сердце, по мере того как надежда на обед становится все слабее и слабее.
– Но я должен ему потакать! – воскликнул старый Артур. – Он должен поступать по-своему – своевольный человек, как говорят шотландцы. Ну что ж, умный народ шотландцы… Он желает говорить о делах и не хочет терять время даром. Он совершенно прав. Время – деньги, время – деньги.
– Я бы сказал, что эту поговорку сложил один из нас, – заметил Ральф.Время – деньги! И вдобавок большие деньги для тех, кто начисляет проценты благодаря ему. Действительно, время – деньги. Да, и время стоит денег, это не дешевый предмет для иных людей, которых мы могли бы назвать, если я не забыл своего ремесла.
В ответ на эту остроту старый Артур снова воздел руки, снова захихикал и снова воскликнул: «Что за человек!» – после чего придвинул низенький стул ближе к высокому табурету Ральфа и, глядя вверх, на его неподвижное лицо, сказал:
– Что бы вы мне сказали, если бы я вам сообщил, что я… что я… собираюсь жениться?
– Я бы вам сказал, – ответил Ральф, холодно глядя на него сверху вниз, – что для каких-то ваших целей вы солгали, что это не в первый раз и не в последний, что я не удивлен и что меня не проведешь.
– В таком случае я вам серьезно заявляю, что это так, – сказал старый Артур.
– А я вам серьезно заявляю, – отозвался Ральф, – то, что сказал секунду назад. Постойте! Дайте мне посмотреть на вас. У вас что-то чертовски приторное в лице. В чем тут дело?
– Вас я бы не стал обманывать, – захныкал Артур Грайд, – я бы и не мог обмануть, я был бы сумасшедшим, если бы попытался. Чтобы я, я обманул мистера Никльби! Пигмей обманывает гиганта! Я еще раз спрашиваю, – хи-хи-хи! – что бы вы мне сказали, если бы я вам сообщил, что собираюсь жениться?
– На какой-нибудь старой карге? – осведомился Ральф.
– О нет! – воскликнул Артур, перебивая его и в восторге потирая руки. – Неверно, опять неверно! Мистер Никльби на сей раз промахнулся, и как промахнулся! На молодой и прекрасной девушке, свеженькой, миловидной, очаровательной, ей нет еще и двадцати лет. Темные глаза, длинные ресницы, пухлые алые губки – достаточно посмотреть на них, чтобы захотелось поцеловать, прекрасные кудри – пальцы так и просятся поиграть ими, – талия такая, что человек невольно обнимает рукой воздух, воображая, будто обвивает эту талию, маленькие ножки, которые ступают так легко, будто почти не касаются земли… Жениться на всем этом, сэр… О-о!
– Это что-то более серьезное, чем пустая болтовня, – сказал Ральф, выслушав, кривя губы, восторженную речь старика. – Как зовут девушку?
– О, какая проницательность, какая проницательность! – воскликнул старый Артур. – Вы только посмотрите, как это проницательно! Он знает, что я нуждаюсь в его помощи, он знает, что может оказать мне ее, он знает, что все это обернется ему на пользу, он уже видит все. Ее зовут… нас никто не услышит?
– Да кто же, черт возьми, может здесь быть? – с раздражением отозвался Ральф.
– Не знаю, может быть, кто-нибудь поднимается или спускается по лестнице, – сказал Артур Грайд, выглянув за дверь, а затем старательно притворив ее. – Или ваш клерк мог вернуться и теперь подслушивает у двери. Клерки и слуги имеют обыкновение подслушивать, а мне было бы очень неприятно, если бы мистер Ногс…
– К черту мистера Ногса! – резко перебил Ральф. – Договаривайте!
– Разумеется, к черту мистера Ногса, – подхватил старый Артур. – Против этого я отнюдь не возражаю. Ее зовут…
– Ну! – торопил Ральф, чрезвычайно раздосадованной новой паузой старого Артура. – Как?
– Маделайн Брэй.
Если и были основания предполагать – а у Артура Грайда, по-видимому, они были, – что упоминание этого имени произведет впечатление на Ральфа, и какое бы впечатление оно действительно на него ни произвело, он ничем себя не выдал и спокойно повторил имя несколько раз, словно припоминая, когда и где слышал его раньше.
– Брэй, – повторил Ральф. – Брэй… был молодой… из… Нет, у того никогда не было дочери.
