— Полагаю, она исполнена решимости покорить благородного джентльмена, который случайно оказался в нашем обществе.
К величайшему раздражению Эсме, Дарби был целиком поглощен беседой. Не может же он находить компанию Селины настолько привлекательной?! У нее имелось только две темы для разговора: она сама и ее неоспоримое мастерство в определенного рода деятельности. Некоторые виды этой деятельности, как ни странно, имели место вне стен спальни.
— Дарби! — воскликнула Эсме, приближаясь к нему сзади. Тот от неожиданности вздрогнул, повернулся и с поклоном поцеловал ее руку.
— Моя дорогая тетушка, — пробормотал он.
В голосе звенел лед. Элен права. Он действительно приехал убедиться, что она носит незаконного младенца!
Селина опустилась в реверансе, обнажившем е.е груди напоказ всему свету. И не важно, что сама Эсме была когда-то не прочь проделать то же самое. Ни один джентльмен не оставался равнодушным к столь великолепному зрелищу. Но это было до того, как она избрала карьеру циркового слона.
— Боже, — пробормотала Селина с ехидной усмешечкой. — Надеюсь, дорогая леди Роулингс, мне будет позволено упомянуть, что вы с каждым днем становитесь все… — Тут она запнулась и, поколебавшись, добавила: — Все прекраснее.
Эсме улыбнулась ей улыбкой, подобной стилету, отточенному долгими восемью годами плавания в опасных водах лондонского общества.
— Как мило с вашей стороны, — проворковала она, — тем более что вы, вне всякого сомнения, встречали так много прекрасных дам задолго до того, как состоялся мой дебют.
Улыбка Селины сложилась, как веер. Эсме снова обратилась к племяннику:
— Дарби, не хотите ли прогуляться по комнате? Надеюсь, вы подольше погостите у меня, и это прекрасная возможность представить вас кое-кому из моих соседей.
Они направились на другой конец комнаты.
— Леди Роулингс, мы не слишком нарушили ваш покой? — начал Дарби. — Я подумал, что детям пойдет на пользу сельский воздух, но мы не должны злоупотреблять вашим гостеприимством.
. — О, пожалуйста, зовите меня Эсме, — перебила она. — Здесь мы вдалеке от формальностей лондонского общества и в конце концов приходимся друг другу родственниками.
Похоже, ее слова застали его врасплох, но он быстро пришел в себя.
— Разумеется, — пробормотал он. — А вы должны называть меня Саймоном.
— Как малышка Джози? Майлз говорил, она чрезвычайно тяжело восприняла гибель матери, бедная сиротка.
— Он так сказал? — слегка удивился Дарби.
— Ну… да, — признала Эсме. — Он был очень расстроен, узнав, что вам в вашем холостом положении придется стать отцом двоих маленьких детей. Могу только надеяться, что сумею так же достойно воспитать своего малыша, трагически лишившегося отца еще до рождения.
Дарби глянул на руку леди Роулингс, покоившуюся на огромном холме живота.
Она беременна, никаких сомнений. За всю свою жизнь он еще не видел настолько беременной женщины. Элегантная светская львица выглядела так, словно собиралась родить через день-другой. Похоже, ребенок действительно незаконный. Майлз совершенно точно не спал с женой до того, как отправился на проклятую июльскую вечеринку.
Должно быть, эти мысли отразились на лице Дарби, потому что Эсме поспешно увела его в коридор, а оттуда — в библиотеку.
— Почему вы здесь, Саймон? — спросила она, садясь на бархатный диван. Дарби молча смотрел на Эсме, пораженный переменами в ее внешности. Он помнил свою тетку чувственной богиней: роскошные изгибы тела, блестящие черные кудри, лицо идеальной красоты. Теперь она выглядела распухшей, усталой и абсолютно непривлекательной.
И прежде чем он успел что-то сказать, она спокойно объявила:
— Я ношу ребенка Майлза. Дарби почтительно поклонился.
— Ни секунды в этом не сомневался.
— Еще как сомневались!
Ее глаза блеснули, и Дарби на секунду ощутил мощное притяжение той поразительной женщины, которую весь Лондон именовал в свое время Афродитой.
— Я вас не виню. Но при этом действительно ношу дитя Майлза. Сами знаете, как он хотел наследника.
Дарби молча кивнул.
— Поэтому мы договорились… о сближении, — пояснила она, невольно повторяя выражение Джерарда Банга. — Но я понятия не имела, что у него такое слабое сердце. — Она подняла на него полные слез глаза. — Вы должны верить мне. Я никогда бы не согласилась… заводить наследника, приди мне в голову хотя бы на минуту, что я ставлю его жизнь под удар.
Дарби недоуменно моргнул.
Может, он ошибается, и ребенок законный?
