! Это же магия, и могущественная магия! Просто уму непостижимо, капитан, как это вас угораздило! Уж кажется, мамаша Комати должна была бы внушить вам большее уважения к колдовству! – Сердито фыркнув, он демонстративно повернулся к капитану спиной и отправился помогать своим людям ставить паруса.
Маколей растерянно хлопал глазами, совершенно сбитый с толку как возмущенным тоном старшего помощника, так и тем, что он сказал.
– О чем это он? – пробормотал доктор. – И что это еще за мамаша Комати?
– Катч хотел сказать, что я вел себя как последний дурак, – с удрученным видом объяснил Рэнд. Выдавив из себя это признание, он вздохнул и посмотрел Стюарту прямо в глаза. – Однако это не значит, что такое сойдет с рук кому-то еще. – Взъерошив волосы, Рэнд подошел к борту и облокотился о поручень, зная, что Маколей последовал за ним. – А мамаша Комати – это и нянька, и сиделка, вторая мать, старый верный друг… и, помимо всего прочего, самая настоящая тиранка. Она называет себя христианкой, распевает псалмы, то и дело осеняет себя крестом – и при этом хранит у себя в хижине старых богов своих предков и приносит им жертвы. И не видит в этом ничего плохого!
– Она была рабыней в вашем доме, – кивнул Маколей, начиная кое о чем догадываться.
– Верно. Она была еще нянюшкой моей матери, а потом ее подругой и наперсницей. Когда отец женился на матери и привез ее в дом, ему пришлось взять с собой и мамашу Комати. Попробовал бы он ее не взять! Она сразу дала понять, что не оставит «свою малышку»! Держу пари, что отец ее побаивался. – Уголки губ Рэнда дрогнули в насмешливой улыбке. – А уж я-то ее боялся как огня.
Обернувшись, он скрестил руки на груди и подумал, как это все-таки чертовски странно – после стольких лет рассказывать о мамаше Комати, и притом не кому-то, а именно Стюарту!
– Мамаша Комати всегда уверяла, что владеет искусством магии, заговоров и колдовства, но употребляет его только на доброе дело. И если кто-то заболевал, она удалялась к себе в хижину, жгла там какие-то перья, что-то смешивала… Кстати, она даже носила на шее распятие! Да только его было плохо видно под языческими амулетами, которых там болталось не менее дюжины, – добавил Рэнд.
– А ей были известны какие-нибудь тапу? – осторожно спросил Маколей.
– Только не под этим названием, – покачал головой Рэнд. – Мамаша Комати – негритянка, и магия ее – африканского происхождения. А тапу используется только на островах в южной части Тихого океана. – Он пожал плечами. – Но сходство есть.
– А мистер Катч действительно считает, что магия существует?
– А вы, доктор? Вы ведь человек науки. Что вы думаете об этом?
У удивленного Маколея вырвался смешок.
– Вы, между прочим, говорите с шотландским горцем, а у нас в горах до сих пор верят и в фей, появляющихся из тумана, и в их магию! Боюсь, если соскрести тонкий слой цивилизации, то вместо солидного врача перед вами предстанет обычный знахарь, который тоже жжет перья и бормочет заклинания, чтобы вылечить обычную простуду. – Посерьезнев, он вопросительно посмотрел на Рэнда. – Однако вы задали этот вопрос не кому-нибудь, а мисс Банкрофт. Стало быть, у вас были для этого основания. Скажите, а сами-то вы что думаете об этих самых тапу?
Прежде чем ответить, Рэнд долго молчал.
– Существует что-то необъяснимое, – наконец нехотя признался он, – а что до их якобы власти над человеком… знаете, доктор, это скорее вопрос культуры. Мамаша Комати верит в силу тапу, Катч тоже. Да что там, я и сам видел, что происходит с туземцами, на которых наложено тапу! Человек становится глухим как пень, полностью теряет интерес к жизни и умирает в тот самый день и час, который назначает колдунья! Или его поражает неведомый недуг.
– Но мисс Банкрофт – англичанка, – напомнил Маколей. – По-моему, трудно представить себе людей, менее склонных к суевериям, чем англичане! На редкость прагматичный народ! Только вспомните, что они делали в Индии!
Но Рэнд был настроен скептически.
– Мисс Банкрофт провела большую часть жизнь на островах Тихого океана, а это что-нибудь да значит.
– Стало быть, мой французский коллега, доктор Мессье, возможно, в конце концов окажется прав, – задумчиво проговорил Маколей.
Рэнд бросил на него удивленный взгляд. Подобная мысль не приходила ему в голову.
– В этом смысле да… возможно, он был прав. И причина слепоты мисс Банкрофт – вовсе не болезнь.