– Вы не помните Брэя? – спросил Артур Грайд.
– Нет, – сказал Ральф, бросив на него равнодушный взгляд.
– Не домните Уолтера Брэя? Бойкого субъекта, который так плохо обращался со своей красавицей женой?
– Если вы пытаетесь напомнить о каком-нибудь бойцом субъекте и приводите такую отличительную черту, – пожимая плечами, сказал Ральф, – я могу его смешать с девятью из десяти бойких субъектов, каких мне случалось встречать.
– Полно, полно! Этот Брэй живет сейчас в «тюремных границах» Королевской Скамьи, – сказал старый Артур. – Вы не могли забыть Брэя. Мы оба имели с ним дело. Да ведь он ваш должник!
– Ах, этот! – отозвался Ральф. – Да, да. Теперь вы говорите ясно. О! Так речь идет о его дочери?
Это было сказано самым естественным тоном, но не настолько естественным, чтобы родственный ему по духу старый Артур Грайд не мог бы уловить намерения Ральфа принудить его к более подробному изложению дела и более подробным объяснениям, чем хотелось бы дать Артуру или чем удалось бы самому Ральфу получить каким-либо иным способом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270
– Ну-с, Грайд, откуда сегодня ветер дует? – спросил, наконец, Ральф.
– Эге! Вы смелый человек, мистер Никльби! – воскликнул тот, явно почувствовав большое облегчение, когда Ральф вступил на путь деловых разговоров. – Ах, боже мой, боже мой, какой вы смелый человек!
– Ваши вкрадчивые и елейные манеры заставляют меня казаться смелым по сравнению с вами, – возразил Ральф. – Не знаю, может быть, ваши манеры более отвечают цели, но у меня для них не хватает терпения.
– Вы прирожденный гений, мистер Никльби, – сказал старый Артур. – Проницательный, ах, какой проницательный!
– Достаточно проницательный, – отозвался Ральф, – чтобы понимать, что мне понадобится вся моя проницательность, когда такие люди, как вы, начинают с комплиментов. Как вам известно, я находился поблизости, когда вы пресмыкались и льстили другим, и хорошо помню, к чему это всегда приводило.
– Ха-ха-ха! – откликнулся Артур, потирая руки. – Конечно, конечно, вы помните. Кому и помнить, как не вам! Да, приятно подумать, что вы помните старые времена. Ах, боже мой!
– Ну, так вот, – сдержанно сказал Ральф, – я еще раз спрашиваю, откуда ветер дует? Какое у вас дело?
– Вы только послушайте! – воскликнул тот. – Он не может отвлечься от дела, даже когда мы болтаем о былых временах. О боже, боже, что за человек!
– Что именно из былых времен хотите вы воскресить? – осведомился Ральф. – Знаю, что хотите, иначе вы бы о них не говорили.
– Он подозревает даже меня! – вскричал старый Артур, воздев руки. – Даже меня! О боже, даже меня! Что за человек! Ха-ха-ха! Что за человек! Мистер Никльби против всего мира. Нет никого равного ему. Гигант среди пигмеев, гигант, гигант!
Ральф со спокойной улыбкой смотрел на старого мошенника, продолжавшего хихикать, а Ньюмен Ногс в стенном шкафу почувствовал, что у него замирает сердце, по мере того как надежда на обед становится все слабее и слабее.
– Но я должен ему потакать! – воскликнул старый Артур. – Он должен поступать по-своему – своевольный человек, как говорят шотландцы. Ну что ж, умный народ шотландцы… Он желает говорить о делах и не хочет терять время даром. Он совершенно прав. Время – деньги, время – деньги.
– Я бы сказал, что эту поговорку сложил один из нас, – заметил Ральф.Время – деньги! И вдобавок большие деньги для тех, кто начисляет проценты благодаря ему. Действительно, время – деньги. Да, и время стоит денег, это не дешевый предмет для иных людей, которых мы могли бы назвать, если я не забыл своего ремесла.
В ответ на эту остроту старый Артур снова воздел руки, снова захихикал и снова воскликнул: «Что за человек!» – после чего придвинул низенький стул ближе к высокому табурету Ральфа и, глядя вверх, на его неподвижное лицо, сказал:
– Что бы вы мне сказали, если бы я вам сообщил, что я… что я… собираюсь жениться?
– Я бы вам сказал, – ответил Ральф, холодно глядя на него сверху вниз, – что для каких-то ваших целей вы солгали, что это не в первый раз и не в последний, что я не удивлен и что меня не проведешь.
