– Ну-ка, унесите ее, бегите с нею в спальню, куда угодно! – воскликнула мисс Ла-Криви. – Боже мой, боже мой! Подумать только, что как раз сегодня я встала поздно, хотя три недели подряд бывала одета в половине девятого и ни один человек не подходил к дому!
– Пожалуйста, не беспокойтесь, – сказал голос, знакомый мисс Ла-Криви.Я сказал служанке, чтобы она не называла моей фамилии, потому что мне хотелось вас удивить.
– Мистер Николас! – вскричала мисс Ла-Криви, привскочив от изумления.
– Вижу, что вы меня не забыли! – ответил Николас, протягивая руку.
– Мне кажется, что я бы вас узнала, даже если бы встретила на улице, – с улыбкой сказала мисс ЛаКриви. – Ханна, еще одну чашку и блюдце. А теперь вот что я вам скажу, молодой человек: попрошу вас не повторять той дерзкой выходки, какую вы себе позволили в утро вашего отъезда.
– А вы бы не очень рассердились? – спросил Николас.
– Не очень! – воскликнула мисс Ла-Криви. – Я вам одно скажу: попробуйте только!
С подобающей галантностью Николас немедленно поймал на слове мисс Ла-Криви, которая слабо взвизгнула и шлепнула его по щеке, – но, по правде сказать, шлепнула не слишком сильно.
– Никогда еще не видывала такого грубияна! – воскликнула мисс Ла-Криви.
– Вы мне сказали, чтобы я попробовал, – ответил Николас.
– Да, но я говорила иронически, – возразила мисс Ла-Криви.
– О, это другое дело, – заметил Николас. – Вам бы следовало предупредить.
– Ну еще бы! Вы этого не знали! – парировала мисс Ла-Криви. – Но вот теперь я присмотрелась к вам, и вы мне кажетесь худее, чем когда мы в последний раз виделись. и лицо у вас измученное и бледное. Как это случилось, что вы уехали из Йоркшира?
Тут она запнулась. В изменившемся ее тоне и обращении столько было сердечности, что Николас был растроган.
– Не удивительно, что я немного изменился, – сказал он, помолчав. – С тех пор как я уехал из Лондона, я перенес и душевные и телесные страдания. Вдобавок я очень бедствовал и страдал от безденежья.
– Боже милостивый, мистер Николас! – воскликнула мисс Ла-Криви. – Что это вы мне говорите!
– Ничего такого, из-за чего вам стоило бы расстраиваться, – сказал Николас более веселым тоном. – И сюда я пришел не для того, чтобы оплакивать свою долю, но по делу более важному: я хочу встретиться с моим дядей. Об этом я бы хотел сообщить вам прежде всего…
– В таком случае, я могу ответить на это только одно, – перебила мисс Ла-Криви, – я вашему вкусу не завидую. Мне достаточно побыть в одной комнате хотя бы с его сапогами, чтобы это испортило мне расположение духа на две недели.
– Что до этого, – сказал Николас, – то в основном мы с вами, быть может, и не очень расходимся во мнении, но я хочу встретить его, чтобы оправдать себя и бросить ему в лицо обвинения в подлости и коварстве.
– Это совсем другое дело, – заявила мисс ЛаКриви. – Да простит мне небо, но если бы его задушили, я бы себе глаз не выплакала.
– С той целью, о которой я сказал, я зашел к нему сегодня утром, В город он вернулся в субботу, и только вчера поздно вечером я узнал о его приезде.
– И вы его видели? – спросила мисс Ла-Криви.
– Нет, – ответил Николас. – Его не было дома.
– А! – сказала мисс Ла-Криви. – Должно быть, ушел по какому-нибудь доброму, благотворительному делу.
– Я могу предположить, на основании того, что мне сообщил один из моих друзей, которому известны его дела, что он собирался навестить сегодня мою мать и сестру и рассказать им на свой лад обо всем случившемся со мной. Я хочу встретить его там.
– Правильно! – потирая руки, сказала мисс ЛаКриви. – А впрочем, не знаю, – добавила она, – о многом надо подумать… Не надо забывать о других.
– Я не забываю, – ответил Николас, – но раз дело идет о чести и порядочности, меня ничто не остановит.
– Вам виднее, – сказала мисс Ла-Криви.
– В данном случае, надеюсь, что виднее, – ответил Николас. – И единственное, о чем мне хочется вас просить: подготовьте их к моему приходу. Они думают, что я очень далеко отсюда, и я могу их испугать, появись я совсем неожиданно. Если вы можете улучить минутку и предупредить их, что вы меня видели и что я у них буду через четверть часа, вы мне окажете большую услугу.
– Хотела бы я оказать вам или любому из вашей семьи услугу посерьезнее, – сказала мисс Ла-Криви. – Но я считаю, что возможность услужить так же редко сочетается с желаньем, как и желанье с возможностью.
Болтая очень быстро и очень много, мисс Ла-Криви поспешила покончить с завтраком, спрятала чайницу, а ключ засунула под каминную решетку, надела шляпку и, взяв под руку Николаса, немедленно отправилась в Сити. Николас оставил ее у двери дома матери и обещал вернуться через полчаса.
Случилось так, что Ральф Никльби, найдя, наконец своевременным и отвечающим собственным его целям сообщить о тех возмутительных поступках, в которых был повинен Николас, отправился (вместо того чтобы пойти сначала в другую часть города по делу, как предполагал Ньюмен Ногс) прямо к своей невестке. Поэтому, когда мисс Ла-Криви, впущенная девушкой, убиравшей в доме, прошла в гостиную, она застала миссис Никльби и Кэт в слезах: Ральф только что закончил рассказ о провинностях племянника. Кэт знаком попросила ее не уходить и мисс Ла-Криви молча села.
«Вы уже здесь, вот как, сэр! – подумала маленькая женщина. – В таком случае он сам о себе доложит, и мы посмотрим, какое это произведет ва вас впечатление».
– Прекрасно! – сказал Ральф, складывая письмо мисс Сквирс. – Прекрасно! Я его порекомендовал – вопреки своему убеждению, ибо знал, что никакого толку от него не будет, – порекомендовал его человеку, с которым ои, ведя себя прилично, мог бы прожить годы. Каковы же результаты? За такое поведение его могут притянуть к суду Олд-Бейли!
– Никогда я этому не поверю! – с негодованием воскликнула Кэт.Никогда! Это какой-то гнусный заговор и ложь!
– Милая моя, – сказал Ральф, – вы несправедливы к достойному человеку. Это вовсе не выдумки. Человек подвергся нападению, вашего брата не могут найти, мальчик, о котором пишут, ушел вместе с ним. Подумайте-ка об этом.
– Это немыслимо! – сказала Кэт. – Николас-вор! Мама, как можете вы сидеть и слушать такие слова?
Бедная миссис Никльби, которая никогда не отличалась ясностью ума, а теперь, после недавних перемен в денежных делах, пребывала в крайнем замешательстве, не дала никакого ответа на этот серьезный упрек и воскликнула из-за носового платка, что ни за что бы она этому не поверила, тем самым весьма искусно заставив слушателей предполагать, что она этому верит.
– Если бы он встретился мне на пути, мой долг, мой прямой долг – отдать его в руки правосудия, – продолжал Ральф. – Другой линии поведения я как человек, знающий жизнь, и как делец не мог бы избрать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270