– И не какое-то потрясение, а результат наложенного на нее тапу.
– Это только возможно, – перебил его Рэнд, – но тогда расспрашивать ее не имеет смысла. Тут Катч прав – если это так, то тогда она просто не может сказать об этом.
– И что же нам делать? Заклятия, порчи – это уже не по моей части, капитан Гамильтон. Как вы уже на редкость точно подметили, лекарь, а точнее, знахарь из меня – как из собачьего хвоста сито!
Рэнд, честно сказать, не помнил, чтобы он так отзывался о докторе, но с трудом скрыл улыбку.
– Думаю, прежде всего стоит отыскать Тиаре, – сказал он. – С этого мы и начнем.
Клер боялась даже думать о том, что случится, когда она в следующий раз увидит Рэнда. Она заранее сжималась при мысли о том, что опять попадет во власть панического ужаса, но очень скоро выяснилось, что бояться ей следует только собственных воспоминаний.
Рэнд, конечно, сразу же заметил ее смущение и страх, но у него хватило ума сделать вид, что он ничего не видит. Он завел разговор о совершенно посторонних вещах, принялся вспоминать разные смешные случаи тех лет, когда он и его братья были еще мальчишками, и очень скоро Клер, забыв обо всем, весело смеялась. Только когда он упомянул Бриа, лицо ее омрачилось.
Облокотившись на перила, Клер тронула его за рукав.
– Что же случилось с Бриа? – не выдержала она наконец. – Я чувствую, с ней случилось что-то… что-то ужасное, и произошло это, думаю, во время войны… настолько страшное, что об этом даже жутко говорить.
– Для этого есть причина, – жестко отрезал Рэнд, чувствуя, что его лучезарное настроение развеялось как дым. – Но чужих это не касается.
Клер не обиделась. «И правда, кто я ему?» – подумала девушка. Рэнд ни разу не сказа, что любит ее, но она и так догадывалась, что этого не может быть.
– Просто вы так часто рассказываете о своих братьях… и почти никогда о Бриа.
– Это потому, что она была намного моложе нас, братьев. Дэвид, Шелби и я были погодками… а Бриа родилась много лет спустя. Для нас она была забавной младшей сестрой.
Клер улыбнулась.
– А она об этом догадывается?
– Возможно. Впрочем, мы никогда не делали из этого тайны. – Рэнд облокотился о поручни. – Только она все равно бегала за нами как привязанная. Ей было приятнее бродить с нами, чем сидеть в доме. Единственное, что удерживало ее там, – это пианино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Маколей растерянно хлопал глазами, совершенно сбитый с толку как возмущенным тоном старшего помощника, так и тем, что он сказал.
– О чем это он? – пробормотал доктор. – И что это еще за мамаша Комати?
– Катч хотел сказать, что я вел себя как последний дурак, – с удрученным видом объяснил Рэнд. Выдавив из себя это признание, он вздохнул и посмотрел Стюарту прямо в глаза. – Однако это не значит, что такое сойдет с рук кому-то еще. – Взъерошив волосы, Рэнд подошел к борту и облокотился о поручень, зная, что Маколей последовал за ним. – А мамаша Комати – это и нянька, и сиделка, вторая мать, старый верный друг… и, помимо всего прочего, самая настоящая тиранка. Она называет себя христианкой, распевает псалмы, то и дело осеняет себя крестом – и при этом хранит у себя в хижине старых богов своих предков и приносит им жертвы. И не видит в этом ничего плохого!
– Она была рабыней в вашем доме, – кивнул Маколей, начиная кое о чем догадываться.
– Верно. Она была еще нянюшкой моей матери, а потом ее подругой и наперсницей. Когда отец женился на матери и привез ее в дом, ему пришлось взять с собой и мамашу Комати. Попробовал бы он ее не взять! Она сразу дала понять, что не оставит «свою малышку»! Держу пари, что отец ее побаивался. – Уголки губ Рэнда дрогнули в насмешливой улыбке. – А уж я-то ее боялся как огня.
Обернувшись, он скрестил руки на груди и подумал, как это все-таки чертовски странно – после стольких лет рассказывать о мамаше Комати, и притом не кому-то, а именно Стюарту!
– Мамаша Комати всегда уверяла, что владеет искусством магии, заговоров и колдовства, но употребляет его только на доброе дело. И если кто-то заболевал, она удалялась к себе в хижину, жгла там какие-то перья, что-то смешивала… Кстати, она даже носила на шее распятие! Да только его было плохо видно под языческими амулетами, которых там болталось не менее дюжины, – добавил Рэнд.
– А ей были известны какие-нибудь тапу? – осторожно спросил Маколей.
