Впрочем, Эммерет двигался настолько бесшумно, что присутствие его почти не ощущалось – можно было подумать, что хрустальные бокалы наполнила рука привидения.
– Знаете, капитан, вы говорите так, словно жители северных и южных штатов вашей страны очень сильно отличаются друг от друга. В конце концов, прошло десять лет после окончания гражданской войны.
– Война-то закончилась, – согласился Рэнд, – а изменилось ли что-то, судить не нам. Время покажет.
Тонкие темные брови Стрикленда взлетели вверх.
– Мне почудилось или же я и впрямь слышу нотку горечи в вашем голосе?
– В самом деле?
Ничего не ответив, герцог поднял к губам бокал и, сделав небольшой глоток, задумчиво посмотрел на своего гостя.
– Это бы многое объяснило. – Смакуя ароматный напиток, он невольно отметил про себя, что янтарно-карие глаза капитана как будто стали еще холоднее. – Прошу меня извинить, но я никогда не позволил бы себе пригласить незнакомого человека, не попытавшись узнать о нем как можно больше. К примеру, мне удалось выяснить, что во время гражданской войны вы потеряли почти все…
– Войны между штатами, – перебил его Рэнд.
– Простите?
– Мы предпочитаем называть ее войной между отдельными штатами.
Стрикленд кивнул, сообразив, что под словечком «мы» капитан Гамильтон подразумевает выходцев из южных штатов. Судя по всему, принадлежность к определенному штату имела для самих американцев колоссальное значение, и сейчас герцог невольно поймал себя на мысли, что ему совершенно не хочется испытывать терпение своего гостя, особенно когда его собственные планы еще не увенчались успехом.
– Что ж, хорошо. Итак, вы потеряли отца, брата, а потом и дом. И даже землю. Полагаю, единственное, что у вас осталось, – это ваш «Цербер». И если у кого-то из ваших соотечественников есть право испытывать горечь, так это у вас.
Какое-то время Рэнд молчал. Челюсти его сжались, на скулах заходили желваки, потемневшее лицо посуровело. Он машинально провел рукой по лицу, где от виска до подбородка тянулся тонкий шрам, с течением времени превратившийся в белую полоску.
– Вас недостаточно точно информировали, ваша светлость. Мой отец был убит под Виксбергом. Старшего брата Дэвида прикончила шайка мародеров – они попытались изнасиловать мою мать, а он вступился за нее. Шелби погиб под Манассасом – по всей видимости, о наличии у меня еще одного брата вы не знали. Мой дом и земли отобрали «саквояжники». Потом мне удалось захватить «Цербер». Многие на вашем месте сочли бы меня счастливчиком. Было такое время, когда я сам готов был согласиться с ними.
– А потом?
– Думаю, вам и так известно, что произошло потом, – усмехнулся Рэнд. – Именно поэтому я здесь.
– Мне известно только, что последние десять лет вы предпринимаете отчаянные попытки вернуть семейное состояние. Именно ваше упорство и мешает мне поверить, что вы, как и многие другие, считаете себя счастливчиком.
Рэнд пожал плечами. Краска сбежала с его лица, и белый шрам на щеке сейчас был почти незаметен. Не сводя с него глаз, герцог спросил:
– Сколько вам сейчас, капитан? Тридцать? Тридцать один?
– Тридцать один.
– Я намного старше вас, и, поверьте, я знаю кое-что о том, чему вы посвятили свою жизнь. Стремление сохранить семейное состояние, вернуть потерянное – это поистине могучая движущая сила, капитан. А уж если говорить о том, чтобы вновь нажить богатство, и немалое… поверьте, такое желание способно свести с ума! – Подняв бокал, он повел им в сторону висевших на стене семейных портретов. Однако как выяснилось, герцог хотел обратить внимание Рэнда на один из пейзажей. – Это окрестности Эбберли-Холла. Пять столетий подряд его разворовывали, захватывали, сжигали, разоряли – и все это члены одной семьи, заметьте! В конце концов королева Бесс забрала его себе. Одна из моих прапрапрабабок умудрилась заполучить его назад – правда, едва не поплатившись головой. Так что, как видите, это и у нас в крови… Я пошел бы на что угодно… нет, я пойду на что угодно ради того, чтобы сохранить то, что считаю своим по праву. Похоже, у нас с вами много общего, а, капитан?
– Но Эбберли-Холл по прежнему принадлежит вам, – сухо заметил Рэнд, – так что вы не можете считать себя ограбленным.
– Да, вы правы, капитан… в том, что касается Эбберли-Холла.
Рэнд ждал, что он еще скажет, но герцог молчал, словно воды в рот набрав. Наконец Рэнд решился сам затронуть тему, интересовавшую их обоих: – Вы, должно быть, знаете, что я весьма заинтересован в том, чтобы вы вложили деньги в мое следующее плавание. Я надеялся, что ваше предложение было сделано от души. И я считал, что вы в курсе, на каких условиях я получал деньги от своих прежних поручителей.
