«Достаточно, – подумал Рэнд, – больше нет нужды что-то говорить». Клер и без того уже поняла – то, чем он поделился с ней, было частью его самого. Рэнд снова перевернул несколько страниц. Отыскав нужную, он осторожно положил на нее руку Клер.
– А теперь то, ради чего я привел тебя сюда, – тихо проговорил он. – Вот то, что я хотел, чтобы ты увидела.
Клер чуть не рассмеялась – как будто она могла это увидеть!
– И что же это? – спросила она. – Судовой журнал капитана Кука? Или заметки Дарвина, сделанные во время пребывания на Галапагосских островах?
– Это заклятие Гамильтонов.
Глава 10
Вскрикнув от удивления, Клер отдернула руку, точно обжегшись. Она бы вскочила, если бы не руки Рэнда, лежавшие у нее на плечах.
– Тихо, тихо, – успокоил он ее. – Мне и в голову не могло прийти, что ты испугаешься.
Клер смущенно засмеялась.
– А вот как видишь! – Она неуверенным движением накрыла ладонью журнал. – Скажи, кому-нибудь известно, что оно здесь? – спросила она.
– Да, тебе.
Смысл, который Рэнд вложил в эти слова, не остался незамеченным, у Клер разом перехватило дыхание.
Заметив ее волнение, Рэнд ласково коснулся губами ее волос.
– Одному Богу известно, сколько лет капитан Джеймс Гамильтон скрывал его в своем судовом журнале. А потом заклятие хранилось в семье. Где только его не прятали! В сейфе, в старом башмаке, между страницами Библии, за портретом самого капитана, а во время революции – зашитым за подкладку широкополой шляпы с перьями, принадлежавшей моему прадеду. Он-то и придумал собрать нечто вроде рукописного журнала, составленного из записей, между которыми и должен был храниться листок с заклятием. Останься он в живых, это были бы рукописи избранных стихов, собранных за четыреста с лишним лет. Но я решил укрыть его среди того, что интересно лишь мне самому. Тем более что почерк не слишком сильно отличается… а с первого взгляда вообще можно подумать, что это написано на каком-то иностранном языке.
– Так оно на английском?!
– Да. Но разобрать это довольно трудно, если не поднести рукопись к зеркалу. Оно написано в зеркальном отражении.
– Как и несколько других рукописей.
– Точно.
– Вроде того, как спрятать дерево в лесу…
– Хм-м… Хочешь послушать, как оно звучит?
Клер колебалась.
– Ты хочешь прочесть его целиком? Ты уверен в этом?
– Абсолютно.
Но Клер все никак не могла решиться. Она робко коснулась его руки.
– Хорошо, – кивнула она наконец, прекрасно понимая, что это знак величайшего доверия, и невольно смущенная этим. – Я с удовольствием послушаю.
Взгляд Рэнда был прикован к короне ее темных волос – ему не было нужды смотреть на раскрытый перед ней журнал. В тот раз, когда он читал заклятие герцогу, он нисколько не кривил душой, говоря, что каждое слово заклятия намертво запечатлелось в его памяти.
Семь сестер, все семь злы без конца,
Прокляли мир и остались одни.
Семь сестер – хладом дышат сердца,
Камнем серым ложатся тяжелые дни.
От проклятья кровь потечет рекой,
Языки пламени взовьются вверх,
Палящее солнце – жара и зной
Выжгут травы под корень, как острый серп.
Реки бурные выйдут из русел своих.
Дожди беспрерывные будут лить.
Затянется небо, каждый день будет лих.
Глаза потускнеют, и страшно жить!
Семь сестер, проклятье на все и всех.
Семь сестер, кубок зла, болезни и стон.
В ожидании дня, когда будет успех,
Только вместе все семеро сядут на трон.
Замолчав, Рэнд терпеливо ждал, пока Клер осмыслит прочитанное им наизусть заклятие. И он не был разочарован. Клер мгновенно припомнила тот краткий разговор – в Лондоне, перед самым отплытием.
– Семь сестер, – задумчиво прошептала она. – Те самые тики на Пулоту! Помнишь, я рассказывала тебе о них?
– Я такого не забываю.
Клер кивнула.
– Так именно поэтому ты решил взять меня с собой, верно?
– Да.
– Тогда я не жалею о том, что рассказала о них. – Она прижалась к Рэнду. – Ведь благодаря им я с тобой. Так что я даже рада…
Рэнд взъерошил ей волосы.
– Я тоже очень рад.
– Мне бы хотелось выучить его наизусть, – попросила она. – Прочитай еще раз, хорошо?
Не колеблясь ни минуты, Рэнд повторил заклятие во второй раз, а затем и в третий – пока Клер не затвердила его наизусть.
– Но что все это значит? – недоуменно пробормотала она. – Герцогу ты сказал, что заклятие каким-то образом связано с драгоценными камнями.
– Я думаю, заклятие – это нечто вроде описания самых дорогих сокровищ, которые и составляют клад, – предположил Рэнд. – И семь сестер – вовсе не тики, которые ты видела на Пулоту. Это семь бесценных камней.