– Только не под этим названием, – покачал головой Рэнд. – Мамаша Комати – негритянка, и магия ее – африканского происхождения. А тапу используется только на островах в южной части Тихого океана. – Он пожал плечами. – Но сходство есть.
– А мистер Катч действительно считает, что магия существует?
– А вы, доктор? Вы ведь человек науки. Что вы думаете об этом?
У удивленного Маколея вырвался смешок.
– Вы, между прочим, говорите с шотландским горцем, а у нас в горах до сих пор верят и в фей, появляющихся из тумана, и в их магию! Боюсь, если соскрести тонкий слой цивилизации, то вместо солидного врача перед вами предстанет обычный знахарь, который тоже жжет перья и бормочет заклинания, чтобы вылечить обычную простуду. – Посерьезнев, он вопросительно посмотрел на Рэнда. – Однако вы задали этот вопрос не кому-нибудь, а мисс Банкрофт. Стало быть, у вас были для этого основания. Скажите, а сами-то вы что думаете об этих самых тапу?
Прежде чем ответить, Рэнд долго молчал.
– Существует что-то необъяснимое, – наконец нехотя признался он, – а что до их якобы власти над человеком… знаете, доктор, это скорее вопрос культуры. Мамаша Комати верит в силу тапу, Катч тоже. Да что там, я и сам видел, что происходит с туземцами, на которых наложено тапу! Человек становится глухим как пень, полностью теряет интерес к жизни и умирает в тот самый день и час, который назначает колдунья! Или его поражает неведомый недуг.
– Но мисс Банкрофт – англичанка, – напомнил Маколей. – По-моему, трудно представить себе людей, менее склонных к суевериям, чем англичане! На редкость прагматичный народ! Только вспомните, что они делали в Индии!
Но Рэнд был настроен скептически.
– Мисс Банкрофт провела большую часть жизнь на островах Тихого океана, а это что-нибудь да значит.
– Стало быть, мой французский коллега, доктор Мессье, возможно, в конце концов окажется прав, – задумчиво проговорил Маколей.
Рэнд бросил на него удивленный взгляд. Подобная мысль не приходила ему в голову.
– В этом смысле да… возможно, он был прав. И причина слепоты мисс Банкрофт – вовсе не болезнь.
– И не какое-то потрясение, а результат наложенного на нее тапу.
– Это только возможно, – перебил его Рэнд, – но тогда расспрашивать ее не имеет смысла. Тут Катч прав – если это так, то тогда она просто не может сказать об этом.
– И что же нам делать? Заклятия, порчи – это уже не по моей части, капитан Гамильтон. Как вы уже на редкость точно подметили, лекарь, а точнее, знахарь из меня – как из собачьего хвоста сито!
Рэнд, честно сказать, не помнил, чтобы он так отзывался о докторе, но с трудом скрыл улыбку.
– Думаю, прежде всего стоит отыскать Тиаре, – сказал он. – С этого мы и начнем.
Клер боялась даже думать о том, что случится, когда она в следующий раз увидит Рэнда. Она заранее сжималась при мысли о том, что опять попадет во власть панического ужаса, но очень скоро выяснилось, что бояться ей следует только собственных воспоминаний.
Рэнд, конечно, сразу же заметил ее смущение и страх, но у него хватило ума сделать вид, что он ничего не видит. Он завел разговор о совершенно посторонних вещах, принялся вспоминать разные смешные случаи тех лет, когда он и его братья были еще мальчишками, и очень скоро Клер, забыв обо всем, весело смеялась. Только когда он упомянул Бриа, лицо ее омрачилось.
Облокотившись на перила, Клер тронула его за рукав.
– Что же случилось с Бриа? – не выдержала она наконец. – Я чувствую, с ней случилось что-то… что-то ужасное, и произошло это, думаю, во время войны… настолько страшное, что об этом даже жутко говорить.
– Для этого есть причина, – жестко отрезал Рэнд, чувствуя, что его лучезарное настроение развеялось как дым. – Но чужих это не касается.
Клер не обиделась. «И правда, кто я ему?» – подумала девушка. Рэнд ни разу не сказа, что любит ее, но она и так догадывалась, что этого не может быть.
– Просто вы так часто рассказываете о своих братьях… и почти никогда о Бриа.
– Это потому, что она была намного моложе нас, братьев. Дэвид, Шелби и я были погодками… а Бриа родилась много лет спустя. Для нас она была забавной младшей сестрой.
Клер улыбнулась.
– А она об этом догадывается?
– Возможно. Впрочем, мы никогда не делали из этого тайны. – Рэнд облокотился о поручни. – Только она все равно бегала за нами как привязанная. Ей было приятнее бродить с нами, чем сидеть в доме. Единственное, что удерживало ее там, – это пианино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117