– Поручителей? – презрительно сморщился Стрикленд. – Они игроки, а я нет. Я хочу получить кое-что взамен тех денег, которые согласен вложить в ваше начинание. И мне нужно гораздо больше, чем ваши заверения в том, что я со временем получу свою долю от сокровища Гамильтонов – Уотерстоунов. То, что сокровище существует на самом деле, – всего лишь легенда. И я иду на громадный риск, полагаясь на ваше слово, капитан. К тому же у вас нет никаких гарантий, что, даже отыскав клад, вы по праву будете признаны его владельцем.
– Но я Гамильтон!
– Мало ли на свете Гамильтонов! Сотни! Или, вернее, тысячи. Не все же они потомки тех самых Гамильтонов – Уотерстоунов, верно?
Уголок рта Рэнда дернулся.
– Об этом стоит подумать. Впрочем, с таким же успехом можно оспаривать тот факт, что все мы потомки Адама.
Стрикленд одобрительно поднял бокал.
– Превосходно! Ладно, оставим Дарвина в покое. Я решил поверить вам на слово, капитан. – Опрокинув содержимое своего бокала в рот, он подлил себе еще, но на этот раз совсем немного.
– В любом случае, – продолжал Рэнд, – сокровище Гамильтонов – Уотерстоунов принадлежит не одному наследнику, а двоим, и я уверен, вам это известно. Или вы считаете, я об этом не думал?
– Мне нужны гарантии. В конце концов, вы ведь американец. А сокровище… это наша легенда.
– И моя, сэр. Ведь Джеймс Гамильтон как-никак был моим прадедом. Именно его внук обосновался в 1626 году в Южной Каролине. Его сын, внуки, правнуки – все родились уже там, в «Хенли».
– «Хенли» – это ваша плантация?
– Была, – поправил Рэнд. – Новый владелец переименовал ее в «Конкэд».
– «Конкэд»? – нахмурившись, переспросил Стрикленд.
– Я так сказал? – Горькая улыбка на мгновение искривила губы Рэнда. На лице появилось притворно невинное выражение. – Я хотел сказать – «Конкорд». Поверьте, это простое совпадение. Оррин Фостер долго ломал себе голову, как же назвать нашу «Хенли», пока не нашел то, что пришлось ему по душе. – «И уж негодяй постарался, чтобы мне стало известно об этом как можно скорее», – добавил он про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
– Знаете, капитан, вы говорите так, словно жители северных и южных штатов вашей страны очень сильно отличаются друг от друга. В конце концов, прошло десять лет после окончания гражданской войны.
– Война-то закончилась, – согласился Рэнд, – а изменилось ли что-то, судить не нам. Время покажет.
Тонкие темные брови Стрикленда взлетели вверх.
– Мне почудилось или же я и впрямь слышу нотку горечи в вашем голосе?
– В самом деле?
Ничего не ответив, герцог поднял к губам бокал и, сделав небольшой глоток, задумчиво посмотрел на своего гостя.
– Это бы многое объяснило. – Смакуя ароматный напиток, он невольно отметил про себя, что янтарно-карие глаза капитана как будто стали еще холоднее. – Прошу меня извинить, но я никогда не позволил бы себе пригласить незнакомого человека, не попытавшись узнать о нем как можно больше. К примеру, мне удалось выяснить, что во время гражданской войны вы потеряли почти все…
– Войны между штатами, – перебил его Рэнд.
– Простите?
– Мы предпочитаем называть ее войной между отдельными штатами.
Стрикленд кивнул, сообразив, что под словечком «мы» капитан Гамильтон подразумевает выходцев из южных штатов. Судя по всему, принадлежность к определенному штату имела для самих американцев колоссальное значение, и сейчас герцог невольно поймал себя на мысли, что ему совершенно не хочется испытывать терпение своего гостя, особенно когда его собственные планы еще не увенчались успехом.
– Что ж, хорошо. Итак, вы потеряли отца, брата, а потом и дом. И даже землю. Полагаю, единственное, что у вас осталось, – это ваш «Цербер». И если у кого-то из ваших соотечественников есть право испытывать горечь, так это у вас.
Какое-то время Рэнд молчал. Челюсти его сжались, на скулах заходили желваки, потемневшее лицо посуровело. Он машинально провел рукой по лицу, где от виска до подбородка тянулся тонкий шрам, с течением времени превратившийся в белую полоску.
– Вас недостаточно точно информировали, ваша светлость. Мой отец был убит под Виксбергом. Старшего брата Дэвида прикончила шайка мародеров – они попытались изнасиловать мою мать, а он вступился за нее. Шелби погиб под Манассасом – по всей видимости, о наличии у меня еще одного брата вы не знали. Мой дом и земли отобрали «саквояжники». Потом мне удалось захватить «Цербер». Многие на вашем месте сочли бы меня счастливчиком. Было такое время, когда я сам готов был согласиться с ними.