Подхватив Клер на руки, Рэнд усадил ее на стол, а сам устроился на ее месте.
– Зачем ты это сделал? – расхохоталась она.
– Потому что мне нравится смотреть на тебя, – откровенно ответил Рэнд, глядя, как удовольствие и недоверие, написанные у нее на лице, сменяют друг друга. – Верь мне, Клер. Я действительно люблю смотреть на тебя. – Большие ладони Рэнда сжали ей бедра чуть выше коленей. – Ты, может быть, предпочитаешь игнорировать тот факт, что ты женщина, а я не могу.
Губы Клер чуть заметно округлились.
– Знаешь, почему-то я все время вспоминаю об этом, когда я с тобой.
Пробравшись к ней под рубашку, руки Рэнда теснее сжали податливое тело девушки, и он почувствовал, как она задрожала. Эта дрожь передалась и ему.
– Ну а что ты еще хочешь узнать?
– О драгоценных камнях, – с трудом выдавила из себя Клер, чувствуя, как руки Рэнда забираются все выше. – Все, что тебе известно… Почему, например, оно звучит, как проклятие или заговор?
– От проклятья кровь потечет рекой, – процитировал он. – Что это тебе напоминает? Какой цвет?
– Цвет? – Все поплыло у нее перед глазами, потому что в этот самый момент губы Рэнда прижались к ее коленям. – Красный, – дрожащим голосом пролепетала она. – Кровь… она ведь красная.
– Хм-м… рубин.
– Языки пламени взовьются вверх? – спросила она.
– Оранжевый. – Губы Рэнда двинулись выше. – Ты знаешь, что на свете бывают оранжевые сапфиры?
– А палящее солнце – что это такое? – У Клер пересохло во рту, когда пальцы Рэнда сжали ей ягодицы. Он рывком подвинул ее к краю стола. – Это желтый?
– Существуют и желтые сапфиры, – пробормотал он, медленно раздвигая ей бедра. Смешанный аромат ее тела и его собственного семени стал сильнее. – Жара и зной выжгут травы под корень, как острый серп.
Перед мысленным взором Клер встали острые лезвия, в ярком солнечном свете отливавшие серебром.
– Серебро… бриллиант?
Покачав головой, Рэнд прижался щекой к ее бедрам.
– Серп, – напомнил он, – трава… изумруд. Пальцы Клер запутались в кудрях Рэнда.
– Реки бурные… выйдут из русел своих, – запинаясь, пробормотала она.
– Дожди беспрерывные будут лить, – напомнил Рэнд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
– А теперь то, ради чего я привел тебя сюда, – тихо проговорил он. – Вот то, что я хотел, чтобы ты увидела.
Клер чуть не рассмеялась – как будто она могла это увидеть!
– И что же это? – спросила она. – Судовой журнал капитана Кука? Или заметки Дарвина, сделанные во время пребывания на Галапагосских островах?
– Это заклятие Гамильтонов.
Глава 10
Вскрикнув от удивления, Клер отдернула руку, точно обжегшись. Она бы вскочила, если бы не руки Рэнда, лежавшие у нее на плечах.
– Тихо, тихо, – успокоил он ее. – Мне и в голову не могло прийти, что ты испугаешься.
Клер смущенно засмеялась.
– А вот как видишь! – Она неуверенным движением накрыла ладонью журнал. – Скажи, кому-нибудь известно, что оно здесь? – спросила она.
– Да, тебе.
Смысл, который Рэнд вложил в эти слова, не остался незамеченным, у Клер разом перехватило дыхание.
Заметив ее волнение, Рэнд ласково коснулся губами ее волос.
– Одному Богу известно, сколько лет капитан Джеймс Гамильтон скрывал его в своем судовом журнале. А потом заклятие хранилось в семье. Где только его не прятали! В сейфе, в старом башмаке, между страницами Библии, за портретом самого капитана, а во время революции – зашитым за подкладку широкополой шляпы с перьями, принадлежавшей моему прадеду. Он-то и придумал собрать нечто вроде рукописного журнала, составленного из записей, между которыми и должен был храниться листок с заклятием. Останься он в живых, это были бы рукописи избранных стихов, собранных за четыреста с лишним лет. Но я решил укрыть его среди того, что интересно лишь мне самому. Тем более что почерк не слишком сильно отличается… а с первого взгляда вообще можно подумать, что это написано на каком-то иностранном языке.
– Так оно на английском?!
– Да. Но разобрать это довольно трудно, если не поднести рукопись к зеркалу. Оно написано в зеркальном отражении.
– Как и несколько других рукописей.
– Точно.
– Вроде того, как спрятать дерево в лесу…
– Хм-м… Хочешь послушать, как оно звучит?
Клер колебалась.
– Ты хочешь прочесть его целиком? Ты уверен в этом?
– Абсолютно.
Но Клер все никак не могла решиться. Она робко коснулась его руки.