– В таком случае я вам серьезно заявляю, что это так, – сказал старый Артур.
– А я вам серьезно заявляю, – отозвался Ральф, – то, что сказал секунду назад. Постойте! Дайте мне посмотреть на вас. У вас что-то чертовски приторное в лице. В чем тут дело?
– Вас я бы не стал обманывать, – захныкал Артур Грайд, – я бы и не мог обмануть, я был бы сумасшедшим, если бы попытался. Чтобы я, я обманул мистера Никльби! Пигмей обманывает гиганта! Я еще раз спрашиваю, – хи-хи-хи! – что бы вы мне сказали, если бы я вам сообщил, что собираюсь жениться?
– На какой-нибудь старой карге? – осведомился Ральф.
– О нет! – воскликнул Артур, перебивая его и в восторге потирая руки. – Неверно, опять неверно! Мистер Никльби на сей раз промахнулся, и как промахнулся! На молодой и прекрасной девушке, свеженькой, миловидной, очаровательной, ей нет еще и двадцати лет. Темные глаза, длинные ресницы, пухлые алые губки – достаточно посмотреть на них, чтобы захотелось поцеловать, прекрасные кудри – пальцы так и просятся поиграть ими, – талия такая, что человек невольно обнимает рукой воздух, воображая, будто обвивает эту талию, маленькие ножки, которые ступают так легко, будто почти не касаются земли… Жениться на всем этом, сэр… О-о!
– Это что-то более серьезное, чем пустая болтовня, – сказал Ральф, выслушав, кривя губы, восторженную речь старика. – Как зовут девушку?
– О, какая проницательность, какая проницательность! – воскликнул старый Артур. – Вы только посмотрите, как это проницательно! Он знает, что я нуждаюсь в его помощи, он знает, что может оказать мне ее, он знает, что все это обернется ему на пользу, он уже видит все. Ее зовут… нас никто не услышит?
– Да кто же, черт возьми, может здесь быть? – с раздражением отозвался Ральф.
– Не знаю, может быть, кто-нибудь поднимается или спускается по лестнице, – сказал Артур Грайд, выглянув за дверь, а затем старательно притворив ее. – Или ваш клерк мог вернуться и теперь подслушивает у двери. Клерки и слуги имеют обыкновение подслушивать, а мне было бы очень неприятно, если бы мистер Ногс…
– К черту мистера Ногса! – резко перебил Ральф. – Договаривайте!
– Разумеется, к черту мистера Ногса, – подхватил старый Артур. – Против этого я отнюдь не возражаю. Ее зовут…
– Ну! – торопил Ральф, чрезвычайно раздосадованной новой паузой старого Артура. – Как?
– Маделайн Брэй.
Если и были основания предполагать – а у Артура Грайда, по-видимому, они были, – что упоминание этого имени произведет впечатление на Ральфа, и какое бы впечатление оно действительно на него ни произвело, он ничем себя не выдал и спокойно повторил имя несколько раз, словно припоминая, когда и где слышал его раньше.
– Брэй, – повторил Ральф. – Брэй… был молодой… из… Нет, у того никогда не было дочери.
– Вы не помните Брэя? – спросил Артур Грайд.
– Нет, – сказал Ральф, бросив на него равнодушный взгляд.
– Не домните Уолтера Брэя? Бойкого субъекта, который так плохо обращался со своей красавицей женой?
– Если вы пытаетесь напомнить о каком-нибудь бойцом субъекте и приводите такую отличительную черту, – пожимая плечами, сказал Ральф, – я могу его смешать с девятью из десяти бойких субъектов, каких мне случалось встречать.
– Полно, полно! Этот Брэй живет сейчас в «тюремных границах» Королевской Скамьи, – сказал старый Артур. – Вы не могли забыть Брэя. Мы оба имели с ним дело. Да ведь он ваш должник!
– Ах, этот! – отозвался Ральф. – Да, да. Теперь вы говорите ясно. О! Так речь идет о его дочери?
Это было сказано самым естественным тоном, но не настолько естественным, чтобы родственный ему по духу старый Артур Грайд не мог бы уловить намерения Ральфа принудить его к более подробному изложению дела и более подробным объяснениям, чем хотелось бы дать Артуру или чем удалось бы самому Ральфу получить каким-либо иным способом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270