– А потом?
– Думаю, вам и так известно, что произошло потом, – усмехнулся Рэнд. – Именно поэтому я здесь.
– Мне известно только, что последние десять лет вы предпринимаете отчаянные попытки вернуть семейное состояние. Именно ваше упорство и мешает мне поверить, что вы, как и многие другие, считаете себя счастливчиком.
Рэнд пожал плечами. Краска сбежала с его лица, и белый шрам на щеке сейчас был почти незаметен. Не сводя с него глаз, герцог спросил:
– Сколько вам сейчас, капитан? Тридцать? Тридцать один?
– Тридцать один.
– Я намного старше вас, и, поверьте, я знаю кое-что о том, чему вы посвятили свою жизнь. Стремление сохранить семейное состояние, вернуть потерянное – это поистине могучая движущая сила, капитан. А уж если говорить о том, чтобы вновь нажить богатство, и немалое… поверьте, такое желание способно свести с ума! – Подняв бокал, он повел им в сторону висевших на стене семейных портретов. Однако как выяснилось, герцог хотел обратить внимание Рэнда на один из пейзажей. – Это окрестности Эбберли-Холла. Пять столетий подряд его разворовывали, захватывали, сжигали, разоряли – и все это члены одной семьи, заметьте! В конце концов королева Бесс забрала его себе. Одна из моих прапрапрабабок умудрилась заполучить его назад – правда, едва не поплатившись головой. Так что, как видите, это и у нас в крови… Я пошел бы на что угодно… нет, я пойду на что угодно ради того, чтобы сохранить то, что считаю своим по праву. Похоже, у нас с вами много общего, а, капитан?
– Но Эбберли-Холл по прежнему принадлежит вам, – сухо заметил Рэнд, – так что вы не можете считать себя ограбленным.
– Да, вы правы, капитан… в том, что касается Эбберли-Холла.
Рэнд ждал, что он еще скажет, но герцог молчал, словно воды в рот набрав. Наконец Рэнд решился сам затронуть тему, интересовавшую их обоих: – Вы, должно быть, знаете, что я весьма заинтересован в том, чтобы вы вложили деньги в мое следующее плавание. Я надеялся, что ваше предложение было сделано от души. И я считал, что вы в курсе, на каких условиях я получал деньги от своих прежних поручителей.
– Поручителей? – презрительно сморщился Стрикленд. – Они игроки, а я нет. Я хочу получить кое-что взамен тех денег, которые согласен вложить в ваше начинание. И мне нужно гораздо больше, чем ваши заверения в том, что я со временем получу свою долю от сокровища Гамильтонов – Уотерстоунов. То, что сокровище существует на самом деле, – всего лишь легенда. И я иду на громадный риск, полагаясь на ваше слово, капитан. К тому же у вас нет никаких гарантий, что, даже отыскав клад, вы по праву будете признаны его владельцем.
– Но я Гамильтон!
– Мало ли на свете Гамильтонов! Сотни! Или, вернее, тысячи. Не все же они потомки тех самых Гамильтонов – Уотерстоунов, верно?
Уголок рта Рэнда дернулся.
– Об этом стоит подумать. Впрочем, с таким же успехом можно оспаривать тот факт, что все мы потомки Адама.
Стрикленд одобрительно поднял бокал.
– Превосходно! Ладно, оставим Дарвина в покое. Я решил поверить вам на слово, капитан. – Опрокинув содержимое своего бокала в рот, он подлил себе еще, но на этот раз совсем немного.
– В любом случае, – продолжал Рэнд, – сокровище Гамильтонов – Уотерстоунов принадлежит не одному наследнику, а двоим, и я уверен, вам это известно. Или вы считаете, я об этом не думал?
– Мне нужны гарантии. В конце концов, вы ведь американец. А сокровище… это наша легенда.
– И моя, сэр. Ведь Джеймс Гамильтон как-никак был моим прадедом. Именно его внук обосновался в 1626 году в Южной Каролине. Его сын, внуки, правнуки – все родились уже там, в «Хенли».
– «Хенли» – это ваша плантация?
– Была, – поправил Рэнд. – Новый владелец переименовал ее в «Конкэд».
– «Конкэд»? – нахмурившись, переспросил Стрикленд.
– Я так сказал? – Горькая улыбка на мгновение искривила губы Рэнда. На лице появилось притворно невинное выражение. – Я хотел сказать – «Конкорд». Поверьте, это простое совпадение. Оррин Фостер долго ломал себе голову, как же назвать нашу «Хенли», пока не нашел то, что пришлось ему по душе. – «И уж негодяй постарался, чтобы мне стало известно об этом как можно скорее», – добавил он про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117