— Даже если родится мальчик, — продолжала тетка, — вы не останетесь без денег. Мы каким-то образом сумеем обойти закон о майорате. Майлз сам бы захотел этого.
Дарби неожиданно остро ощутил ауру чувственности, окружавшую тетку, словно стальные доспехи. Он видел ее встревоженные глаза, слышал слова и понимал, что ничего не знал о браке своего дяди. И леденящая правда заключалась в том, что ее дитя скорее всего ребенок Майлза.
Саймон тоже сел и спокойно заметил:
— Я должен извиниться перед вами, леди Роулингс. К своему стыду, я действительно явился сюда, сомневаясь, что Майлз был способен зачать дитя. Крайне сожалею, что позволил себе такие мысли.
— Пожалуйста, зовите меня Эсме, — повторила она, кладя руку ему на плечо. — И я прекрасно вас понимаю. Я и сама бы себе не поверила. Дело в том, что мы с Майлзом договорились обо всем совсем незадолго до его смерти. И я просто не могу понять, почему он умолчал о своем сердце. Мы никогда не были особенно близки, но рисковать жизнью только из-за…
— По-видимому, он отчаянно хотел ребенка, — вставил Дарби. — И совсем забыл о риске для здоровья.
Пальцы Эсме сжались чуть сильнее, и Дарби с тревогой заметил, что ее глаза по-прежнему полны слез.
— Вы действительно так считаете? Я все время думаю, что стоило ему признаться во всем, и он был бы сейчас рядом.
Слезы перелились через край и хлынули по щекам. Дарби погладил ее по руке.
— Все хорошо, все в порядке, — попытался утешить он.
— Далеко не все в порядке! — сдавленно пробормотала она. — Не все! Я совершенно уверена, что в тот вечер он перенапряг сердце, поэтому оно и разорвалось, когда… когда…
— К несчастью, маркиз Боннингтон перепутал комнаты и ворвался к вам в спальню. Это и спровоцировало сердечный приступ. Но Майлз сам говорил, что доктор предъявил ему ультиматум…
— Знаю, — всхлипнула Эсме. — Я ходила к доктору после смерти Майлза, и тот объяснил, что ему нельзя… нельзя было… а Майлз мне не сказал!
Она бессильно прислонилась к груди Дарби. До чего же странно ощущать гигантский шар ее чрева, прижимающийся к его боку!
— Даже если бы он признался вам, особой разницы это не составило бы! Доктор считал, что он едва ли протянет до конца лета.
— Доктор твердил мне то же самое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
К величайшему раздражению Эсме, Дарби был целиком поглощен беседой. Не может же он находить компанию Селины настолько привлекательной?! У нее имелось только две темы для разговора: она сама и ее неоспоримое мастерство в определенного рода деятельности. Некоторые виды этой деятельности, как ни странно, имели место вне стен спальни.
— Дарби! — воскликнула Эсме, приближаясь к нему сзади. Тот от неожиданности вздрогнул, повернулся и с поклоном поцеловал ее руку.
— Моя дорогая тетушка, — пробормотал он.
В голосе звенел лед. Элен права. Он действительно приехал убедиться, что она носит незаконного младенца!
Селина опустилась в реверансе, обнажившем е.е груди напоказ всему свету. И не важно, что сама Эсме была когда-то не прочь проделать то же самое. Ни один джентльмен не оставался равнодушным к столь великолепному зрелищу. Но это было до того, как она избрала карьеру циркового слона.
— Боже, — пробормотала Селина с ехидной усмешечкой. — Надеюсь, дорогая леди Роулингс, мне будет позволено упомянуть, что вы с каждым днем становитесь все… — Тут она запнулась и, поколебавшись, добавила: — Все прекраснее.
Эсме улыбнулась ей улыбкой, подобной стилету, отточенному долгими восемью годами плавания в опасных водах лондонского общества.
— Как мило с вашей стороны, — проворковала она, — тем более что вы, вне всякого сомнения, встречали так много прекрасных дам задолго до того, как состоялся мой дебют.
Улыбка Селины сложилась, как веер. Эсме снова обратилась к племяннику:
— Дарби, не хотите ли прогуляться по комнате? Надеюсь, вы подольше погостите у меня, и это прекрасная возможность представить вас кое-кому из моих соседей.
Они направились на другой конец комнаты.
— Леди Роулингс, мы не слишком нарушили ваш покой? — начал Дарби. — Я подумал, что детям пойдет на пользу сельский воздух, но мы не должны злоупотреблять вашим гостеприимством.
. — О, пожалуйста, зовите меня Эсме, — перебила она. — Здесь мы вдалеке от формальностей лондонского общества и в конце концов приходимся друг другу родственниками.
Похоже, ее слова застали его врасплох, но он быстро пришел в себя.
— Разумеется, — пробормотал он. — А вы должны называть меня Саймоном.