– Хорошо, – кивнула она наконец, прекрасно понимая, что это знак величайшего доверия, и невольно смущенная этим. – Я с удовольствием послушаю.
Взгляд Рэнда был прикован к короне ее темных волос – ему не было нужды смотреть на раскрытый перед ней журнал. В тот раз, когда он читал заклятие герцогу, он нисколько не кривил душой, говоря, что каждое слово заклятия намертво запечатлелось в его памяти.
Семь сестер, все семь злы без конца,
Прокляли мир и остались одни.
Семь сестер – хладом дышат сердца,
Камнем серым ложатся тяжелые дни.
От проклятья кровь потечет рекой,
Языки пламени взовьются вверх,
Палящее солнце – жара и зной
Выжгут травы под корень, как острый серп.
Реки бурные выйдут из русел своих.
Дожди беспрерывные будут лить.
Затянется небо, каждый день будет лих.
Глаза потускнеют, и страшно жить!
Семь сестер, проклятье на все и всех.
Семь сестер, кубок зла, болезни и стон.
В ожидании дня, когда будет успех,
Только вместе все семеро сядут на трон.
Замолчав, Рэнд терпеливо ждал, пока Клер осмыслит прочитанное им наизусть заклятие. И он не был разочарован. Клер мгновенно припомнила тот краткий разговор – в Лондоне, перед самым отплытием.
– Семь сестер, – задумчиво прошептала она. – Те самые тики на Пулоту! Помнишь, я рассказывала тебе о них?
– Я такого не забываю.
Клер кивнула.
– Так именно поэтому ты решил взять меня с собой, верно?
– Да.
– Тогда я не жалею о том, что рассказала о них. – Она прижалась к Рэнду. – Ведь благодаря им я с тобой. Так что я даже рада…
Рэнд взъерошил ей волосы.
– Я тоже очень рад.
– Мне бы хотелось выучить его наизусть, – попросила она. – Прочитай еще раз, хорошо?
Не колеблясь ни минуты, Рэнд повторил заклятие во второй раз, а затем и в третий – пока Клер не затвердила его наизусть.
– Но что все это значит? – недоуменно пробормотала она. – Герцогу ты сказал, что заклятие каким-то образом связано с драгоценными камнями.
– Я думаю, заклятие – это нечто вроде описания самых дорогих сокровищ, которые и составляют клад, – предположил Рэнд. – И семь сестер – вовсе не тики, которые ты видела на Пулоту. Это семь бесценных камней.
Подхватив Клер на руки, Рэнд усадил ее на стол, а сам устроился на ее месте.
– Зачем ты это сделал? – расхохоталась она.
– Потому что мне нравится смотреть на тебя, – откровенно ответил Рэнд, глядя, как удовольствие и недоверие, написанные у нее на лице, сменяют друг друга. – Верь мне, Клер. Я действительно люблю смотреть на тебя. – Большие ладони Рэнда сжали ей бедра чуть выше коленей. – Ты, может быть, предпочитаешь игнорировать тот факт, что ты женщина, а я не могу.
Губы Клер чуть заметно округлились.
– Знаешь, почему-то я все время вспоминаю об этом, когда я с тобой.
Пробравшись к ней под рубашку, руки Рэнда теснее сжали податливое тело девушки, и он почувствовал, как она задрожала. Эта дрожь передалась и ему.
– Ну а что ты еще хочешь узнать?
– О драгоценных камнях, – с трудом выдавила из себя Клер, чувствуя, как руки Рэнда забираются все выше. – Все, что тебе известно… Почему, например, оно звучит, как проклятие или заговор?
– От проклятья кровь потечет рекой, – процитировал он. – Что это тебе напоминает? Какой цвет?
– Цвет? – Все поплыло у нее перед глазами, потому что в этот самый момент губы Рэнда прижались к ее коленям. – Красный, – дрожащим голосом пролепетала она. – Кровь… она ведь красная.
– Хм-м… рубин.
– Языки пламени взовьются вверх? – спросила она.
– Оранжевый. – Губы Рэнда двинулись выше. – Ты знаешь, что на свете бывают оранжевые сапфиры?
– А палящее солнце – что это такое? – У Клер пересохло во рту, когда пальцы Рэнда сжали ей ягодицы. Он рывком подвинул ее к краю стола. – Это желтый?
– Существуют и желтые сапфиры, – пробормотал он, медленно раздвигая ей бедра. Смешанный аромат ее тела и его собственного семени стал сильнее. – Жара и зной выжгут травы под корень, как острый серп.
Перед мысленным взором Клер встали острые лезвия, в ярком солнечном свете отливавшие серебром.
– Серебро… бриллиант?
Покачав головой, Рэнд прижался щекой к ее бедрам.
– Серп, – напомнил он, – трава… изумруд. Пальцы Клер запутались в кудрях Рэнда.
– Реки бурные… выйдут из русел своих, – запинаясь, пробормотала она.
– Дожди беспрерывные будут лить, – напомнил Рэнд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117