— Я женюсь на тебе, — выдохнул он. — О да. Я женюсь на тебе.
Глава 31
Материнство — идеальное Достояние… Иногда
Генриетта не видела будущего мужа вот уже пять дней с того знаменательного вечера у Эсме. Наутро после званого ужина ей передали записку, в которой говорилось, что Дарби получит специальное разрешение от епископа Сейлсбери. И с тех пор он исчез.
— Дарби пытается оправиться от потрясения, — считала Эсме. — Мужчины склонны делать глупости, когда привычное течение их жизни нарушается. Только помни: когда вы поженитесь, ты должна постоянно держать его в напряжении, меняя мнения и планы не менее раза в неделю, а то и чаще. Такая неучтивость с его стороны по меньшей мере непростительна.
Ночами Генриетта лежала без сна, вспоминая измученное лицо Миллисент, узнавшей, что падчерица поступила непростительно бесстыдно, переспав с джентльменом до свадьбы.
С тех пор мачеха практически не заговаривала об этом. Только в карете по пути домой она коротко сказала:
— Надеюсь, ты поняла, как сильно я огорчена, Генриетта. Но надеюсь, мы не будем вдаваться в подробности.
Генриетта ворочалась с боку на бок, думая о том, что следовало бы сказать мачехе правду. Но, помня о высоких моральных принципах Миллисент, можно быть уверенной, что мачеха сочтет своим долгом непременно просветить Дарби насчет спектакля, устроенного Эсме. Одно дело — признаться Дарби в том, что именно она, Генриетта, написала это письмо, и совсем другое — сказать всю правду, что она, Генриетта, была частью замысла, призванного заставить его сделать предложение. А так он предполагал, что письмо перепутали с запиской, которую она послала Дарби, предлагая свою помощь в найме няни.
Правда, что ни говори, а ужасно начинать супружескую жизнь с обмана. Но что, если она скажет правду и он обличит ее как интриганку и откажется идти к алтарю?
Но дело в том, что она отчаянно хочет выйти за него замуж. Отчаянно. Всеми фибрами своей души. И это желание не имеет ничего общего с Джози и Аннабел. И этой ночью ей придется столкнуться лицом к лицу с ужасной правдой: она обманом завлекла мужчину, потому что жаждала его, и сознавать это омерзительно.
Он тоже желает ее… но ведь это слабое оправдание. Дарби, элегантный законодатель мод светского общества, никогда не женился бы на каком-то провинциальном ничтожестве по собственной воле. Если бы он только не был так богат! Генриетта не задумывалась об этической стороне плана, когда, как и Эсме, считала, что у Дарби нет денег и он нуждается в ее наследстве. Она даже самодовольно рассуждала, что он должен жениться, чтобы у Аннабел и Джози было приданое. Но Дарби не нуждается в ее деньгах, а следовательно, и в ней.
Она подслушала разговор между Дарби и Рисом Холландом, который только подтвердил ее предположения. Это было после ужина, когда все одевались, готовясь вернуться домой. Она целовала Эсме на прощание, когда по комнате разнесся бас Холланда:
— Зачем, во имя Господа, нужно жениться на женщине, если ты с ней даже не переспал?
Ответа Дарби она не слышала. Но граф на этом не остановился.
— Не делай этого только потому, что у нее полно чертовых денег. Я дам приданое Джози. И малышке тоже.
Генриетта, натягивавшая перчатки, замерла. Эсме вскинула брови. Но обе оставались абсолютно неподвижными.
— Черта с два. — По мнению Генриетты, голос Дарби звучал совершенно равнодушно. — Говорю же, на этот счет можешь не беспокоиться. У меня этих денег больше чем нужно. И поскольку моя жена вряд ли подарит мне наследника, их приданое проблемы не представляет.
— Но разве поместье Роулингса не подлежит отчуждению?
— Вне всякого сомнения.
— В таком случае… что ты будешь делать?
— Разделяешь всеобщее мнение о том, что я ни на что не гожусь, кроме умения одеваться? — мягко осведомился Дарби, но Генриетта расслышала жесткие нотки и чуть поежилась, отлично представляя выражение глаз Дарби в эту минуту.
— Не будь ослом! — рявкнул Рис. — Я считаю тебя именно тем, кто ты есть, поскольку знаю с тех пор, как мы оба носили короткие штанишки. Щеголеватый пройдоха со смазливой физиономией, ловко умеющий управляться со шпагой. Только не говори, что делаешь деньги на бирже, иначе я бы слышал об этом.
— Кружева, Рис, кружева.
— Я считал, что кружева — не более чем хобби. Но разве ты не импортируешь большую часть из Франции? Должно быть, в наше время это невозможно.
— С тех пор как война положила конец всем поставкам из Франции, я стал главным поставщиком бельгийских кружев. За последние пять лет я расширил свои владения. И теперь «Мадам Франшонс» на Бонд-стрит и «Мадам де Лаке» в Ламли принадлежат мне.
— «Франшонс»? — удивился Рис. — Ты владеешь магазином, в котором продается женское белье? Значит, превратил свои кружевные манжеты в целое состояние, верно?
— Абсолютно.
— Черт, если учесть, сколько тратят на одежду женщины, твое состояние куда больше моего. Ты, сам дух моды, занялся торговлей.
— Деньги не имеют ничего общего с моим желанием жениться, — объявил Дарби, после чего воцарилось долгое молчание.
Эсме уставилась на подругу смеющимися глазами.
— Рис, возможно, задумал убийство, просто чтобы спасти Дарби от самого себя, — прошептала она. — Господи, до чего этот человек ненавидит само понятие брака!
— По-моему, в этом Дарби недалеко от него ушел, — промямлила Генриетта.
— На твоем месте я не была бы так уверена, — покачала головой Эсме.
Но Генриетта знала горькую правду. Дарби заключил невыгодную сделку. Ни детей, ни денег, потому что он в них не нуждался.
Сто раз на день Генриетта решалась написать ему и разорвать помолвку, если это можно назвать помолвкой. И столько же раз передумывала.
«Я получу все, что желаю. Достаточно плохо и то, что я не могу иметь детей, но я достойна быть матерью Джози и Аннабел». Она мечтала о них всем сердцем, исходившим болью. С утра до вечера грезила о том, как научить Джози читать, как спеть Аннабел колыбельную перед сном. Вот они нуждаются в ней!
Единственная утешительная мысль… Джози и Аннабел нужна мать. И Генриетта была уверена, что никто не сможет любить их сильнее, чем она, потому что у другой женщины скорее всего будут собственные дети. И эта женщина станет пренебрегать девочками или отдавать предпочтение собственным детям, и несчастные сиротки окончательно останутся одни.
Генриетта содрогнулась. Хотя ей самой повезло расти с любящей мачехой, все же она знала, что это скорее исключение.
Она каждый день приходила в детскую и играла с девочками. Аннабел была совершенным херувимчиком и радостно ковыляла к ней, открывая объятия.
Джози было крайне трудно назвать херувимом, но с ней Генриетта по крайней мере не скучала. Она проводила время либо в истериках, либо в играх с оловянными солдатиками, когда-то принадлежавшими брату Эсме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85