— Как малышка Джози? Майлз говорил, она чрезвычайно тяжело восприняла гибель матери, бедная сиротка.
— Он так сказал? — слегка удивился Дарби.
— Ну… да, — признала Эсме. — Он был очень расстроен, узнав, что вам в вашем холостом положении придется стать отцом двоих маленьких детей. Могу только надеяться, что сумею так же достойно воспитать своего малыша, трагически лишившегося отца еще до рождения.
Дарби глянул на руку леди Роулингс, покоившуюся на огромном холме живота.
Она беременна, никаких сомнений. За всю свою жизнь он еще не видел настолько беременной женщины. Элегантная светская львица выглядела так, словно собиралась родить через день-другой. Похоже, ребенок действительно незаконный. Майлз совершенно точно не спал с женой до того, как отправился на проклятую июльскую вечеринку.
Должно быть, эти мысли отразились на лице Дарби, потому что Эсме поспешно увела его в коридор, а оттуда — в библиотеку.
— Почему вы здесь, Саймон? — спросила она, садясь на бархатный диван. Дарби молча смотрел на Эсме, пораженный переменами в ее внешности. Он помнил свою тетку чувственной богиней: роскошные изгибы тела, блестящие черные кудри, лицо идеальной красоты. Теперь она выглядела распухшей, усталой и абсолютно непривлекательной.
И прежде чем он успел что-то сказать, она спокойно объявила:
— Я ношу ребенка Майлза. Дарби почтительно поклонился.
— Ни секунды в этом не сомневался.
— Еще как сомневались!
Ее глаза блеснули, и Дарби на секунду ощутил мощное притяжение той поразительной женщины, которую весь Лондон именовал в свое время Афродитой.
— Я вас не виню. Но при этом действительно ношу дитя Майлза. Сами знаете, как он хотел наследника.
Дарби молча кивнул.
— Поэтому мы договорились… о сближении, — пояснила она, невольно повторяя выражение Джерарда Банга. — Но я понятия не имела, что у него такое слабое сердце. — Она подняла на него полные слез глаза. — Вы должны верить мне. Я никогда бы не согласилась… заводить наследника, приди мне в голову хотя бы на минуту, что я ставлю его жизнь под удар.
Дарби недоуменно моргнул.
Может, он ошибается, и ребенок законный?
— Даже если родится мальчик, — продолжала тетка, — вы не останетесь без денег. Мы каким-то образом сумеем обойти закон о майорате. Майлз сам бы захотел этого.
Дарби неожиданно остро ощутил ауру чувственности, окружавшую тетку, словно стальные доспехи. Он видел ее встревоженные глаза, слышал слова и понимал, что ничего не знал о браке своего дяди. И леденящая правда заключалась в том, что ее дитя скорее всего ребенок Майлза.
Саймон тоже сел и спокойно заметил:
— Я должен извиниться перед вами, леди Роулингс. К своему стыду, я действительно явился сюда, сомневаясь, что Майлз был способен зачать дитя. Крайне сожалею, что позволил себе такие мысли.
— Пожалуйста, зовите меня Эсме, — повторила она, кладя руку ему на плечо. — И я прекрасно вас понимаю. Я и сама бы себе не поверила. Дело в том, что мы с Майлзом договорились обо всем совсем незадолго до его смерти. И я просто не могу понять, почему он умолчал о своем сердце. Мы никогда не были особенно близки, но рисковать жизнью только из-за…
— По-видимому, он отчаянно хотел ребенка, — вставил Дарби. — И совсем забыл о риске для здоровья.
Пальцы Эсме сжались чуть сильнее, и Дарби с тревогой заметил, что ее глаза по-прежнему полны слез.
— Вы действительно так считаете? Я все время думаю, что стоило ему признаться во всем, и он был бы сейчас рядом.
Слезы перелились через край и хлынули по щекам. Дарби погладил ее по руке.
— Все хорошо, все в порядке, — попытался утешить он.
— Далеко не все в порядке! — сдавленно пробормотала она. — Не все! Я совершенно уверена, что в тот вечер он перенапряг сердце, поэтому оно и разорвалось, когда… когда…
— К несчастью, маркиз Боннингтон перепутал комнаты и ворвался к вам в спальню. Это и спровоцировало сердечный приступ. Но Майлз сам говорил, что доктор предъявил ему ультиматум…
— Знаю, — всхлипнула Эсме. — Я ходила к доктору после смерти Майлза, и тот объяснил, что ему нельзя… нельзя было… а Майлз мне не сказал!
Она бессильно прислонилась к груди Дарби. До чего же странно ощущать гигантский шар ее чрева, прижимающийся к его боку!
— Даже если бы он признался вам, особой разницы это не составило бы! Доктор считал, что он едва ли протянет до конца лета.
— Доктор твердил мне то же самое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85